Королевский тюльпан. Дилогия (СИ) - Лебедева Ива

Это как? Что он хочет?

— Наколдуйте стакан воды, — продолжил добродетельник с уже привычной усмешкой. — Дождь, пожалуй, не надо. А вот один стакан воды. Ну, я жду.

Я просто молчала.

— Ах, как грустно! Вы можете спасти весь Город, а себе наколдовать стакан воды неспособны. Знаете-ка что, я подумаю над вашим предложением. А вы — немного отдохнете. Когда захотите пить, ну и заодно подробно рассказать мне, как можете спасти Город, тогда наш разговор продолжится. Увести!

Вообще, конечно, можно было выдать Лошу главный секрет — предложить ему унести из комнаты все многочисленные цветы в вазах и продемонстрировать свою суперспособность. Но что-то удержало меня от такого шага, интуиция, что ли? Возможно, она права и этот козырь стоит приберечь на крайний случай? А если нет? Если объявить о своих крутых навыках больше не получится, потому что козел сделает из меня третий скелет в своем шкафу без лишних объяснений?

А хотя нет же! Он собирался еще как минимум разок пожаловаться мне на жизнь. Тогда и сыграем с козырей. А может быть, меня уже спасут к тому моменту? Где этот маршал, когда он так нужен?!

Ладно, все равно хорошо, что этот напряжный разговор закончился почти без потерь. Это если не считать километров моих нервов. Жаль, что водички хлебнуть не удалось. Какая-нибудь психологиня или психичка подсказала бы, как это правильно называется: не было предложения, не было и желания. Сейчас же перед глазами опрокинутый стакан, в душе надежда, что в камере оставили кувшин с водой.

Ага, такие оставят!

До нового узилища меня довели не сразу. Начальник конвойной группы о чем-то поговорил в кабинете, я услышала только «да». Интересно, какую гадость затеяли?

Первой гадостью оказалась сама камера. Что, этот гад решил, что мне стоит отрепетировать будущую «жизнь» в его шкафу? Чулан без окон, с паршивым табуретом в углу. Растянуться на полу не смог бы и лилипут. Светильник унесли сразу, но я успела разглядеть, что в этом каменном мешочке нет сосуда ни для питья, ни для других потребностей.

Лучше про это не думать — еще спровоцирую потребность. А так, вообще-то, безрадостно и скучно.

Скучать не пришлось. Почти сразу дверь в капсулу открылась. На пороге стояли двое стражников и, судя по фигурке, стражница с таким же закрытым лицом.

— Вас велено обыскать, — произнесла она бесцветным голосом.

Раньше не сообразили, что ли? Или сообразил сам мсье Лош?

Я хотела облегченно проворчать: «Как приятно, что хоть у кого-то не отрезан язык». Но не стала. У меня формируется репутация человека, который видит скелеты в шкафу и может спасти Город. Такую репутацию на трепотню лучше не разменивать.

Обыск проходил настолько деликатно, насколько это возможно. Я даже не ожидала, что у меня при себе окажется столько самых разных предметов, от местной разменной монеты до жвачки из прежнего мира. С имуществом можно было попрощаться — каждый трофей складывался в широкую корзину.

Возникла лишь одна мелкая проблема: брелок от фитнес-центра, висевший на шее на резинке. Снять его мешал ошейник.

Руководитель обыска нерешительно вынул нож, осторожно поддел резинку. Я поняла, что пора подать голос.

— Вам разрешено портить мои амулеты?

Хотя визитеры были в масках, могу поклясться — они переглянулись. Невидимое совещание продолжалось несколько секунд. Казалось, решался вопрос — следует ли из-за этого беспокоить начальника или принять решение самим.

Видимо, блюститель Добродетели так выстроил отношения с сотрудниками, что они старались не тревожить его лишними вопросами. Я услышала неприятный скрежет возле левого уха и не сразу поняла, что острие ножа открывает замочек ошейника. Потом он был расстегнут, снят, а вслед за ним и брелок.

Ну все, теперь придется заказывать новый. Да еще, чтобы не платить штраф, придумать причину потери. «Изъят в качестве колдовского амулета стражниками блюстителя Добродетели города Лутт».

Я еле сдержалась от смеха. Кстати, правильно поступила, иначе решили бы, что я смеюсь от счастья. Ошейник обиделся на такой способ открывания и не хотел смыкаться на шее снова. На него давили так, что мне на секунду стало страшно за шейные позвонки, но потом плюнули на это дело и удалились со своими трофеями, не забыв запереть дверь.

