Введение в профессию «психолог» - Игорь Бачков

Поскольку у некоторых психологов–исследователей восхваление простых (и понятных!) способов может вызвать сомнения и даже раздражение, мы позволим себе сослаться на мнение по этому поводу такого известного и уважаемого естествоиспытателя, как Г. Селье: «Возьмем, к примеру, мое ярко выраженное предпочтение к применению максимально более простых методов. Мне нравится держать крысу на ладони и просто наблюдать за ней. Несмотря на мою докторскую степень по химии, я никогда не прибегал к сложным химическим процедурам. Я никогда не использовал изотопные методы, электронный микроскоп, рентгеновскую дифракцию или что–нибудь еще в этом роде не потому, что я недооцениваю их значимость, а просто потому, что меня больше интересует общая картина, чем детали. Легко распознаваемые, явные изменения формы или поведения не только меньше подвержены «инструментальным ошибкам», но и благодаря своей простоте лучше поддаются широкомасштабному экспериментированию. Порой мне казалось, что я выгляжу «отсталым» в этой моей страсти к простоте и всеохватывающему подходу. Тем более что в науке сегодня действует совершенно противоположная тенденция. Создаются все более сложные средства для все более глубокого «копания» в каком–то одном месте. Разумеется, это необходимо, но не для всех, вовсе не для всех! Узкий специалист теряет общую перспективу; более того, я уверен, что всегда будет существовать потребность в ученых–интеграторах, натуралистах, постоянно стремящихся к исследованию достаточно обширных областей знания. Меня не беспокоит возможность пропуска отдельных деталей. Среди нас должен остаться кто–то, кто будет обучать людей совершенствовать средства для обозрения горизонтов, а не для еще более пристального вглядывания в бесконечно малое» (Селье, 1987. — С. 12–13).

«Совершенствовать средства для обозрения горизонтов», — разве это не относится к психологу–исследователю и к психологу–практику, которые в совместной с клиентом деятельности стремятся «заглянуть в его будущее»? Парадоксальность простоты заключается в том, что для многих именно она часто оказывается невыносимо сложной.

Вероятно, для исследования человека как субъекта личностного и профессионального самоопределения еще предстоит разработать свои, специфические методы. В. Н. Дружинин отмечает, что «у психологов есть все основания претендовать на относительную самостоятельность в определении критериев научности и ненаучности получаемого ими знания» (Дружинин, 1994. — С. 157).

А этическая сложность здесь заключается в том, что часто психолог, даже понимая ограниченность многих существующих традиционных методов исследования, основанных на естественнонаучных подходах, все–таки вынужден (иногда «скрепя сердце») использовать эти методы для написания дипломных и диссертационных работ, чтобы не рисковать при построении своей научной карьеры, то есть не провоцировать гнев авторитетных психологов, ориентированных на устаревшие подходы. Заметим, что иногда и преподаватели, и члены различных экзаменационных комиссий (понимающие нелепость ситуации) вынуждены молча выслушивать дурацкие доклады и сами соблюдать, таким образом, существующие «правила игры». И относиться к этому следует спокойнее, ведь лучше хоть какая–то традиция, чем полный инновационный хаос, тем более что о новых подходах в исследовании личности пока еще больше говорят, чем предлагают действительно работающие методы.

10. «Подстраивание» под чей–то научный авторитет или прикрытие этим авторитетом и даже откровенная эксплуатация его для достижения своих далеких от науки целей. Печально, когда сам «авторитет» (уже в годах и мало что соображающий) спокойно наблюдает за тем, как эксплуатируют его доброе и заслуженное в прошлом имя. Давно замечено, что многие авторитетные психологи к старости теряют свою здоровую напористость и нетерпимость к научной некомпетентности, они часто оказываются переполнены благодушием и всепрощением. А недобросовестные психологи, умело войдя в доверие к таким авторитетам, творят свои глупые и часто нехорошие дела.

11. Откровенная травля своих коллег по работе. Обычно в основе этого лежит зависть и нездоровое соперничество. Этическая проблема заключается в том, что многие действительно творческие специалисты позволяют себя втянуть в эти склоки. Эта проблема усугубляется тем, что в науке (особенно, в психологической науке) не существует четких критериев эффективности проведенных исследований, что и порождает спекуляции по поводу «некорректности» или «низкой квалификации» соперников и конкурентов. Опыт показывает, что обычно этим занимаются люди, которые сами ничего значительного в науке сделать не могут и находят в склоках способ самоутверждения (хотя бывают и исключения, когда некоторые тщеславные ученые совмещают свои интересные исследования с откровенной травлей своих коллег).

