Холодные сердца - Антон Чиж

– Даша, успокойся!

– Все равно убью гадину! Из-за нее Анечка погибла! Это она Жаркова с Настей свела, сводня проклятая! И у меня парня увела! И тебя тоже заберет! Пусти!

У нее в рукаве что-то пряталось, плоское и твердое. Самому не вытащить, Дарья вырвется и сиганет в дом. Нужна помощь. Аполлон Григорьевич не отказал себе в развлечении: галантно расстегнул манжетку и, как барышня ни брыкалась, вынул предмет. Ножик был опасным: маленький и тупой.

Силы Дарьи были на исходе. Пришлось сдать ее из рук в руки. Лебедев принял ее не без удовольствия.

Ванзаров вошел в дом без предупреждения. Катерина Ивановна взглянула на него, как на сквозняк.

– Что вам надо?

Она укладывала вещи. Подойдя к столу, он не нашел ничего лучшего, как смахнуть чемодан. Катерине Ивановне выходка понравилась. Улыбнувшись, она села и расправила юбку, чтобы лежала аккуратными складками. Ни тени испуга.

– Какой милый способ заходить в дом, – сказала она ровным голосом. – Так в столице нынче модно? Будете рвать обои или мебель крушить?

– Прошу простить, был трудный вечер, – сказал Ванзаров и закинул чемодан на прежнее место. – Когда торжествует справедливость, нелегко сохранять хладнокровие. Поучиться бы у вас.

– Мне не жалко, берите, сколько хотите.

– Воздержусь. Надо закончить с торжеством этой справедливости проклятой. Не возражаете?

– Это так мило, – откликнулась Катерина Ивановна.

– Формально у меня нет повода для вашего ареста. Вы не украли эти деньги, господин Порхов их сам выдал. Я не могу обвинить вас в убийстве Жаркова. К сожалению, его убили не вы. Хотели застрелить, но курок оказался туговат. Потом купили сильное снотворное. Я проверил у провизора. За мысли об убийстве судить нельзя.

– Видите, как все хорошо вышло.

– Вам, Катерина Ивановна, повезло. За вас сделали грязную работу. Удача благоволит энергичным. Столько сил потратили, чтобы Жаркову голову заморочить и не отдавать его деньги.

– Вся умаялась, – согласилась Катерина Ивановна. – Не знала, что и выдумать еще.

– Оставьте эти деньги как компенсацию за труды. Или за то, что не стали убивать доктора Асмуса, который знал о них.

– Благодарю вас, господин Ванзаров.

– Но есть другой случай, – сказал он, разглядывая комнату. Вещи, вынутые из шкафов и из комода, были разложены повсюду. Хозяйка собиралась в дальнюю дорогу, – надолго, быть может, навсегда. – Сейчас на пляже из песка достают тело Анны Анюковой, модистки и вашей подружки. Будет проведено вскрытие. Им займется лучший криминалист России господин Лебедев. Будет установлена беременность Анюковой. После чего дело будет открыто заново. Я об этом позабочусь. И поверьте, к ответу будет привлечен не только врач, сделавший неудачный аборт, но и подруга Анюковой, все это устроившая.

Катерина Ивановна была спокойней фарфоровой куклы.

– Что вы хотите?

– Сделка, – Ванзаров не удержался и хлопнул ладонью по столу. – Позволю вам завтра уехать. За это отдаете мне письмо Насти Порховой, в котором она сообщает Жаркову о своей беременности. Думаю, цена вполне приемлема.

Спорить Катерина Ивановна сочла ниже своего достоинства. Она вышла, сразу вернулась и бросила на стол конверт без адреса. Ванзаров проверил письмо. Сомнений не было, криминалиста можно не беспокоить. Он разорвал письмо на мелкие кусочки.

– У вас как раз и печь открыта.

Схватив кипу газет, сложенных на этажерке, Ванзаров засунул ком в дверцу, бросил туда же обрывки и чиркнул спичкой. Пламя взялось весело.

– Стойте! – закричала Катерина Ивановна.

Ванзаров преградил ей дорогу.

– Не торопитесь, пусть прогорит.

Она замахнулась, но рука ее была не так крепка, как воля. А пистолет далеко. Катерина Ивановна стукнула кулачком по его груди и отошла. Сев на прежнее место, она улыбнулась и засмотрелась на огонь. Отменная выдержка.

– Полицейская статистика – полезная вещь, – сказал Ванзаров. – Знаете, где чаще всего прячут деньги, если их нельзя отнести в банк? Не поверите: в самоварах, матрасах и печах. Всем это кажется умной идеей. Особенно печи. Вы же ничего там не спрятали?

– Разумеется, нет.

– Что ж, наша сделка состоялась. Можете уезжать. Если хотите.

Катерина Ивановна не ответила. Она смотрела на огонь, разгоревшийся ярко. В языках пламени мелькали разноцветные искорки, зеленые, синие, оранжевые. Весело вспыхивали и исчезали, чтобы появиться опять. Словно играли в салют. Ванзаров ждал, пока прогорит.

