Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

А надо сказать, что необходимость «сильной руки» на Ближнем Востоке была в это время особенно велика. В 1941 году уже были подавлены выступления в Сирии и Иране, а также крупное восстание против англичан в Ираке. На север Ирана даже были введены советские войска, отношение к которым в этих местах было все-таки несколько более терпимым, чем к войскам англичан. Ситуация в Египте была такой же острой, причем противником власти британцев здесь был сам король Фарук, пришедший к власти в 1937 году. На пост премьер-министра он выдвинул Али Махер-пашу, а тот оказался настолько ярым сторонником держав «Оси», что даже отказался объявить войну Италии, когда та объявила войну Великобритании. Разумеется, что подобное «поведение» было абсолютно недопустимо, и англичане постарались его по возможности незаметно с этого поста удалить.

Впрочем, свою антианглийскую деятельность он продолжал в прежнем объеме. Тесть короля, посол Египта в Тегеране Зульфикар-паша, уже в апреле 1941 года заявил своему германскому коллеге, что «Фарук и его нация хотели бы видеть германские освободительные войска в Египте как можно скорее», после чего пожелал Гитлеру здоровья, а его вооруженным силам победы в войне с Англией. Затем сотрудники адмирала Канариса попытались помочь Али Махеру бежать из Египта в Италию, однако англичане сумели задержать его самолет, а самого экс-премьера посадили в тюрьму. Однако кроме недовольных в высших эшелонах власти существовала и так называемая «Группа свободных офицеров», куда входили молодые лейтенанты и майоры во главе с Гамаль Абдель Насером и Анваром Садатом. Уже в январе 1942 года студенты Аль-Аджарского университета в Каире вышли на митинг, в котором открыто призывали Роммеля в Египет и требовали освобождения Али Махера. Видя, что король Фарук колеблется, англичане, по словам Окинлека, решились «на маленький, но впечатляющий колониализм». Они окружили королевский дворец своими танками и предложили ему выбирать. Либо он назначает премьер-министром пробри-тански настроенного Нахас-пашу, либо… ему придется отречься от престола.

Фарук, естественно, выбрал первое, и англичане ему тут же все простили. А вот «Свободные офицеры» посчитали это оскорблением нации и резко активизировали свою деятельность. Майор. Насер, впоследствии повешенный англичанами за свое выступление на стороне держав «Оси», в своем дневнике записал следующее: «Что же касается нас, офицеров египетской армии, то столь очевидного попрания нашего национального суверенитета мы англичанам не простим никогда!»

С ними договорились, что они поднимут в Каире мятеж как раз тогда, когда части Роммеля прорвут оборону английских войск у Эль-Аламейна, причем одни и те же заверения давали им как немцы, так и итальянцы. На самом деле ни о какой независимости Египта не было даже и речи. По мнению Гитлера, антибританское восстание арабов в районе Суэцкого канала было «хорошо», но вот сами арабы, которые после этого на что-то там рассчитывали, — «плохо». Впрочем, Гитлер весьма и весьма надеялся на то, что Роммель сумеет справиться с любой ситуацией, и даже пообещал сделать его фельдмаршалом в тот день, как его войска вступят в Каир. Слова фюрера, переданные Роммелю «своими людьми», подхлестнули его честолюбие, в результате чего уже в полдень 22 мая его передовые танковые части достигли позиций британских войск в районе Эль-Аламейна.

Здесь они вновь столкнулись с танками «Грант» и понесли существенные потери, но зато на юге обозначился реальный успех. Тогда он послал все свои свободные силы именно туда, на юг, чтобы затем ударом во фланг английской армии прижать ее к своим же собственным заграждениям из колючей проволоки и минным полям, окружить и заставить капитулировать. К 24 мая все пространство между Эль-Аламейном и Эль-Имайидом уже представляло собой сплошную массу убитых людей и уничтоженных танков, и нервы у Окинлека не выдержали. Он отдал приказ Восьмой армии отходить в направлении Каира.

Впрочем, у Роммеля тоже были определенные проблемы, самой главной из которых была растянутость его коммуникаций. Английская авиация чуть ли не безнаказанно бомбила и обстреливала его колонны с горючим, боеприпасами и пресной водой, и, хотя самолетами он в общем-то был обеспечен, англичане прилетали именно тогда, когда его самолеты улетали на свои аэродромы. Впрочем, особую ненависть вызывали у немцев даже не эти воздушные удары, а так называемый британский «бир экспресс». Не два, не три, а чуть ли не целая эскадрилья самолетов «Харрикейн» была задействована у них только для того, чтобы в специальных подкрыльевых вентилируемых контейнерах развозить по позициям и колоннам отступающих британских войск свежее пиво! Потоки холодного воздуха на большой высоте за время полета охлаждали его так, как это не сделал бы никакой холодильник. Над целью контейнеры отцеплялись и сбрасывались на парашютах, а сами самолеты тут же летели назад за новой партией. Ни о чем подобном немцы не могли даже мечтать и чаще всего мучились от жажды либо вынуждены были довольствоваться теплой и пропахшей железом водой из цистерн.

