Эпос хищника. Сборник - Леонид Каганов

– "Царь-масло"? А ты о бабах думал? Как будут наши бабы в магазине спрашивать? Дайте пачку "царямасла"? Ты о бабах вообще когда-нибудь думаешь?

– Масло "Зверь". Вариант: "Зверь-масло".

– Невразумительно. Еще?

– Ну, в общем, пока все. Ничего не подходит?

– Продолжай думать. У тебя уже получается. Чтобы к вечеру…

– Вот! "Царское"! - перебил Цуцыков. - Раз "Королевское" не подходит. Дайте мне, пожалуйста, пачку "Царского масла"! А?

– Брось, - поморщился Вадим Петрович. - Оборудования на четыре миллиона евро! У царя столько не было. Не надо царей-королей! Не надо совка! Не надо показухи, "Березка", "Медведь", "Русское поле". Не на экспорт делаем! Пока. Для себя, для своих. Наше, новое, оху…тельное масло! Нужно яркое, неожиданное название! Ферштейн? Включи фантазию! Хватай самые безумные идеи, не стесняйся! И больше думай о бабах!

Вадим Петрович отложил мобильник и шумно вздохнул. В кабинет аккуратно вошла Эллочка. Она несла поднос, на котором высилась груда книг и газета. Вот молодец девка, подумал Вадим Петрович, умница, даром что Мисс Самара. Масло "Элла"? Маслоэлла. Дайте пачку маслаэ-э-э… Блевать. Вадим Петрович осмотрел стопку. Сверху слоями были накиданы одинаковые пестрые томики в тонких обложках. Вадим Петрович развернул пирамиду корешками к себе. Алексей Алексеев: "Приключения Пещеристого", "Дело Пещеристого", "Пещеристый наносит удар", "Вход для Пещеристого", "Выход для Пещеристого", "Пещеристый возвращается", "Гильотина для Пещеристого", "Опознание тела Пещеристого".

Вадим Петрович яростно смахнул томики на пол и вытянул наугад книгу в солидном черном переплете. Приоткрыл и засунул палец между страниц. Затем распахнул и поглядел куда попал. "ПОЛИПЪ - древнiе называли такъ каракатицу или спрута". Вадим Петрович глянул на обложку. Так и есть, словарь Даля, третий том. Потянулся за газетой. Районная многотиражка. "Новости города - у приезжего задержаны наркотики". "Сетка-рабица оптом и в розницу". "Чудеса "Зеленой аптеки", или как мы помирились с простатой".

– Йо-о-ханный… - крякнул Вадим Петрович, отшвырнул "Щетиновскую звезду" и вновь распахнул томик Даля. - "ПОИЗРЕБЯЧИЛСЯ - старикъ, ужь и не помнитъ ничего".

Остро заныла печень. Вадим Петрович смахнул на пол все, что было на столе. Глухо брякнул поднос. Рассыпчато прозвенел бокал. Да черт бы вас всех, подумал Вадим Петрович и стукнул кулаком.

– Элла! Маленькую!

В кабинет заглянула испуганная Эллочка.

– Вадим Петрович, но вам же…

– Делай что я сказал!

– Вадим Петрович… - В голосе Эллочки были слезы.

– Неси! - рявкнул Вадим Петрович.

Через минуту перед ним стояла стопка водки и бутерброд с сыром. Вадим Петрович опрокинул стопку и удовлетворенно зажмурился. Заверещал мобильник.

– У аппарата.

– Это Цуцыков! - выпалила трубка. - У нас все готово. Отличное название!

– Ну?

– Масло "Афродита"!

– Кто такая?

– Древняя богиня. До Христа жила.

– Не надо древнюю, масло новое, свежее.

– Ну, она симпатяга такая, голая, фигуристая… - Цуцыков был обескуражен.

– А масло при чем?

– Согласен. Есть еще варианты! "Аннушка". "Маруся". "Женечка". "Сашенька".

– Вот педик, - поморщился Вадим Петрович. - Ну сколько раз повторять? Четыре миллиона евро! Небывалое, оху…тельное масло! Еще есть варианты?

– Ну… Масло "Носорог".

– Не понял?

– "Носорог". Почему-то вдруг. Ну, это уже так… Напоследок уже, устали, наверно.

– А я при чем?!

– Сами ж говорили: не стесняйся, хватай безумные идеи…

– Безумные! А не дебильные! Разница есть?!

– Извините. Больше не повторится.

– Это все?

– Нет, еще есть. "Маслоежка".

– Масло "Маслоежка"?

– Вариант: масло "Гладкая жизнь".

Вадим Петрович вздохнул и покрутил пустую стопку.

– Вы там совсем уже устали, или ты трахнутый на всю голову?

– Ну, есть конфеты "Сладкая жизнь", ну а тут мы подумали, что масло… Ну, в общем, пока все. Вариантов нет. Ничего не подходит?

– Приезжай в офис, - сказал Вадим Петрович. - Будет мозговой штурм.

Вадим Петрович отложил трубку и покатал стопку по столу.

