Школа в Кармартене - Анна Коростелева

Затем он подозвал Мак Кехта.

— Я думаю, этим можно будет его снова усыпить, — сказал Мак Кехт, извлекая из складок своей одежды ампулу со снотворным.

— А вы как собираетесь?.. — спросил Зигфрид.

— Думаю, из арбалета.

— У этого дракона есть только одно уязвимое место, я сейчас вам объясню, где, — Зигфрид понизил голос. — Если вы попадете между шестой и седьмой пластинами чешуи у него на шее, пониже вон той черной полоски…

Мак Кехт кивнул и наложил стрелу с ампулой на арбалет. Стрела просвистела в воздухе, доктор Зигфрид проследил за ее полетом, дракон взвизгнул.

— Так-то, матушка Шарлотта, — Зигфрид махнул рукой, чтобы все уходили, а сам направился к пещере, чтобы получше уложить там дракона и привалить камнем вход.

— Итак, Фингалл, сын Энгуса, — бесстрастно начал Змейк, поглядывая на приближающуюся со стороны дальних холмов грозовую, а может, и снеговую тучу, — вы собирались привести в школу опаснейшее существо, чтобы поразить однокурсниц?

Нужно отметить, что Мак Кехт при этом мягко отвел в сторону Курои, сына Дайре, и занимал его какой-то незначащей беседой.

— Опаснейшее в мире? — облизывая пересохшие губы, переспросил МакКольм. Даже попав в беду, он все же не прочь был убедиться, что его влекла не какая-нибудь ерунда, а объект исследования, достойный истинного мужчины.

— Нет, в мире есть существа много опаснее, — Змейк разочаровал таким образом МакКольма и продолжил: — Если бы вы, как святая Елизавета, вели его за собой на пояске, это еще было бы простительно. Но дракон, давайте называть вещи своими именами, гнался за вами в бешенстве.

— Не говоря уже о том, — встопорщился архивариус, — что у меня в хранилище среди манускриптов есть некоторые очень древние!..

— При отсутствии должных знаний, не имея определенного плана действий, из любопытства, вы готовы были спровоцировать катастрофу такого масштаба? — Змейк смотрел на МакКольма с каким-то даже будто бы интересом.

— Я думал, может быть, унести отсюда драконью чешуйку… в доказательство, — сказал Фингалл.

— Зачем же чешуйку? Может быть, отпилить коготь? А может, сразу уж голову дракона? Редкого вида? — подпрыгивая, как мяч, возмущался архивариус.

Минут через семь преподаватели закончили пробирать дрожавшего на ветру МакКольма и спросили, все ли он понял.

— Все, — кратко сказал МакКольм, и, думая о том, что ему пора идти собирать вещи, потому что в школе его после этого не оставят, задал все-таки терзавший его вопрос: — Но как вы узнали?.. Как… почему вы все вдруг собрались сюда?

— Мы все одновременно почувствовали, что это надо пресечь, — меланхолично разъяснил Нахтфогель.

— Как? Что? То, что я дразнил дракона?

— Нет, вашу игру на волынке, — сухо отвечал Змейк. — И этот порыв нас… некоторым образом объединил.

Фингалл увязал вещи в узелок и понуро готовился покинуть школу. Он даже собирался сделать это сам, не дожидаясь никаких шагов со стороны Мерлина, чтобы не утруждать великого человека. Он сидел на полу своей опустевшей комнаты, подгребал с пола последние разрозненные предметы быта и запихивал их в узел, как вдруг к нему вошел Зигфрид Вёльсунг.

Доктор Зигфрид оглядел обстановку, присел на табурет и сказал:

— Я устранял сейчас последствия ваших необдуманных действий, Фингалл, и восстанавливал порядок. В связи с этим мне хотелось бы кое-что у вас спросить.

Шотландец виновато вздохнул.

— Как вы открыли дверь в хранилище и как отвалили камень при входе в пещеру?

Вопрос застал Фингалла врасплох.

— Не знаю. А что? — тупо спросил он.

— Дверь была заперта, камень весит тонны и тонны.

— Я… не помню. Камень… Я погладил его, обошел кругом и увидел щель. Дверь я просто толкнул, и она… это… открылась.

— Нет, не просто, — задумчиво сказал Зигфрид. — Пойдемте со мною к Финтану, МакКольм.

— К профессору Финтану? — сердце у Фингалла екнуло, потому что он не понимал, что он еще натворил. — А зачем?

— Потому что я не могу без него разрешить одно свое подозрение, — прямо отвечал Зигфрид.

Они спустились с башни, — шотландец вяло волочил за собой узел с пожитками, — прошли через двор и зашли в дом Финтана через один из его семи входов. Финтан коптил рыбу. Зигфрид весьма сжато полушепотом что-то рассказал ему. Безмятежное лицо Финтана утратило свойственное ему сходство с деревянной скульптурой и приобрело выражение некоторой озабоченности и сосредоточения.

— Скажите, пожалуйста, Фингалл, — начал он, откладывая все и принимаясь прочищать трубку. — В ваших местах… откуда вы родом… какого рода камни вас окружали?

— У нас там есть гранит, кремень, сланцы, кварц… известняки, — ошалело отвечал Фингалл.

— А не было ли какой-нибудь скалы… валуна… куда вы любили приходить в детстве, например, сидеть там? — продолжал свою мысль Финтан.

— Ну, Карриг-Айльбе, — неохотно отвечал Фингалл, полностью теряя нить происходящего.

— А Карриг-Айльбе — это… что? По составу?

— Почти чистый кремень. Немного гранита и вкраплений слюды, — буркнул Фингалл, размышляя о том, что это еще за новое издевательство.

— А… у вас не было в детстве такого, чтобы вы прикладывали руки к камню — и чувствовали его возраст?

Эти околичные вопросы наконец возмутили Фингалла.

— Ну да. А разве это не у всех так?

— О-о-о, далеко не у всех, — певуче сказал Финтан, подтаскивая клюкой одно полено поближе к устью очага. — А… скажите, Фингалл… Не было ли у вас в роду кого-нибудь, кроме вас, кто также… гм… хорошо понимал все эти вещи?

— Бабка была. Она в девяносто лет-то уж из дома не выходила, сидела и беседовала с камнями очага, — сказал Фингалл.

— А скажите мне, Фингалл, — сказал профессор, показывая Зигфриду взглядом, что он задает ключевой вопрос. — Карриг-Айльбе понимала вас?

— Да, — сказал Фингалл.

Тогда доктор Зигфрид сказал:

— Все ясно. Разрешите, профессор?

— Да-да, — сказал Финтан, отворачиваясь к очагу и начиная ковыряться в золе.

— У вас есть некоторый довольно редкий дар, МакКольм, — сказал Зигфрид, поправляя очки в тонкой золотой оправе и вглядываясь шотландцу в лицо. — Но он относится не к драконам. Это врожденное умение разговаривать с камнями. Камень при входе в пещеру Шарлотты послушался вас и отодвинулся по вашей просьбе. То же и дверь. Я принял все меры предосторожности к тому, чтобы ученики не могли открыть ее, — но она из камня, и потому она… как бы это сказать… отнеслась к вам с участием. Случай личной симпатии.

МакКольм слушал все это с широко открытым ртом.