Худшее из зол - Мартин Уэйтс

И вдруг он понял, кто это. Колин и Кэролайн Хантли.

— Колин Хантли?..

Старик посмотрел на него растерянно, словно впервые за долгие годы услышал, как звучит его имя. Имя из прошлой жизни.

— Кэролайн?..

Женщина молчала. У нее был вид человека, пребывающего в состоянии шока.

— Рад, что вы познакомились, — раздался голос за спиной. — Потому что теперь вы будете вместе долго-долго. Пока смерть не разлучит вас. Хотя, может статься, вас найдут чуть раньше.

Кэролайн слабо всхлипнула.

Донован пытался повернуть голову, но в черепной коробке вдруг как будто что-то взорвалось, осыпавшись фонтаном огненных брызг в уголках глаз. Он подождал, когда говорящий окажется в поле зрения, хотя и без того знал, кому принадлежит голос.

Кинисайд успел переодеться. Сейчас на нем были плотные прилегающие брюки, рубашка и кожаная куртка. Он встал прямо напротив Донована и поставил у ног большую дорожную сумку и алюминиевый чемоданчик.

— Ну что, мир тесен, Донован?

— На твоем месте я бы все-таки не стал морочить миру голову, — сказал он хрипло.

— Плевать мне на твое мнение. У меня теперь такие деньги, которые тебе и не снились.

— Их у тебя нет. — Донован облизал пересохшие губы. — Не было никаких денег. Ты не ошибся — это подстава.

— Что ты там несешь? — Голос Кинисайда звучал презрительно. — Я понял, что вы хотели заманить меня в ловушку. Но деньги-то самые что ни на есть настоящие. Я же видел — они поступили на счет.

— Это был фокус, Алан. Как в цирке. Всего лишь трюк — не более того.

Кинисайд побагровел:

— Ты лжешь!

Донован постарался как можно безразличнее пожать плечами. Кинисайд хотел его ударить, но сдержался и ухмыльнулся.

— Что ж, пусть так. Зато у меня осталось содержимое этой прелестной вещицы. Как думаешь, на сколько оно потянет у серьезных покупателей?

Он приподнял чемоданчик, нежно похлопал по крышке.

Донован рассмеялся бы, если бы положение не было таким отчаянным.

— Ах, Алан, Алан… По тебе впору писать пособие по самообольщению.

Лицо Кинисайда исказила гримаса:

— Что ты хочешь этим сказать?

Донован медленно повернул голову:

— Колин, объясните этому чудаку.

Тот открыл рот, готовый что-то сказать, но не решился.

— Я в курсе ваших дел. Можете смело говорить.

— Алан, никакого препарата не существует. — Хантли не мог скрыть торжества.

— Что ты сказал?!

— И никогда не существовало. — Теперь в его глазах запрыгали еще и злорадные огоньки.

Кинисайд беспомощно переводил взгляд с одного на другого. Он стал похож на попавшего в сеть зверя, который пытается, но не может найти путь к свободе.

— Все было подстроено с самого начала, чтобы тебя поймать, — вбил последний гвоздь Донован. — И у тебя ни разу не возникло ощущения, что тебя водят за нос?

Кинисайд словно лишился дара речи.

— Неужели ради этого стоило делать то, что делал ты? — закричал Донован. — Скольких людей ты погубил! Скольким жизнь сломал! Ради чего, спрашивается? Чтобы вот так закончить?

Кинисайд начал затравленно озираться вокруг. Ему хотелось кого-нибудь ударить, биться лбом о стену, выпустить наружу ярость, грозившую его захлестнуть.

— Все кончено, Алан, — сказал Колин Хантли. — Для тебя все кончено.

Кинисайд стоял с широко открытыми глазами, смотревшими куда-то в одну точку, и видел, как вокруг рушится его мир, который он так долго строил, как замком из песка рассыпается будущее, к которому так стремился. Он на грани срыва, подумал Донован, а может, и перешел эту грань.

С криком, больше напоминающим рык раненого зверя, Кинисайд топнул ногой, раскрыл сумку, судорожно порылся в ней и вытащил пистолет.

— Кончено, говорите? — истерично завопил он. — Для меня?! Что ж, если так, вы все отправитесь со мной. — Он начал водить дулом, остановился на Доноване. — Начнем с тебя.

Донован посмотрел на Кинисайда, приготовился отпустить очередную шутку, чтобы еще больше его уколоть, но вовремя остановился.

На него направлен пистолет, который может в любую секунду выстрелить.

Стало страшно.

Кинисайд заметил это и расхохотался.

— Не такие мы, оказывается, и храбрые, да? Ну что, мистер Хитрожопый журналист, в Бога веришь? Нет? Или да? Тогда, наверное, веришь и в загробную жизнь? И вот-вот узнаешь, есть ли она на самом деле. Лично, что называется, из первых рук. — Он положил палец на спуск. — Правда, стульчик напоминает электрический? Это жертвенный алтарь.