— Если вы намерены ответить на вопросы, стучите, — так же нейтрально сказал страж.

Судя по шагам, он занял наблюдательный пост почти рядом.

Ага, нечего мне больше делать, как стучать. Впрочем, в этой камере заниматься и правда нечем.

Может, не ждать у моря погоды? У меня репутация ведьмы, почему бы ей не воспользоваться?

С детсадовского детства я поняла, что самые странно-спонтанные решения оказываются самыми верными. Рискнем?

Я не успела вынести свою задумку на внутреннее обсуждение, как обозвала себя дурой. Потому что сделала все, что надумала.

Ударила в дверь, два раза тревожно, два раза — слабее. Сползла по стене, приняв неудобную позу какого-то ластоногого. И когда раздался скрежет ключа, прошептала затихающим голосом:

— Мне не нужны цветы. Мне нужно увидеть небо. Иначе ваш хозяин никогда не дождется ответов на свои вопросы, а этот город погибнет в страшных муках… вы все умрете!

Последние слова я практически прохрипела, в меру своих способностей изобразив предсмертные конвульсии. И сразу после этого вспомнила все занятия йогой по глубокой задержке дыхания.

— Богиня блуда и красоты, храни мои цветы, — взвизгнул кто-то из надсмотрщиков. — Ведьма! Ведьма сдохла и произнесла предсмертное проклятие! А-а-а-а!

Да, не повезло мужику в том, что мне пришлось разыграть представление в его смену. Я не то чтобы шикарная актриса, но когда речь идет о собственной жизни — Станиславский отдыхает. А отдохнув, может пригласить меня на первую роль.

— Чего орешь?! — вызверился второй стражник. Э-э-эх, а я-то надеялась, что сторож сидит под дверью в гордом одиночестве. Облом. Но надежда еще есть, сдаваться рано. — Чего орешь, я тебя спрашиваю?! Беги за господином!

— Она п-п-произнесла п-п-предсмертное проклятье! — продолжал заикаться первый стражник. — Мы все умре-е-ем! Нельзя господина звать! Он тоже умрет!

— Придурок, вот уж кого не жалко, — проворчал второй голос. Кажется, этот мужчина был поумнее — к моему глубокому сожалению. — Чего она там скрипела?

— Цветов ей не надо, пришлая она… пришлая ведьма, — лепетал первый и перепуганный. — Не надо цветов ей. А тута, сталть, и не было… Я думал, господин нарочно сюда приволочь девку велел… чтобы побыстрее в дверь заколотила и в кабинет побежала, разговоры разговаривать. Забыл, что пришлая… ик!

— Ну, так от чего сдохла, ежели цветы не нужны? — справедливо и логично удивился второй.

И пнул меня в лодыжку окованным носком сапога. Уй…

Понадобились все мои силы и актерские способности, чтобы нога расслабленно мотнулась как неживая. Это я уже молчу про желание взвыть и обложить слишком сообразительного стражника словами, которые он заслужил.

— Небо… небо ей надо! — вспомнил наконец первый перепуганный.

— Мало ли кому чего надо, — засомневался второй умный. — Не велено никуда отсюда выводить, кроме как в кабинет его добродетельности.

— Слушай, Жюст! — забормотал вдруг первый. — Ведь на нас первых проклятье-то падет… Давай ее до конца коридора дотащим, а? Там оконце, из него небо видно. Все одно с решеткой, не мышка же она, чтоб через прутья выскользнуть. И не птичка. А отдышится, так мы ее обратно, а? Из подвала ведь и не выйдем!

— Да на хрена оно? — снова засомневался логичный умник Жюст.

— Дык не подействует предсмертное, ежели ведьма не помрет! А там наша смена кончится, только нас тут и видели! Пусть другие на себя навлекают!

ЛИРЭН

От удивления Ухо вздрогнул так, что чуть было сам не вонзил клинок в свое горло.

— Временным маршалом Братства, — уточнил я столь же весело и безмятежно. — Я забыл назвать имя наместника на Совете капитанов, но исправить ошибку не поздно. Пока не избрали тебя или кого-то другого, ты имеешь право представляться маршалом. И в этом статусе общаться с блюстителем Добродетели. И ты сделаешь это прямо сейчас.