Четыре танкиста и собака - Януш Пшимановский

Через приоткрытые ворота упал кирпично-красный свет солнца. Лидка, спрятавшись за кабиной, сильнее сжала в руках молоток, единственное оружие, оставленное ей Григорием. И когда она увидела руку, схватившуюся за борт грузовика, она, не задумываясь, хватила по ней молотком изо всей силы.

Раздался вопль, но в ту же минуту на Лидку с другой стороны навалился парашютист. Она вслепую била молотком, кусалась, но после короткой борьбы обессилела – немец начал душить ее.

– Подожди! – раздался голос. – Отдай ее мне. – Немка разгребла сено и обнаружила рацию. – Здесь рация.

Они вдвоем стащили девушку с машины на пол. Мужчина опять связал ей руки за спиной, а конец ремня отдал парашютистке.

– Где твой камерад? – опросил он, надеясь узнать что-нибудь о бежавшем сержанте.

Лидка покрутила головой и пожала плечами.

Немец зажег фонарь, прикрыл ворота и, вытянув из угла вилы, начал протыкать ими сено.

– Ты не знаешь, – процедила сквозь зубы немка. – Не знаешь…

Она потащила девушку в сторону курятника, где стоял пень с вбитым в него широким кухонным ножом. Закудахтала курица, прятавшаяся в каком-то закоулке, испуганная светом и движением.

В эту минуту из подкопа показалась морда Шарика. Он одним рывком проник в сарай. Беззвучно, как тень, прыгнул на помощь Лидке, обрушился на спину ее мучительницы.

Немец, увидев, что происходит, занес вилы для удара. Григорию, который уже до половины протиснулся в сарай, удалось ударить немца по ноге. Падая, парашютист выпустил вилы, перевернулся и, пользуясь тем, что грузин еще не полностью вылез из подкопа, придавил его к земле, выхватил из-за пояса нож и нанес удар сверху.

Саакашвили рванулся в сторону. Блеснувшее в сантиметре от его груди лезвие врезалось в пол. Григорий схватил нападавшего за кисти, распростер ему руки. Они боролись лицом к лицу, тяжело дыша.

Шарик опрокинул парашютистку и стал передними лапами ей на грудь, но она была опытным противником: схватила горсть песку и швырнула в глаза овчарке. Воспользовавшись моментом, она столкнула ее, сорвала со стены курятника старый пиджак, набросила его на голову собаке и схватилась за кухонный нож.

Лидка, не имея возможности поднять связанные руки, вцепилась зубами в рукав немки.

Опять все перемешалось, но Григорий уже выдернул свои ноги из подкопа, затем внутрь сарая пролез Янек. Ударом обеих рук он оглушил немца и прыгнул на помощь Лидке. Увидев «крестьянку», Янек недооценил противника: схватил ее за плечи, ткань лопнула по швам, а удар коленом свалил сержанта с ног.

Лежавший на земле парашютист открыл глаза. Моментально оценив ситуацию, он схватил вилы и нацелил их на Янека. Но в этот момент зазвенело разбитое стекло, и из ствола автомата, просунутого в зарешеченное окно, раздался выстрел. Немец затих.

Шарик, высвободившись из-под пиджака, разозленный, бросился в драку, свалил с ног своего противника и схватил его зубами за ворот.

– Пусти, – помешал Шарику Янек.

Вытащив нож, Янек разрезал у Лидки ремень и этим же ремнем связал руки немке, поваленной собакой на землю.

– Ауф! – приказал Янек.

Немка поднялась. Кос снял с крюка фонарь и посветил, чтобы лучше разглядеть ее. Из-под разорванного платья виднелась куртка со значком парашютиста: пикирующий орел в лавровом венке.

– Ах вот оно что, гнедиге фрау. Так вот ты какая? – пробормотал про себя Янек.

Некоторое время все стояли неподвижно, молча, отдыхая после драки. Даже курица успокоилась, села в гнездо и замолкла.

Слышны были только тяжелое дыхание да шум осыпающейся штукатурки и выламываемых кирпичей в месте подкопа. Время от времени в проеме показывалась широкая рука, хваталась за край кирпича, раскачивала его туда-сюда, пока наконец не отваливался кусок.

Пленная парашютистка испытующе глядела туда, не понимая, что происходит. Янек спокойно спросил по-немецки:

– Сколько людей? Задание вашей десантной группы?

Женщина молчала. Кос положил руку на кобуру и с треском расстегнул ее.

– Хайль Гитлер! – истерично закричала женщина.

Стена затрещала, от проема пошли трещины, на глиняный пол обвалился большой кусок стены, и в облаках пыли в сарай вошел Густлик.

– Зачем шумишь? – недовольно спросил Янек.

– А что мне делать? Я ведь не мог пролезть в эту нору, – оправдывался Густлик, раздавая в то же время автоматы Григорию и Янеку и погладив Лидку по растрепанным волосам.

