Секториум - Ирина Ванка

— На меня-то ты за что взъелся?

— Посиди в кабинете, — предложил Индер. — Я сам им займусь.

Среди ночи Миша, как ни в чем не бывало, снова явился ко мне.

— Спишь? — спросил он, увидев меня в ночной рубашке. — Ты одна?

— Нет.

— Что «нет»? Не одна или не спишь? — он огляделся по сторонам, словно я и впрямь могла привести кого-то в секторианский бункер. Только тогда я заметила в лифте предмет, обмотанный черной тряпкой. — Если не одна, то почему спишь, а если не спишь, то почему одна?

Пришлось надеть халат, чтобы Мишины мысли не вытекали из рабочего русла. Пока я застегивала пуговицы, он пытался оторвать привезенный предмет от лифтовой площадки. Судя по натуге, с которой он это делал, предмет весил килограмм сто. Наконец, Мише это удалось. Быстро, быстро, мелкими шажками он побежал с предметом на кухню и не придумал ничего лучше, чем поставить его на сервировочный столик. Столик тут же с грохотом сложился в лепешку, отбросив все четыре колеса.

Мы замерли в ужасе.

— Беспупович меня убьет, — справедливо предположил Миша.

— Думаешь, он услышал?

— Сейсмографы уже показали подземное испытание водородной бомбы.

Миша выругался, «рванул вес» до уровня поясницы и поковылял к кухонному столу.

— Не надо! — взмолилась я, но наперехват идти не рискнула, побоялась разделить участь столика.

— Поздно, прокомпостировали, — сказал Миша и установил объект.

Обеденный стол устоял. Под тряпкой оказалось нечто, никогда мною ранее не виданное, чем-то напоминающее станковый пулемет времен гражданской войны. Труба кошмарного калибра из тонкой стали выдавалась вперед, за ней возвышался защитный экран, панель управления была посерьезнее, чем в «истребителе» Юстина, из нее торчала рукоять с шестипалым трафаретом. Миша с замиранием сердца щупал сенсоры, которые едва мерцали под его пальцем.

— Кажись, цел! — он вздохнул и развернул трубу рукоятью.

«Пушка» прицелилась в стеклянную стену, отделяющую кухню от зимнего сада.

— Что смотришь? Собери этот хлам и дай мне какой-нибудь предмет из однородного материала.

Хламом назывался мой, пришедший в небожеский вид, сервировочный столик, фрагменты которого раскатились по кухне.

— Дай хотя бы вон ту бадью, — сказал Миша, — только веник из нее вынь.

Он указал на керамическую вазу с букетом, выплетенным из соломки. Все это продавалось в художественном салоне, и было подарено мне коллегами по работе на день рождения. Миша указал на вазу пальцем. Меня одолели сомнения.

— Тебе жалко, что ли? — не понял он.

— Может, сгодится колесико от стола?

Миша повертел в руках предложенный мною предмет, но остался недоволен.

— Металл, пластмасса… ну его на фиг! Давай бадью. А веник можешь себе оставить.

Он поставил вазу на край стола, напротив «амбразуры», повернул рукоятку, загорелась подсветка панели, раздался свист, переходящий в монотонный вой.

— Не дрейфь, верну… — пообещал он. — Только отойди подальше на всякий случай.

Вой скоро стал напоминать гул взлетающего бомбардировщика. Я успела укрыться за холодильником, когда рыжее облако грибом взмыло под потолок. Хлопок был такой, что чуть не лопнули мои натренированные Хартией перепонки. С минуту мы ничего не различали в тумане. Облако разошлось, стало медленно оседать вокруг, вазы на прежнем месте не оказалось. Собственно, с моей стороны было глупо искать ее. Керамический оттенок пыли свидетельствовал о том, что изделие постигла печальная участь.

— Что-то я не воткнулся… — сказал Миша, почесывая припудренную шевелюру.

— Чего ж тут «не воткнуться»? По-моему все ясно…

— Теперь Беспупович меня точно убьет.

— Может быть, объяснишь, что происходит?

— Чертов «трансглюкатор», кажись, глюкнулся, — объяснил Миша. — Дай мне еще какой-нибудь однородный предмет. Тарелку дай. Или нет, тапок свой… Он ведь резиновый? Дай его сюда на минуту.

— Конечно…

— Дай сюда, сказал!!! — Миша отнял у меня тапок и установил на краю рыжей «песочницы». — В нем же одинаковый сорт резины? — уточнил он.

— Этот тапок был первой моей покупкой на первую стипендию.

— Цыц!!!

Я заткнула уши, закрыла глаза и открыла, когда звонкий шлепок разнеся эхом по саду. Зеленая клякса стекала со стеклянной стены.

— Черт знает что такое! — рассердился Миша. — Он должен был пройти насквозь!

— Поддай мощности, — посоветовала я. — В следующий раз он вылетит на Аляске.

Миша от меня отмахнулся, как от предмета совершенно бесполезного, и стал перебирать кнопки панели.

— Ни черта не пойму, — ворчал он. — Вроде, в лаборатории работал… Или это настройка соскочила? Или вот так надо было… Ага! Давай второй тапок.

— Опять?

— На кой он тебе сдался один? Давай, снимай быстрее!

Я желала только одного, чтобы Миша, наконец, совершил задуманное и оставил меня в покое. Но не успела я заткнуть уши, как резиновая клякса на стене уплотнилась вторым тапком.

— Что теперь снимать? — рассердилась я.

Миша был озадачен.

— Отвертку неси, — сказал он, — нож, молоток, топор… все, что у тебя осталось от Вовкиных инструментов.

Я выволокла Володин ящик из чулана и закрылась в комнате, чтобы не смотреть, как Миша с помощью топора ремонтирует технику явно неземной сборки. На кухне горел свет, было видно, как Миша отстегнул «трубу», снял крышку с панели, вывернул наружу внутренности и развалил их на черной тряпке. Над внутренностями он долго сидел в позе мыслителя. Я не выдержала:

— Что?

— Что-то долбанулось, — ответил он.

— И что теперь делать?

— Адам меня убьет.

— Что долбанулось, ты не можешь определить?

— Просвечивать надо…

— Так просвечивай, в чем дело?

— Прибор у Адама. Если я возьму, поймет сразу.

— Если он тебя все равно убьет, то какая разница?

— Правильно говоришь, — согласился Миша, — но консервативно мыслишь. Если все равно убьет, куда торопиться?

— Давай, я у него попрошу. Скажу, что сама взяла прибор…

— Ты настоящий друг, — сказал он. — Только Адам не поверит.

— Эта штука называется ФД, правильно? За унос ФД первый раз положено предупреждение. Или нет?

— А ты его поднимешь? — грустно спросил Миша. — Ты хоть знаешь, что это за машина такая? — он зацепил щипцами полупрозрачную пластину, похожую на гребешок, и вытянул ее из рамы. — Во! Видала? Фотонные фильтры. Их девятьсот штук. Если хоть один погнулся — хана.

— Раз уже сломали, может, объяснишь, что это?

Миша только вздыхал, кряхтел и рылся в ящике с инструментарием. Не найдя ничего подходящего, он отправился в ванную, потрошить мою косметичку. Я снова решила уйти, чтобы не видеть, как он будет ломать маникюрные ножницы об фотонные фильтры, назначения которых я так и не узнаю. Однако Миша, вернувшись на кухню, полез прямиком в мусорницу.