– Ваш юный ухажер, богатый наследник, – мой агент, – сказал он.

Катерина Ивановна не удостоила его взгляда.

– Я знаю, – сказала она. – Мальчик умный, но с женщинами не опытный.

– Вы используете слишком опасное оружие: любовь.

– Любовь? – Катерина Ивановна усмехнулась. – Девушка не имеет право на любовь. Любовь – удел мужчин. Они ее воспевают, ею и тешатся. Для них это развлечение. А для нас любовь – выгодное вложение капитала. Чтобы проценты были максимальные. Это мужчинам хорошо быть романтиками, а нам, бедным барышням, приходится думать о хлебе насущном. Тут не до романтики. Прокормиться бы. Прощайте…

Он поклонился и вышел.

У забора толпились городовые. Дарья исчезла. Лебедев принюхался.

– Что-то запах знакомый, – сказал он. – У нас на Садовой улице так пахнет, когда в Министерстве финансов сжигают старые деньги. Гадкая привычка. Дышать невозможно. Купцы сколько раз жалобы писали, и все равно жгут. А тут нет Министерства финансов. Чем же пахнет?

– Эта загадка под силу только лучшему уму криминалистики, – сказал Ванзаров. – Благодарю всех, господа. Наша операция окончена. С чем вас и поздравляю.

– Окончена с успехом? – спросил Макаров.

– Полным успехом, – ответил Ванзаров. – Старуха справедливость нынче будет довольна. Чтоб ее…

2

Холодные сердца

С утра пораньше Николя был отправлен на пляж занимать шезлонги. Ему было приказано оккупировать три места и хоть зубами в них вцепиться до прихода старших товарищей. Яму в песке сровняли. Следов не найти. Только кучки виднеются. Никто из господ отдыхающих не догадается, что происходило здесь ночью.

Ванзаров с Лебедевым появились, когда терпению Гривцова пришел конец. Еще бы немного, и он сорвался с цепи. Устал выслушивать от дам с детьми: «Как вам не стыдно, молодой человек, занимать три кресла!» Эти жалобы так надоели, что он решил, что уступит все первой же недовольной мамаше. А эти пусть хоть на песке сидят. Он пляжами сыт по горло.

Аполлон Григорьевич поместился в шезлонг с трудом и тут же полез было за сигаркой, но посмотрел на бегающих неподалеку детей и остановился.

– Будете нас удивлять или на залив любуемся? Признавайтесь, как додумались?

Николя с позапрошлого вечера не мог ни о чем думать. Буквально потерял эту полезную привычку. От всего пережитого еще не такое случается.

– Что именно вас интересует? – невинно спросил Ванзаров.

– На чем Джек Невидимка погорел? Улики вместе с прозекторской сгорели.

– Это и было главной уликой, – ответил Ванзаров. – Я бы сказал: последней.

– А первая? – вставил Николя.

Аполлон Григорьевич пихнул в бок своего ученика.

– Арестантам слова не давали!

– Начнем в обратном порядке: от пожара. Убийство Стаси Зайковского и господина Усольцева не похожи друг на друга. И оба – на убийство Жаркова. Так бывает?

– Сложный вопрос, – сказал Лебедев. – Опытный преступник, конечно, любит держаться своей манеры. Да и не опытный тоже… Хотя бы во второй раз.

– Если происходит обратное, о чем это говорит?

– Преступник понял свою первую ошибку.

– Точнее, ему указали на нее.

– Кто же это посмел?

– Я, кто же еще, – ответил Ванзаров. – Буквально носом ткнул. На штыке следы песка. Почему? Его использовали как щуп. Зачем воткнули в грудь? Чтобы не заметили точного и меткого удара по затылку. Здесь же провинция, кто будет разбираться? Даже криминалиста нет. А для того, чтобы запутать дело, надо посадить Жаркова в шезлонг, в каком вы, Гривцов, сидите, и вспороть брюхо. Тогда точно никто не догадается об истинных причинах.

Николя подскочил как ужаленный, но Лебедев вернул его в сидячее положение.

– Родион Георгиевич шутит. Тот шезлонг в участке, приобщен к делу. Нельзя быть таким доверчивым, Николя. Вы же чиновник сыскной полиции!

– Все время ему твержу, – сказал Ванзаров. – Выдержка и логика. Весь этот цирк с записками Джека Невидимки, штыками и прочим разлетелся как дым, когда я сказал заведомую глупость, а на нее и глазом не моргнули.

– Какую глупость? – заинтересовался Николя.

– Заявил, что Жаркова разделали саперной лопаткой. Это же абсурд. Тут нужен скальпель и опытная рука. Нужно знать, куда ударить, чтобы одного раза хватило. Нужны познания в медицине и анатомии. Остальное – отвлекающий маневр. Не более. Включая вырезанное сердце. Если его действительно вырезали. Сам не проверял. Когда наш приятель осознал ошибку, было поздно. Он, конечно, убирал свидетелей по-разному, но это ничего не меняло. Так ловко, как с Анюковой, у него уже не вышло.