– Эта ведьма собиралась мне голову отрезать вот на этом пне… – пожаловалась девушка.

– Черт возьми, она и в самом деле похожа на ведьму! – выругался Густлик. – А говорить не хочет? Ну-ка, дайте мне ее!

Поплевав на ладони, он схватил немку за плечи, втолкнул в курятник и запер за собой дверь.

– Густлик! – позвал Янек.

– Подожди, – услышал он в ответ и вслед за этим раздался крик перепуганной женщины.

– Густлик! – Кос рванул за дверную скобу, но дверь не поддавалась.

Минута тишины, и опять этот жуткий женский крик. Янек занес автомат, чтобы разбить ржавый замок. В этот момент засов отскочил.

– Чего? – Елень отвел занесенный для удара приклад. – Их всего восемь человек. Выброшены для разведки. Шпионят, потому что завтра ночью должны высадить сюда десант, чтобы взорвать мост, а потом под землей искать бомбу или еще что-то.

– Надо их уничтожить, – решил Янек.

– Да, – подтвердил Густлик. – Они сидят в башне на самом верху. Она и проведет. А ну, марш!

Парашютистка, все время смотревшая на Еленя со страхом, послушно пошла. За ней Григорий.

– Лидка, ты вместе с Шариком останешься у машины, – приказал Янек и, беря в руки фонарь, чтобы погасить его, спросил Густлика: – Что ты ей, прохвост, сделал?

– Да ничего особенного. – Елень вынул из кармана заводную лягушку, которую как-то выиграл в «махнем» у Григория, и показал на ладони, как она прыгает. – Лягушек и мышей даже самая несгибаемая должна бояться.

Они оба громко рассмеялись.

– В чем дело? – спросил грузин.

– Потом расскажу, – ответил Янек и, дунув, загасил фонарь. – Пошли.

В темноте раздавался только сдерживаемый смех, бряцание оружия, скрип открываемых ворот. Посреди двора мелькнули две фигуры. Еще двое проскользнули вдоль стены, где уже сгустились тени.

Двое вошли через главные двери. Минуту спустя открылось окно на первом этаже, погруженное во мрак; Янек и Густлик, помогая друг другу, проникли внутрь дворца. Мрак и тишина царили здесь. Пахло промерзшими после зимы стенами, жареным мясом и древесным дымом.

Немка вела их через дворцовый холл – большой зал, освещенный догорающими в камине поседевшими уже углями. Экипаж шел за ней гуськом. У входа в башню они замедлили шаг. Остановились, обеспокоенные каким-то шорохом, – в оконном проеме промелькнула тень черного кота. Тихо начали подниматься по ступенькам. Казалось, что им удастся захватить немцев врасплох, взять их без единого выстрела, но именно в это мгновение парашютистка, не обращая внимания на ствол автомата за своей спиной, прыгнула через перила вниз, скрылась под лестницей и закричала во весь голос:

– Внимание! Здесь поляки!

Густлик схватил автомат, чтобы дать очередь, но Янек его остановил:

– Прячься!

Вверху открылась дверь, вертикальный столб света прорезал внутренность башни.

– Внимание! Поляки! – еще раз предупредила немка.

Янек быстро вскинул автомат к плечу, короткой очередью достал до самого верхнего этажа. Прогремели три выстрела. Немец закачался и рухнул вниз. Свет погас.

– Осталось пять, – сказал Кос.

Почти одновременно раздались три длинные автоматные очереди, и густая ленточка трассирующих пуль из пулемета пошла вниз.

– Гранаты! – услышали они возглас наверху.

Стрельба замолкла, как отрезанная ножом.

– Спрячьтесь! – скомандовал Янек.

Вся тройка молниеносными бросками отступила за толстую нишу двери и пропала в изломах стены. Они слышали стук падающих на ступеньки гранат, а затем взрыв, второй и еще два одновременных взрыва в самом низу, где пряталась парашютистка. В воздух поднялись клубы раскрошенной штукатурки.

Кос поразился, что те, наверху, отплатили своему товарищу смертью за предупреждение. Видно, другие, не людские, законы существуют среди гитлеровцев… Сверху брызнула длинная очередь трассирующих пуль. Янек ответил на нее короткой из своего автомата и услышал стон пулеметчика.

– Четверо! – закричал он.

Густлик и Григорий одновременно выстрелили в сторону промелькнувшей вверху вспышки. С грохотом полетел вниз автомат и упал к их ногам.

– Трое!.. – почти одновременно крикнули оба.

– Вихура и новенький приедут на готовенькое, – сказал Янек.

И в эту минуту танковый снаряд ударил в верхнюю часть башни. От взрыва вздрогнули стены, посыпались битый кирпич и обломки каких-то предметов.

Долго, пока не осела пыль, стояла тишина. На самом верху начали ползать язычки пламени.