12. «Научное обоснование» и участие некоторых психологов в глобальных общественных манипуляциях.

Например, ради тех же «высоких гонорарчиков» психолог участвует в избирательной кампании какого–то откровенного преступника или непорядочного человека, помогая ему «пройти во власть» (к сожалению, «грязные избирательные технологии» уже давно стали реальностью в современной России).

Этические проблемы начинаются для психолога тогда, когда он сам осознает свои действия и свою старательность как акт откровенной «продажности». Естественно, если у психолога нет профессионального достоинства и совести, то нет для него и этических проблем.., что еще печальнее.

4. Основные этические проблемы и «соблазны» практической психологии

Можно выделить следующие специфические проблемы и «соблазны» в практической деятельности психолога, в его взаимоотношениях с клиентами, коллегами и администраторами:

1. Проблема (она же — «соблазн») власти над сознанием клиента, когда психолог входит в доверие к клиенту и буквально «вьет из него веревки», принимая за него важнейшие жизненные решения, а то и «круто меняя жизнь клиента» своими советами и рекомендация. К сожалению, немалая часть клиентов именно так и представляет себе «помощь» со стороны психолога, как бы перекладывая на них всю ответственность за свои действия.

2. Проблема самокрасования психолога на работе (перед клиентами и даже перед коллегами). С одной стороны, психолог все–таки должен уметь «производить впечатление» на клиентов, иначе ему сложно будет установить с ними эмоционально–доверительный контакт и сформировать по отношению к себе уважение как к специалисту. Но, с другой стороны, если доводить «очаровывание» клиентов до абсурда, то вся работа превращается в «театр одного актера». Многие клиенты это даже чувствуют и не всегда воспринимают такого психолога как своего реального помощника. Заметим, что у педагогов и психологов возможностей для самокрасования на работе, быть может, даже больше, чем у артистов театра и кино и даже чем у различных теле–и эстрадных «звезд», поскольку педагоги и психологи работают не с безликими аудиториями, которые часто воспринимают своих «звезд» как неких «идолов успеха», но не как живых людей, тогда как в учебных аудиториях и психологических кабинетах возможно более «живое» общение с реальной «обратной связью» и взаимодействием.

Можно даже предположить, что у психологов и педагогов больше возможностей для подлинного творчества и импровизации на работе, поскольку им в меньшей степени приходится реализовывать какой–то чужой сценарий или многократно исполнять одну и ту же песенку. Кроме того, главная задача эстрадных и театральных «звезд» связана с тем, чтобы понравиться публике, привлечь публики побольше и побольше заработать (отчего часто и называют ласково таких звезд «пупсиками»), тогда как у психолога и педагога задача посложнее — донести до аудитории или до клиента какую–то важную идею, которая поначалу может даже кому–то и не понравиться, а кого–то вообще серьезно озадачить. Как отмечал Г. Мюнстенберг, психолог должен быть воодушевлен «благородной идеей», а С. И. Гессен писал, что такие идеи и сам метод научного познания должны передаваться от учителя к ученику «путем заразы», через живое общение. К сожалению, многие психологи и педагоги уже давно превратились в «пупсиков», не реализуя творческих возможностей своей профессии.

Главная причина этого — отсутствие в образовании идеи и смысла (отсутствие разнообразных, но все–таки благородных смыслов). Именно смысл составляет «душу» образования. Но, как отмечал В. П. Зинченко, «души» в образовании и в «родной психологии», скорее всего, нет» (Зинченко, 1995. — С. 13), и школа будущего, прежде всего, «должна учить мыслить, в том числе, мыслить о смысле» (там же. С. 21). А она все больше превращается в «школу самокрасования»… И, вероятно, эта тенденция — «театрализации всей жизни», ведущая к искажению в понимании мира, носит глобальный характер. Но тогда тем более это требует от психологов и педагогов активного поиска средств, позволяющих органично соединять смысл и форму, содержание и артистизм…