Наконец, последние заслоны британских войск между Александрией и германо-итальянскими частями были сметены, и вечером 25 мая Второй Африканский корпус получил возможность более или менее беспрепятственно продвигаться к ней вдоль побережья. Разбитые английские, южноафриканские, новозеландские и индийские части отступали на юг, стремясь достичь Нила, тогда как в Каире все ждали немцев, а в различных британских учреждениях сжигали карты, шифры и всевозможную отчетную документацию. На каирском вокзале, поезда с которого уходили в Палестину, было не протолкнуться. Кто-то стремился переправиться через Суэцкий канал, другие на катерах и барках уходили вверх по Нилу. Сумятица еще больше усилилась после того, как в районе казарм египетской армии началась перестрелка, так как там началось антибританское восстание, организованное группой «Свободные офицеры». Мятеж удалось сравнительно быстро подавить, его главарей схватили и тут же в назидание всем остальным повесили, однако сил на то, чтобы удержать город в своих руках, у британского командования уже не оставалось. «Я отвожу свои войска за Суэцкий канал», — передал Окинлек по радио, и Черчилль, который все время ждал этого сообщения и все-таки не верил, что это может быть, согласился принять это новое положение вещей, которое не зависело ни от его ума, ни от возможностей и могущества Британской империи.

Что же касается Роммеля, то, как фюрер и обещал, он получил звание фельдмаршала, а каирцы устроили ему восторженную встречу, приветствуя его как освободителя. Муссолини тоже поспешил отправиться в Каир, однако встретили его уже не столь радостно, вернее, радость была, но по-восточному фальшивая, и дуче это сразу заметил.

Как и всегда, успехи военных породили множество новых проблем уже чисто политического свойства. Нужно было срочно решить, как лучше управлять «освобожденными» египтянами, а главное, кто, собственно говоря, должен взвалить на себя эту ношу. До окончательной победы в России требовалось хотя бы как-то умиротворить арабов и сделать из них своих союзников, а не врагов. Выбор пал на муфтия мусульман Иерусалима Амина Мухаммеда эль-Хуссейни — ведущего лидера арабского национализма с начала 20-х годов. Повсюду, где только он ни появлялся, разгоралось пламя восстания и борьбы против неверных, к которым он причислял и русских, и англичан, и французов, однако сейчас вдруг почему-то сделал исключение для немцев.

С большим трудом Хуссейни сумел добраться до Берлина и там нашел людей, которые смогли организовать ему встречу с фюрером. При этом Гитлера убедили в том, что эль-Хуссейни не был арабом, чего тот ему бы никогда не простил, а что это не кто иной, как черкес, а следовательно — ариец! «Вследствие действия закона Менделя, черкесская кровь стала преобладать в его семье, с чем связана его столь последовательная борьба против англичан и евреев, — объяснили Гитлеру специально приглашенные профессора — специалисты по расовой теории. — Более того, наличие в нем кавказской или арийской крови позволяет ожидать от муфтия той верности союзу с Германией, на которую был бы не способен ни один чистокровный араб».

Фюрер поговорил с муфтием и позднее несколько раз заявлял, что тот имеет исключительный ум, который делает его практически равным японцам, что в устах человека, написавшего «Майн кампф», звучало как похвала. Однако он ничего конкретного ему не обещал. Помочь арабам освободиться от еврейской нации? Да, конечно, для этого будет сделано все необходимое, однако немного позднее, а не прямо сейчас. Когда немецкие войска возьмут Тбилиси, объяснил муфтию фюрер, вот только тогда и не раньше наступит время, вернее, «придет час» освобождения арабов. Добровольческий «Немецко-арабский легион» сейчас формируется на Украине и будет переброшен сюда сразу же, как только германские войска перевалят через Кавказский хребет, а главное — когда они возьмут Баку и выйдут к Тегерану. Естественно, что к этому легиону примкнут тысячи арабов и он превратится в могучую армию арабского освобождения. Для муфтия это была захватывающая перспектива, однако он все же предложил использовать их в Египте, а когда Гитлер ему в этом отказал, отправился к Роммелю, чтобы уговорить его лично походатайствовать об этом его предложении в Ставке.