Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

Делать было нечего, и Штудент прямо из Берлина отдал приказ о посадке своих десантников в самолеты. 21 сентября они десантировались на Апшеронском полуострове, однако сделать ничего уже не могли. Командующий Закавказским фронтом генерал И.В. Тюленев распорядился уничтожить район нефтяных приисков. Заранее заложенные в скважины заряды взрывались. Из нефтехранилищ нефть выпускалась и поджигалась, стоявшие в воде эстакады также подрывались, повсюду разливались и горели нефть и мазут. Огромные облака черного дыма буквально закрыли от людей солнце, повсюду разлетались крупные хлопья сажи.

У парашютистов Штудента не было ни малейшего шанса хотя бы как-то противостоять этому разрушительному процессу: все было приготовлено заранее, и требовалось нажать одну-единственную кнопку, чтобы создать весь этот апокалипсический ужас. Едва лишь они приземлились, как на них тут же напали части Красной Армии и большое количество танков. Высадку не удалось хорошо сконцентрировать, и многие из высадившихся оказались либо без боеприпасов, либо вдали от сброшенного им тяжелого оружия. Правда, уже на следующий день в Баку состоялась грандиозная демонстрация под националистическими и антисоветскими лозунгами и сражавшиеся с парашютистами танки и солдаты потребовались на улицах города, но положение десантников улучшилось не намного. Когда вечером 23 сентября танки Гудериана наконец-то прорвались к Баку и вступили на его улицы, парашютисты оказались уничтоженными больше чем на 60 %.

Гитлер был в бешенстве, и даже чуть ли не триумфальное вступление генерала Клейста в Тбилиси на следующий день после взятия Баку не улучшило его настроение. Тем временем немцы сумели преодолеть Клухорский перевал в 80 км северо-восточнее Сухуми, а затем и Махурский перевал, форсированный ими 25 сентября. Оставшиеся до города 45 км были пройдены всего за один день. Впрочем, Сухуми встретил немцев неприветливо. Значительная часть его жителей, не столь зараженная антисоветскими и националистическими настроениями, как в Азербайджане, Грузии и Чечне, ушла в горы вместе с частями Красной Армии. Хлеб-соль, да еще полный рог вина поднесли немцам два старика и какая-то ветхая старуха, да и те сразу после этого исчезли с людских глаз, как будто бы их и не было. Впрочем, никто из немцев не обратил на это никакого внимания. Куда более неприятным делом были непрекращающиеся удары советской авиации, которая базировалась непонятно где, на каких-то тайных аэродромах, спрятанных среди горных долин. Причем это были не какие-нибудь равноценные немецким самолетам, а все те же самые проклятые У-2, сбрасывавшие на двигавшиеся по ночам колонны с горючим и боеприпасами приготовленные заранее, еще до уничтожения Грозного и Баку, «огневые мешки», вызывавшие на дорогах страшные пожары.

После Тбилиси одна часть немецких танков повернула к Батуми, а другая двинулась навстречу частям Гудериана, наступавшим со стороны Баку. 27 сентября 48-й танковый корпус, продвигавшийся вниз по долине Куры, неподалеку от Евлака, встретился с передовыми частями 4б-го танкового корпуса Гудериана, что позволяло говорить о том, что Кавказ теперь фактически завоеван. В зоне влияния Советов теперь оставался совсем крошечный участок в районе Батуми, где прижатые к турецкой границе части Красной Армии и остатки Черноморского военно-морского флота сражались с особым ожесточением. Но и туда уже двигался 3-й танковый корпус из Тбилиси, а по дороге вдоль моря — войска 11-й армии.

Одновременно на Кавказ перебрасывались контингенты войск, ранее сформированные из военнопленных — армянские, грузинские и аварские легионы, разноплеменные «добровольческие» бригады и ваффен-СС. Они во многом помогли решить проблемы, связанные с большими потерями немецких войск в «битве за Кавказ», но в то же время было почти невозможно предугадать, как именно поведет себя та или другая часть, оказавшись на родине. Одни подразделения сражались не хуже немецких, другие убивали своих офицеров и переходили на сторону Красной Армии. Одни местные жители показывали, где в горах прячутся бойцы РККА или находятся склады с оружием для партизан, другие… поили немецких солдат и офицеров отравленным вином и резали своими длинными национальными ножами германские ночные патрули.

Увлеченные успехами на Кавказе, в конце августа 1942 года немецкие полководцы, считая главной целью захват майкопской, грозненской и бакинской нефти, упустили из виду важное стратегическое положение Сталинграда. Засевшие в городе советские войска так и не были разгромлены окончательно, а когда наконец немцы все-таки решили его взять, выяснилось, что в принципе это ничего и не даст, так как восточнее города советским командованием уже был создан резервный заслон, а в обход города по левому берегу Волги проведена новая железнодорожная линия.

