Дар Мирен - Фиона Макинтош

Странные чувства нахлынули на Уила. У него перехватило дыхание от жалости к этому маленькому, беспомощному телу. Оно напомнило о смерти отца и недавней кончине Магнуса. Элид, а возможно, и Герин тоже мертвы. У него остались только Илена и Валентина, две женщины, которых он обязан защитить.

Звук фанфар возвестил о том, что в храм вошел король. Селимус прибыл раньше, чем его ожидали. Уил нахмурился. Он избегал встреч с королем и рассчитывал уйти до прихода Селимуса.

Люди, потупив взоры, низко кланялись своему сюзерену, но Уил не желал следовать их примеру. Ему не хотелось воздавать почести законченному мерзавцу. Селимус горделивой походкой прошел по центральному нефу храма. Громкий стук каблуков отдавался эхом под высокими сводами.

Селимус подошел к каменному изваянию дракона, покровителя королей Моргравии, и надолго погрузился в задумчивость, глядя на него. Ему не было дела до того, что поданные вынуждены замереть в поклоне. Этикет требовал, чтобы они стояли, согнув спины, до тех пор, пока сюзерен не сядет. Наконец король протянул руку и дотронулся до когтистой лапы дракона. Несмотря на высокий рост, он не мог достать до головы изваяния, которое по своим размерам было намного больше остальных скульптур.

Повернувшись, Селимус зашагал к каменному тропу, возвышавшемуся в передней части храма. Никто из подданных не смел выпрямиться. Уилу подобное поведение казалось смехотворным. Магнус никогда не требовал от своего народа подобных знаков раболепного почтения. Что случилось с моргравийцами? И что будет с ними в дальнейшем, когда Селимус войдет во вкус власти?

Уил поймал на себе взгляд короля. Селимус уже подошел к трону, но еще не опустился на него. Его оливкового цвета глаза требовательно смотрели на Уила. Он хотел, чтобы Ромен Корелди из Гренадина поклонился ему, королю Моргравии.

«Поклонись!» — приказал себе Уил, но тело Ромена не слушалось. Впрочем, он знал, что Ромен тут ни причем. Ромена больше не было. Это его собственный дух восстал против зла, которое воплощал в себе человек с дьявольски красивым лицом, в упор смотревший сейчас на него. Селимус поднял бровь, обращаясь к Ромену с немым вопросом. Уил понимал, что играет с огнем. Все его планы могут рухнуть, если он сейчас не окажет королю знаки почтения. И все равно ничего не мог поделать с собой.

И в этот момент на помощь ему пришел его сосед, бывший гонец короля Магнуса.

— А ну, кланяйся, кому говорят! — прошипел он и так сильно дернул Уила за руку, что тот упал на одно колено.

Выйдя наконец из оцепенения, Уил склонил голову перед Селимусом.

— Спасибо, — прошептал он старому солдату.

Выражение лица Селимуса оставалось непроницаемым, но, судя по всему, он был удовлетворен. Кивнув, король сел, и сразу же хор, стоявший вверху на галерее, начал тихое скорбное песнопение. Стройные голоса витали под сводами, и людям казалось, что то поют сами ангелы. Пришедшие проститься с генералом Тирском моргравийцы наконец выпрямились, и движение людского потока мимо катафалка с гробом возобновилось. У многих на глазах блестели слезы, вызванные великолепным пением.

Уил бросил взгляд на закрытые глаза покойного, скрывавшие тайну дара Миррен. Рыжеватые ресницы — его собственные ресницы! — были смежены. Уила вдруг охватило острое чувство тоски. Он мертв и в то же время жив. Он присутствовал на собственных похоронах в обличье другого человека.

Уил постарался скрыть волнение. Нельзя допустить, чтобы король Селимус заметил печаль в глазах убийцы генерала Тирска. Миновав катафалк, Уил направился к выходу из храма. Обернувшись как бы невзначай, он убедился, что Селимус смотрит в другую сторону. У него тут же отлегло от сердца.

В храме собралось много знати, но Уил заметил, что герцог Фелроти не приехал в столицу. Он, вероятно, охранял северные границы королевства, верой и правдой служа Моргравии. В сложившейся ситуации отсутствие герцога играло на руку королю. Селимусу, который жестоко расправился с его сыном, Элидом Доналом, требовалась поддержка Йеруба Донала, пользовавшегося большим влиянием в северных районах страны. Чтобы не лишиться ее, Селимус наверняка солгал герцогу относительно причин смерти его сына. Возможно, Селимус уже сожалеет в том, что поспешил расправиться с Элидом.

Начавшееся богослужение вывело Уила из задумчивости. Священнослужители, совершив положенные обряды, предоставили слово королю, и Селимус произнес цветистую речь, восхвалявшую отвагу и добродетели славного сына Моргравии, генерала Тирска. Похороны действительно были пышными, как и обещал Селимус. Наконец тело обрядили в саван, чтобы позже поместить его в фамильный склеп Тирсков, расположенный в Стоунхарте. После богослужения должна была состояться поминальная трапеза, которая могла затянуться до вечера.

В большой зале замка накрыли столы. Король подозвал Уила к себе.

— Садись рядом со мной, Ромен, — сказал он.

Селимус находился в прекрасном расположении духа. Очевидно, он радовался тому, что окончательно избавился от Тирска и теперь мог сам встать во главе моргравийской армии.

Уил неохотно уселся рядом с ним за стол, находившийся на возвышении, решив при первом же удобном случае удалиться в свои покои. Есть не хотелось, и он, боясь захмелеть, делал вид, что пьет вино, лишь поднося кубок к губам. Голову нужно сохранить ясной.

— Я собираюсь сжечь тело, — наклонившись к нему, прошептал Селимус.

Лицо Уила вытянулось от удивления.

— Да? А зачем? — с небрежным видом спросил он.

— Противно смотреть, как все вокруг скорбят о нем. Я хочу избавить Моргравию от памяти о Тирске.

Неужели Селимус действительно через некоторое время вскроет склеп и сожжет мое тело, с горечью подумал Уил. Моргравийцы обычно сжигали тела ведьм и предателей.

Уил развалился на стуле так, как это делал Ромен.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, сир, — заявил он. — Подобные действия могут привести к беде. Почему бы вам просто не отослать тело Тирска на родину? Кстати, откуда он родом?

— Из Аргорна, — ответил Селимус, кривя губы в усмешке. — Это сонный городишко, в котором рождаются одни идиоты, и такие, как Тирски, уродливые рыжие выскочки.

Уил едва сдержался. К горлу подкатил комок горечи — еще немного, и он воткнул бы в глаз Селимуса вилку. И тем не менее он сумел собраться и дать королю ответ, который, пожалуй, понравился бы и Ромену Корелди.

— В таком случае у вас есть все основания отправить тело этого уродца туда, где он родился, — ровным голосом промолвил Уил, вращая стоявший на столе кубок с вином и избегая смотреть на вилку. — Пусть покоится в изгнании.