Худшее из зол - Мартин Уэйтс

От быстрого бега у Донована горела грудь, ноги дрожали от напряжения.

Кинисайд пробежал вдоль многоквартирного дома, перемахнул через невысокий забор на участок с жухлой травой. Нырнул под Стеклянный мост и растворился в темноте. Донован бросился в том же направлении.

Он добежал до Невысокого моста, ноги, казалось, превратились в студень.

Кинисайда видно не было.

Перед ним на заросшей бетонной площадке возвышалось брошенное здание, обнесенное ржавой металлической сеткой с табличкой:

БЛИЗКО НЕ ПОДХОДИТЬ!

СТРОЕНИЕ ВЕТХОЕ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ

На створке ворот — открытый навесной замок.

Донован толкнул ворота, вошел.

Прислушиваясь, осторожно пошел к зданию по изрытому трещинами бетону. Увидел двойные двери с врезанной в них дверью поменьше.

Дверь не заперта.

Силясь услышать что-нибудь еще, кроме собственного тяжелого прерывистого дыхания, Донован осторожно вошел внутрь.

Внутри кромешная тьма. Он сделал шаг, второй…

Позади с силой захлопнулась дверь.

Он обернулся, но сделал это слишком поздно. Последнее, что он успел почувствовать, — сильный удар по затылку. Он провалился уже в совершенно другую темноту.

33

Молот ошарашенно посмотрел на Пету и пошел на нее, как разъяренный бык.

Она шагнула в сторону, крутнулась вокруг своей оси, выбросила ногу вперед. Удар пришелся в поясницу. Он повернулся в ярости, что его ударила женщина, да так, что он не успел ответить, и снова ринулся на нее.

Она упала на пол, откатилась, вскочила на ноги и улыбнулась.

Противник был гораздо крупнее и здоровее. И коварнее. Приходилось на ходу подстраиваться под его тактику Нужно повернуть его силу против него самого. Бить быстро, точно, вероломно.

Удар. Молот охнул. Она сделала следующее движение, но, видимо, недостаточно быстро, потому что он успел нанести ей скользящий удар в плечо. Ощутимый удар. За ним последовал второй, тоже сильный.

Надо увеличить скорость ударов, решила она, и пнула его в солнечное сплетение. Он хрюкнул, но даже не пошевелился. Она снова выбросила ногу вперед, на этот раз стараясь метить повыше, но он крепко ухватил ее за ступню.

По его движению она поняла, что последует дальше: он сломает ей ногу.

Опережая его движение, она подпрыгнула, упираясь в него захваченной ступней. Секунда — она стояла у него на груди уже двумя ногами, резко согнулась и сильно хлопнула ладонями по ушам.

Он взвыл и отпустил ногу. Из правого уха потекла кровавая струйка.

Она отскочила, обернулась. На этажах людей стало меньше, но они по-прежнему толпились на лестнице. На верхнем они остались втроем и оказались перед входом в одну из галерей. Пета заглянула внутрь и попятилась назад, провоцируя Молота следовать за собой, подальше от Джамала. Молот, гримасничая от боли, дернулся за ней.

— Что, Молот, притомился? — крикнула она. — Не привык, что отпор дает женщина?

Она встала спиной к высокой застекленной витрине. Молот зарычал, обнажив зубы, ткнул кулаком перед собой. Пета присела — кулак въехал в стекло. Со звоном посыпались осколки.

Пета одним прыжком оказалась сзади, изо всей силы стукнула его по почкам. Она ушибла руку об эту часть спины, оказавшейся твердой как камень. Собравшись, нанесла второй удар в то же место.

Он резко повернулся, задев локтем торчащие в витрине осколки. Из руки фонтаном брызнула кровь. Она на секунду отвлеклась на окровавленную руку и тут же получила сильный удар в челюсть — ее развернуло, и она плашмя упала на пол.

Он завис над ней, готовый к новому удару. Она выбросила ногу вверх, чтобы ударить в пах, но сделала это слишком медленно. Он захватил ее ногу окровавленными руками, крутанул. Она почувствовала резкую боль в колене.

Вскрикнула и из последних сил всем телом резко повернулась в ту же сторону. Он отпустил ногу. Она распласталась на полу, прерывисто дыша. В ногу, во все тело будто впилась сотня острых лезвий.

Молот посмотрел сначала на нее, потом на дверной проем, у которого съежился перепуганный Джамал.

Он решал, с кем покончить в первую очередь.

Выбрал Джамала.

— Нет… — Пета попробовала подняться.

Джамал вскочил, готовый бежать, но Молот сгреб его и выволок из галереи.