Другим существенным упущением немцев было то, что они использовали в составе группы армий «Б», действовавшей в излучине Дона, румынские, венгерские и итальянские части с целью приучить их к обстановке боев против советских войск. Однако, как только советские войска перешли к жестким оборонительным боям и приостановили свой отход, немцы увидели, что в случае более сильного нажима войска сателлитов не выдержат и такой фронт развалится. Это заставило немцев раньше, чем они это могли и планировали, вводить в действие свои собственные войска. Так постепенно, исподволь, таяли немецкие резервы.

Сталинград между тем горел. Немецкие «штуки» бомбили город днем и ночью. Бои шли за каждую улицу и каждый дом. «Сталинград — это символ, — сказал как- то раз Сталин на заседании в своем бункере в Куйбышеве, — а символ потому и символ, что бороться за него нужно до конца!» После слов Сталина, тем более что речь шла о городе, названном в его честь, присутствовавшие при этом военачальники сделали соответствующие выводы и постарались сделать все возможное и невозможное для того, чтобы удержать город.

Прежде всего обороняющимся здесь войскам, так же как и защитникам Саратова (Камышин было решено не защищать, а сдать немцам), требовалось горючее, без которого «война не могла жить». Горючее поступало из Астрахани по железной дороге на Ахтубу, Урбах и Капустин Яр. ГКО принял решение удвоить пропускную способность этой линии: немцы — сделать все, чтобы вывести ее из строя. В результате только на железнодорожный узел Верхний Баскунчак с августа по декабрь 1942 года было совершено в 2,5 раза больше налетов, чем на любой другой крупный прифронтовой железнодорожный объект! После первых же бомбардировок станционный поселок сгорел, а люди ушли за несколько километров в степь. Жили в землянках. Немецкие самолеты-разведчики «Фокке-Вульф-189» держали линию под непрерывным наблюдением, и каждый поезд на подходе к Верхнему Баскунчаку подвергался бомбежке и обстрелу. Чтобы хотя бы как-то снизить потери, каждый состав сопровождали ремонтные «летучки» на автомашинах, двигающихся по параллельной железной дороге «грунтовке». При налете вражеской авиации на состав команда сопровождения немедленно принимала меры к спасению людей, ценного имущества, предотвращению взрывов вагонов с боеприпасами и цистерн с горючим, восстанавливала пути и связь. Нередко немецкие летчики расстреливали цистерны с горюче-смазочными материалами из пулеметов. В таких случаях солдаты-железнодорожники применяли простой, но надежный способ заделывания пробоин: они имели готовые деревянные пробки, куски ткани, ведро с глиняным раствором и с помощью этих материалов быстро ликвидировали течь горючего.

Зная, что немецкие летчики бомбят станции, которые хорошо видны и отмечены на картах, путейцы прокладывали обходные ветки и по ним пропускали поезда. Никто не уходил с трассы ночевать в деревни, а спали у насыпей и мостов, где работали, благо время было летнее. Сколько должен продолжаться рабочий день, все давно позабыли. Работали, сколько хватало сил; кто уже больше не мог, ложился отдохнуть под открытым небом, потом снова поднимался и приступал к работе. Еду готовили здесь же, на кострах. Только лишь к станции Паромная ежедневно прибывало по 1300 вагонов с грузом для Сталинграда. С 1 по 20 ноября через Волгу было переправлено свыше 111 тыс. человек, 427 танков, 556 орудий, 14 тыс. автомашин, около 7 тыс. т боеприпасов.

Таким образом, несмотря на все свои старания и гибель большого числа летчиков и самолетов, немецкому командованию так и не удалось парализовать снабжение Сталинграда, в результате чего город-символ продолжал свое ожесточенное сопротивление.

Одновременно с севера из Архангельска днем и ночью шли эшелоны с поставками по ленд-лизу, которые теперь осуществлялись не только зимой, но и в течение всего лета. Нельзя было этого не учитывать, и Гитлер, хотя этого ему и очень не хотелось, разрешил начать наступление на Вологду. Казалось, что падение Ярославля в середине июля открывало для 3-й танковой дивизии и 16-й армии возможности быстро его захватить, после чего развивать наступление на Коношу. Как и планировалось вначале, все так примерно и произошло. Сильные позиции Красной Армии на Даниловской возвышенности были прорваны немецкими войсками уже 24–25 июля, однако потом новых успехов больше не наблюдалось. Жители города от мала до велика строили оборонительные укрепления, советская авиация днем и ночью бомбила боевые порядки наступавших немецких войск, в которых боевые, а также не боевые потери стали достигать 40–50 %, что сделало невозможным их дальнейшее продвижение к городу.