«Электрический стул» — в голове снова звучала песня, в глазах возник гостиничный номер.

Он отогнал видение, посмотрел на пистолет и уже был не в силах оторвать взгляд от направленного на него дула. Оно в любую секунду может выплюнуть кусочек металла со скоростью, которую он не в состоянии посчитать. И это будет последнее, что он увидит.

Это тебе не русская рулетка. Тогда была воля случая — что-то вроде игры, самообмана, чтобы избавиться от боли. Сейчас все по-другому. Он в полной власти другого человека, который распоряжается его жизнью.

И он, Донован, при этом совершенно беспомощен.

Перед глазами поплыли лица-призраки, в ушах далеким эхом зазвучали голоса.

Тошер: «Подумай-ка, Донован, хотел бы ты поменяться со мной местами? Чья судьба лучше?»

Мария. Она испытывала то же самое? То же изумление? То же неверие в то, что это наяву? Ту же беспомощность перед лицом смерти? Бессильный гнев от несправедливости, что у тебя отнимают жизнь, когда ты полон сил и желания столько дать людям?

В голове Джонни Кэш пел о приговоренном к смерти на электрическом стуле, который чувствует страх, только когда видит этот жертвенный алтарь. Видит и в ту же секунду постигает истину.

И Дэвид. Он умрет, так и не узнав, что произошло с сыном.

Умрет, так его и не найдя.

Но он совсем не хочет умирать.

И это правда.

Он не хочет умирать.

Он смотрел на пистолет. Мир сузился до размеров этого куска смертоносного металла.

За пистолетом — ухмыляющееся лицо Кинисайда, который нажимает на спусковой крючок.

Он прикрыл глаза, а в голове продолжала биться мысль:

«Я хочу жить…»

Но он больше не в состоянии решать.

Он зажмурился в ожидании выстрелов. И услышал.

Один. Второй. Третий.

Он вздрогнул. Глотнул ртом воздух. Странно, а он думал, что будет больно.

Открыл глаза.

На полу перед ним корчился в предсмертных судорогах Кинисайд. Из него фонтаном била кровь.

Он поднял глаза. В дверном проеме стоял человек, которого он никогда раньше не видел. Похож на грязного оборванца. Не старый, но выглядит старше своих лет. У него был потерянный вид, как будто у него отняли все. В руке пистолет.

Человек облегченно вздохнул, когда в Кинисайде погасла последняя искра жизни.

И заплакал.

Поступок, похоже, лишил его последних сил. Он прислонился спиной к стене, сполз вниз и свернулся калачиком на полу. Тщедушное тело сотрясали рыдания.

Медленно, нежно, словно целуя любимую, положил в рот еще горячее дуло и моргнул, обжегшись.

— Остановитесь! — крикнул Донован. — Не делайте этого…

Но человек на полу то ли его не услышал, то ли сделал вид, что не слышит. Он что-то бормотал, но Донован не разобрал. Что-то о синем-синем небе и зеленых лугах. Что-то о любви.

— Не надо!..

Прогремел выстрел.

Майки Блэкмор был мертв.

Откуда-то издалека приближался звук полицейских сирен.

Эпилог

ТАЙНЫЙ САД

Донован отложил кисть, сделал шаг назад, полюбовался своей работой.

Там, где со стены когда-то осыпалась штукатурка, теперь была гладкая, ровная поверхность, на которую он накладывал первый слой краски. Комната сразу стала светлее — появлялась надежда, что скоро будет еще лучше.

Дождь за окном прекратился. В доме было тепло, потому что недавно установили центральное отопление.

Перемены. К лучшему.

Он оглянулся. В дальнем углу Джамал в шароварах и его старой футболке, которая смешно свисала до колен, красил плинтус. Высунув от усердия язык, он сосредоточенно водил кистью по дереву, то и дело прищуриваясь и проверяя, насколько ровно и аккуратно ложится краска. Он очень старался.

После того страшного вечера прошло четыре недели.

Его тогда привезли обратно к «Балтике». Площадь оцепили, там стояли машины скорой помощи, носились врачи и полицейские. Вокруг толпились зеваки, радуясь разнообразию и новым впечатлениям накануне выходных. Подъезжали корреспонденты с телеоператорами, высказывали перед камерами свои предположения, делали какие-то прогнозы.

Среди всего этого шума, суеты, вспышек фотокамер и стрекота телеаппаратуры он заметил Джамала. Пету и Амара в числе других пострадавших уже увезли в больницу. Он решил, что навестит их позже, когда пройдет первый шок после пережитого. Но здесь оставался Джамал. Укрытый одеялом, он сгорбился на подножке машины скорой помощи и от этого казался еще меньше. Сидел как во сне и отсутствующим взглядом смотрел на снующих туда-сюда людей.