Пета взялась рукой за ближайшую скамейку, подтянулась, встала и, стараясь не обращать внимания на боль в правой ноге, подпрыгивая и цепляясь за стену, двинулась следом.

Молот стоял в проеме входа в галерею, обхватив Джамала за горло здоровой рукой и, поскольку на лестнице стеной стояли люди, озирался в поисках выхода.

Вдруг среди людей началось какое-то странное движение — толпа заколыхалась. Кто-то поднимался наверх, хотя всем нужно было спускаться вниз. Через несколько секунд Пета поняла, что это Тернбулл.

— Пол! — крикнула она, держась за стену, чтобы не упасть. — Скорее! Молот схватил Джамала!

На звук ее голоса Молот обернулся с безумным взглядом, не зная, куда бежать. Он окинул глазами этаж и на противоположной стороне коридора увидел арку, а за ней ступеньки. Решив, что это запасной выход, он направился туда, волоча за собой добычу.

Тернбулл подскочил к Пете.

— Он уходит… — Она махнула рукой в ту сторону, куда скрылся Молот.

Тернбулл бросился в указанном направлении, Пета, все так же подпрыгивая и держась за стену, последовала за ним.

Но это была не лестница, а ступеньки на смотровую площадку под открытым небом, обнесенную с трех сторон высоким толстым стеклом. Отсюда открывался потрясающий вид на Тайн. Освещенные мосты отражались в темной воде мириадами светлячков. От такой красоты захватывало дух.

Совершенно другой мир, совершенно другой город.

Назад дороги не было — в проходе стоял Тернбулл. Молот понял, что оказался в ловушке, и остановился.

— Отпусти мальчика, — сказал Тернбулл, вытянув вперед обе руки. — Просто отпусти, и тогда мы поговорим.

Вместо ответа Молот поднял Джамала перед собой, пытаясь перебросить через стеклянную стену. Если бы не раненая рука, он сделал бы это одним рывком. И если бы Джамал отчаянно не боролся за жизнь.

Он кричал, брыкался, лупил его руками.

Тернбулл вытащил пистолет, прицелился.

— Кому говорят — отпусти мальчика! Или я выстрелю. Ну?!

Молот, не обращая внимания на предупреждение, подтолкнул Джамала выше. Джамал теперь балансировал на стекле. Он глянул вниз — где-то далеко внизу поблескивала темная гладь воды.

Он был так перепуган, что не мог кричать и только ловил ртом воздух.

Сзади показалась Пета.

— Не стреляй — заденешь Джамала!..

Тернбулл посмотрел на всех по очереди, соображая, как лучше поступить.

Молот между тем продолжал подталкивать Джамала вверх. И ухмылялся, сверкая синим зубом.

Тернбулл нажал на спусковой крючок.

— Нет! — крикнула Пета.

Один выстрел. Второй.

От удара его отбросило на стеклянную стену. Пули прошили его насквозь. По стеклу в разные стороны побежали трещины. Молот схватился руками за грудь, но продолжал стоять.

Тернбулл выстрелил еще раз.

Третья пуля попала в голову. Тело с размаху стукнулось о стекло и начало оседать, оставляя за собой огромный кровавый след.

Трещины в стекле увеличивались, стена закачалась.

Джамал заскользил вниз.

— Джамал!

Пета — откуда взялись силы! — ринулась вперед, подхватила его в прыжке, рванула на себя, и они вместе свалились на бетонный пол.

Она прижала к себе насмерть перепуганного мальчишку.

— Все хорошо, Джамал, все хорошо. Тебе больше ничего не угрожает.

Донован открыл глаза.

Кружилась голова, глаза выскакивали из орбит.

Попробовал двинуть рукой и не смог. Подождал, пока кружение не утихнет, и посмотрел вниз. Руки были привязаны к ручке огромного жесткого стула с высокой спинкой. Даже не привязаны — намертво схвачены скотчем.

Он попробовал пошевелить ногами, телом. Дернулся изо всех сил — та же история: он сидит, буквально приклеенный к стулу.

Донован откинул голову назад. К горлу подступила тошнота.

Он заставил себя восстановить дыхание, потом огляделся, силясь понять, где находится.

Вокруг валялись старые запчасти от машин, инструменты. В холодном воздухе — тяжелый запах пыли и разложения. У ног — засохшие грязные пятна от машинного масла и какие-то еще. Присмотрелся — запекшаяся человеческая кровь.

У дальней стены он увидел прикованных к батарее мужчину и женщину, которые кутались в старые одеяла. Мужчина пожилой и, кажется, очень больной. Женщина моложе, но у нее изможденный вид. В глазах у обоих страх и безнадежность. Наверное, такие же глаза были у узников фашистских концлагерей во время Второй мировой.