– Элла! Вызови всех в офис. Скворцова. С женой! И этого, чернявого… И… - Стопка выскользнула из-под руки, упала на пол и кратко щелкнула. - Да черт с ними со всеми!!! Никого не зови!!! Бутылку водки и пожрать!! Курицу!! Свинину!!! Сало!! С перцем!! В кабак! Гори оно все…

– Вася-йо, ты меня уважаешь-на? - спрашивал Вадим Петрович, наклоняясь через дощатый столик к самому лицу Цуцыкова, чтобы перекричать оркестр.

– Ув-важаю, Вам-Прович. - отвечал грустнеющий Цуцыков.

– Тридцать лет назад все пацаны Щетиновки знали, кто такой Вадик Сметана! Понял-на? Уважали!

– Угу… - кивал Цуцыков, - А может, и назвать "Фольксбуттер"?

– Да погоди, Вася-йо, - морщился Вадим Петрович и тряс его за плечо. - Все знали Вадика Сметану! И в Королях знали! Боялись! И в Самаре слышали-на!

– Угу… - кивал Цуцыков. - А может переоборудовать цеха на сметану?

– Мать! - стучал кулаком Вадим Петрович. - Вася, пойми! А потом - перестройка! В Москве знали меня! По всей стране знали, суки, кто такой Сметана!!! Сметане все можно! Я любые проблемы решал! Вот только название придумать не могу. Знал бы, что такое будет, - ни на хрен бы не покупал оборудование за четыре миллиона на этой дранной распродаже!

– Угу… - кивал Цуцыков.

– А вот голубых в Щетиновке сроду не было, - вдруг вспомнил Вадим Петрович с огорчением, - Ты чего в петухи пошел, Вася?

– Сам ты петух!!! - взвизгнул Цуцыков.

– Ответишь за базар? - сразу насупился Вадим Петрович.

– Да я женат с семнадцати! У меня трое по лавкам! Попробуй их прокормить этими дранными визитками и рекламками! Фирма крошечная! Я и Светка! Доходы - во! - Цуцыков сжал кукиш.

– А че волосы не стрижешь? - опешил Вадим Петрович.

– Мля-я-я-я-я!!! - вскинулся Цуцыков.

– Тихо-тихо! - Вадим Петрович миролюбиво помахал желтой пятерней и налил еще по стопке. - Хорошо, что не петух. Уважаю. Придумай мне слово, Вася. Пять тысяч дам!

– Не знаю-ю-ю я-я… - Цуцыков мотал головой, и Вадиму Петровичу казалось, что он вот-вот заплачет.

Они чокнулись и выпили.

– Вася, все просто. Масло оху…тельное. Нужно, чтобы человек почувствовал это всей душой! - Вадим Петрович постучал ладонью по печени. - Ферштейн?

– Оху…тельное масло, - неожиданно трезвым голосом сказал Цуцыков.

– Не понял?

– Оху…тельное масло. Чего думать-то!

– Так нельзя! - испугался Вадим Петрович.

– Иначе никак.

– Так нельзя! - повторил Вадим Петрович.

Цуцыков скорчил неожиданно дикую рожу:

– Сметане все можно, Сметане все можно! - передразнил он, но Вадим Петрович смотрел сквозь него, вдаль.

– Оху…тельное масло. - Он налил стопку до краев и опрокинул в рот. - Ну, Васька! Ну, гений! Профессионал! Че ж ты раньше-то молчал, сука?

– Дизайн я сделаю, - сказал Цуцыков. - Тут уже не надо выпендриваться, белая пачка - черные буквы.

Словно железная рука схватила печень и сжала, начала крутить внутри живота, как выкручивают из грибницы боровик. Подкатило к горлу. Зал кабака закружился и улетел, со всех сторон навалилась желтоватая темнота.

– Вадим Петрович!!! - закричал Цуцыков.

В белых коридорах госпиталя Хольденштрау Вадим Петрович впервые почувствовал себя безнадежным стариком. За год - три операции. Лазерная терапия, горы таблеток на тумбочке… Иногда жена пересказывала ему новости из России. Небывалая популярность у населения, золотая медаль на фестивале российских продуктов. Налажены поставки в Москву. Выстроен новый корпус. Скворцов стал почетным членом Лондонского клуба. Госдума продолжает обсуждать поправку к законопроекту о цензуре названий, но мнения снова разделились. "Фольксбуттер" подает в суд на щетиновскую "Велину", выпустившую пакеты быстрого приготовления "Нех…вый супчик", но суд не признает плагиата. В Самаре выходит первый номер журнала "М…ые ведомости". В Москве открывается центр туризма "Ох…льный сервис". В Англии начат выпуск репеллента от комаров "Факофф". Вадима Петровича все это давно не волновало. И когда доктор Вильдер сказал, что надежды нет, Вадим Петрович не почувствовал никаких эмоций. А когда доктор Вильдер предложил заморозиться в жидком азоте, пока врачи не научатся лечить цирроз, Вадим Петрович лишь вяло кивнул.

Очнулся он в большом светлом зале, лежа в кресле странной конструкции. Сознание будто разом включили. Вадим Петрович посмотрел на себя и увидел, что одет в нелепый костюм салатового цвета. Раздались аплодисменты. Вадим Петрович вздрогнул и увидел прямо перед собой шеренгу солидных людей, одетых в обтягивающие деловые костюмы. Со всех сторон поблескивали объективы камер. Наконец один из присутствующих важно шагнул вперед, вытянул ладонь и произнес: