Отмщение - Андрей Жиров

- Жал, что не вышло, - заметил Геверциони, как можно равнодушнее пожимая плечами.

- Да, жаль... - Зло пробормотал Владимир и замолк. Внезапно лицо собеседника стало жестким: черты смазались, обретая звериную скрытую ярость. И, когда пришелец заговорил вновь, в голосе не было и капли теплоты или дружелюбия - лишь холодный звон стали:

- Ненавижу! Ненавижу эту твердолобость! Грязные, неблагодарные твари! Как смеете вы отталкивать столь милостивое предложение?! Решили, что раз с вами говорят на равных, - всё позволено?! Нет! Я научу вас покорности! Я выбью спесь и гордыню!

- И убьешь человека... - спокойно вставил Георгий. Генерал по-прежнему раскованно сидел, откинувшись на спинку кресла, ни мало не показывая страха. - Человек только потому и творец, что не преклоняет спину и не боится бросать вызов.

- Человек? Грязное животное! - гримаса ненависти исказила лицо пришельца. Черты окончательно поплыли, стерлись. За маской человекоподобного обличия все отчетливей проступало нечто невероятное - то самое механическое естество. - Сейчас ты узнаешь цену совей гордости! И ещё не раз пожалеешь! Я сотру... сотру в порошок, в прах, в пепел... все, что тебе дорого! Этот город! Идиотскую б...базу, спрятанную во льдах! И твоих дра...гоценных десантников! Как раз сейча-а-ас... они подошли к Новосибирску! Глупцы! И этот твой неистребимый адмирал Ку-кузнецов на белом коне! Думают, что их не-не-не видно... Сейчас я сотру их всех! Всех... со... хрш! Фрмаз! Тцу-у-ум... жхфр!

Геверциони неотрывно следил за происходящими с пришельцем переменами. С самого начала угроз стало явно: что-то идет не так. Речь становилась все более невнятной. Затем стали коверкаться звуки, рваться слова. Однако этого Владимир не замечал. Отрезвление пришло, когда уже вместо членораздельных фраз доносилось лишь причудливое нагромождение звуков.

Неожиданно от механического тела, показавшегося Геверциони чем-то сродни сияющей серебром кольчуги или даже исходящей рябью водной глади, стали отходить слои, отваливаться целые куски. На паркет они падали уже не былыми частями живого серебра - помертвевшей, тусклой пористой губкой и даже просто темным песком.

Какофония набирала силу: звуки доносились разной высоты и громкости, постепенно вовсе покинув доступный человеческому слуху диапазон. Наконец агония повалила пришельца навзничь. Совершенно по-человечески он какое-то вовремя пытался культями скрести по паркету, что-то верещал. Затем как-то разом замер, затих. И окончательно превратился в темно-серую глыбу.

- Вот и вся твоя философия... - подвел печальный итог Геверциони, после чего мельком глянул на часы. До предельного срока, названного Толстиковым оставалось несколько минут. Рывком вскочив на ноги, Георгий припустил по залу к дверям, не оглядываясь уже на останки пришельца. Выскочив в коридор затравленно оглянулся, пытаясь лихорадочно вспомнить, где находится. И все-таки вспомнил, хотя и был в этой части здания лишь однажды, да и то давно. Тем не менее расположение секретного узла связи, продублированного многократно в разных зданиях архитектурного ансамбля Кремля, измениться не должно... Теперь оставалось только успеть и заодно вспомнить код.

Добежав до нужного места, Георгий рванул на себя секретную дверь, нимало не заботясь сохранностью орнамента на стене. "Только бы успеть" - лишь эта мысль билась в сознании. Время на часах неумолимо таяло, оставляя считанные секунды.

Судорожно вбив на телефонном аппарате нужный код, Геверциони стал отчаянно вслушиваться в гудки. "Один, второй, третий... Ну где же они?!". Внезапно динамик чихнул, что-то внутри телефона щелкнуло. И с невероятным облегчением Георгий услышал до боли родной голос:

- Здесь генерал-майор Толстиков!

- Илья! - крикнул в трубку Геверциони. - Это я! Все в порядке?

- Кто - "Я"? - недоуменно ответил Толстиков. - Ге... Георгий! Какого черта?! Из Кремля?!! Что у тебя вообще творится?!

- Всё в порядке... - уже спокойнее повторил генерал. - Кончились наши пришельцы и мучения вместе с ними... Точнее один пришелец... Ты не поверишь: он был всего один!

- Ты там что, с ума сошел?! - недоверчиво спросил Илья.

- Да ты проверь! - настоял на своем Георгий. - Неужели под рукой нет безделушки какой?

- Ты... Ты смотри! И вправду работает!! - восторженно воскликнул Толстиков. - Подожди! Ты что, и вправду...? Что, всё закончилось?!

- Да... Все закончилось... - рассмеялся облегченно Геверциони. Он лишь сейчас сам понял, что произошло. Затем, опомнившись, поспешно добавил. - Срочно предупреди наших: немцам известно содержание маневра! Пусть срочно идут на прорыв - по месту дислокации готовятся нанести удар!

- Сейчас... Я... Ты погоди, погоди! Я сейчас вернусь!! - в трубке послышался треск, топот шагов и азартная перебранка...

"Теперь всё... - с облегчением понял Геверциони. - Можно и передохнуть" И, закрыв глаза, облокотился спиной о стену... Внезапное дуновение застигло врасплох. Георгий не сразу понял, что это не сквозняк и не ветер - слишком успел расслабиться. И, с запозданием открыв глаза, обомлел.

Лицом к лицу с ним стоял Владимир. На привычной человеческой маске застыла жестокая усмешка. Поединок взглядов длился несчастные доли секунды. Затем пришелец тихо прошептал:

- Ты забыл оружие, генерал.

Сталь коротко сверкнула...

Эпилог

Кузнецов стоял на выгоревшей опушке леса. Вокруг чернели обгорелые остовы танков, присыпанные снегом мертвые бойцы. А впереди в прозрачности морозного воздуха стоял недостижимый и невероятный город, город мечты. У ворот которого сошлись пути тысяч человеческих жизней, тысяч подвигов - больших и малых, заметных и не очень. Впереди Новосибирск. Наш Новосибирск. Советский Новосибирск...

Город глядел на мир выбитыми проемами окон, не стесняясь ни разрушенных, ни сожженных зданий, что черными покореженными зубцами целились в непривычно безоблачное, лазурное небо. Над шпилями высоток трепетали, били по ветру кроваво-алые полотна знамен. Город выстоял и имел право на гордость...

На центральной площади десантники, пехотинцы и мореманы строили пленных. Да... Для немцев очередной поход "на Восток" вновь вышел боком. Рассчитывали на избиение безоружных и реванш, а вышло иначе... Но ведь могло и получится.

Всё висело на волоске - буквально, не фигурально выражаясь. Но пересилили и сломали хребет немецкой военной машины не какие-то случайные обстоятельства, не случай, не проведение - а советские люди. Люди.

Ведь могло не быть самоубийственной атаки Фурманова. После которой - Кузнецов это контролировал лично - удалось отыскать троих выживших десантников. И ещё триста, кто обрел покой в объятиях безбрежного, бесконечного снежного моря. Забрав с собой едва ли меньше жизней противника.

Этот удар адмирал вспоминал с болью в сердце, с зубным скрежетом. Пальцы непроизвольно сжимались в кулаки, а на лице проявлялся злой, звериный оскал. Он ничего не мог сделать для них, ничем не мог помочь. Но они и сами справились. Лучше, дерзновеннее любого плана: проломив с ходу порядки противника, триста три десантника, разделившись, хлынули в стороны. Хладнокровно и беспощадно вырезая все на своем пути, сея хаос и трепет.

Немцы, естественно, не ожидали подобного. Просто не могли ожидать. А потому в подавляющем большинстве делали то, на что были запрограммированы и цивилизационными, и мировоззренческими установками. То есть начали спасать себя, защищая от очевидной, явной угрозой. Обреченные три роты десантников приняли на себя удар, выгрызая несравненным разменом право для оставшихся на единственную попытку.

И Кузнецов сотоварищи шанса не упустили. Выстроив технику клином и почти впритирку - так, чтобы между корпусами едва ли мог протиснуться и один человек - адмирал бросил бригаду на прорыв. Искренне надеясь, что, укрываясь за двигающейся бронированной волной, люди сумеют выбраться из котла и проскочить в пределы города.

Именно в этот момент адмирала и настигли новости. Куда там грому среди ясного неба! Это было похлеще - как тропический шторм! После того, как Толстиков предупредил, что все закончилось, что маневр бригады известен немцам, после того, как внезапно заработали все системы, в победе уже не приходилось сомневаться. Паникующий, деморализованный противник просто не мог оказать сколь-нибудь серьезного спротивления. Десантники разом из загнанного в угол зверька превратились в смертоносного хищника.

Умело маневрируя, Кузнецов прошел сквозь немецкие кордоны, словно нож через масло. И с ударным батальоном расколотил в щепки штаб. Тем временем ожившие базы ПРО и ПВО по переданным координатам нанесли массированные удары - благо почти все части противника неосмотрительно вышли из города в лес. Где и полегли. Хотя ещё пару часов после Ильин и Лазарев, оставшиеся командовать усиленной бригадой, доколачивали разрозненные ошметки групп врага...