Склеп Хаоса - Олаф Бьорн Локнит

Поэтому Ди Блайи внимательнейшим образом озирался по сторонам, решая – что предпринять в случае внезапной опасности. Первым делом, конечно же, надо будет спасать донну Агнессу, только как это сделать?

Страдания Ди Блайи усугублял Деррик. Доверенное лицо госпожи графини сидело на чугунной тумбе для швартовки кораблей, болтало ногами и вслух предавалось воспоминаниям. Вспоминались Деррику исключительно описания различных штурмов, завершавшиеся на редкость однообразно:

– Город еще горел то ли семь дней, то ли все десять. Стены потом разрушились, уцелевшие жители поразбежались, а сейчас этот город даже на картах не отмечают. Или вот еще, лет пятнадцать назад…

– Деррик, прекрати, – наконец не выдержал бард, опасливо косясь на молчаливый корабль в центре бухты. – Я не сомневаюсь, что ты помнишь наизусть все сражения на Побережье за последние сто лет, но ты не мог бы поговорить о чем-нибудь другом?

– Конечно, – с подозрительной готовностью закивал Деррик. – О чем желаете послушать? О способах казни на Барахас? Там, знаешь ли, обитают весьма осведомленные в этом вопросе люди. Впрочем, жители Шема ненамного от них отличаются…

Ди Блайи слегка позеленел и тоскливо оглядел набережную. Ему очень хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Зачем ему вообще понадобилось задерживаться в Карташене? Шел бы себе дальше…

Вместо пути к бегству бард увидел всадника на вороном коне, только что проскочившего через завесу из дыма и кружившегося в воздухе пепла. Всадник натянул поводья, придержал храпящую лошадь и завертел головой, оглядываясь.

– Маэль! – обрадованно завопил Блайи, вскакивая и размахивая руками. – Сюда! Мы здесь!

Монброн развернул жеребца, недовольно косившегося на близкое пламя, дал ему легкого пинка и подъехал к притихшей компании.

– Вот и наш охотник за ящерицами явился, – полунасмешливо, полусерьезно приветствовал его Конан. – Ты вовремя. Здесь такое веселье – скоро искры посыплются…

– Сам вижу, – огрызнулся Маэль, слегка задетый прозвищем «охотника за ящерицами», и спрыгнул на доски причала. – Донна Агнесса, я… э-э… в общем, я навестил ваших знакомых и передал им то, что вы просили. Они…

– Благодарю, – слегка кивнула госпожа графиня. Монброн сообразил, что ей не хочется обсуждать свои дела при посторонних, и поторопился спросить:

– Что новенького?

– Ровным счетом ничего, – немедленно влез Деррик. – Бряцание оружием, взаимные угрозы, а толку… – он сдул с ладони несуществующую пылинку.

– Фарес опасается всерьез поссорится с Зингарой, а у губернатора не хватает людей, чтобы указать нахалам на дверь, – добавил в происходящее ясности Конан. – А шемиты побаиваются нас, хотя их намного больше. Получается… Как это называется по-умному, когда есть два противника и один не решается напасть первым?

– Нейтралитет, – вполголоса подсказал Ди Блайи. С появлением Монброна настроение барда несколько улучшилось. Он даже начинал подумывать о том, что все может закончиться вполне благополучно.

– Он самый, – согласился корсар. – Еще Фаресу не терпится поболтать по душам с Эваном… Впрочем, ты сам слышал.

– Плоскомордый тоже собирается вскоре наведаться сюда, – небрежно сообщил Маэль. Киммериец с подозрением уставился на него:

– Откуда ты знаешь? Вы ж вроде не знакомы…

Монброн запоздало прикусил язык, проклиная свою болтливость и лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение. Выручил его, как ни странно, весело фыркнувший Деррик:

– Просто удивительно, с какой скоростью распространяются слухи. Ветром их разносит, что ли?.. Так наш длинноухий и кривозубый друг решил присоединиться к здешним посиделкам?

Монброну показалось, что не принимавшая участия в разговоре Агнесса тем не менее внимательно прислушивается.

– Так говорят, – кратко отозвался Маэль.

– Крайне неразумный поступок, – вмешалась донна Вальехо. Ее обычно ровный и спокойный голос стал холодным и раздраженным. – Его появление ровным счетом ничего не изменит. Он только зазря рискует своей головой… весьма необходимой для города.

– Чем же, хотелось бы знать, столь ценна голова этого злоумышленника? – не понял Монброн.

– Тем, что если Плоскомордого сейчас угробят, его людям волей-неволей придется выбирать нового вожака, – авторитетно растолковал незаметно подошедший Сигурд. – Что, как пить дать, обернется для города новыми неприятностями. И еще неизвестно, каким окажется следующий глава Прибрежного Союза. Так что для всех будет лучше, если голова Эвана останется при нем… Капитан, что делать? Ребята волнуются. Сирус вопит, мол, надо либо поднимать паруса и сматываться, либо драться. Он, видишь ли, не нанимался сидеть и глазеть на берег. Я ему двинул пару раз по шее, но всем рты не заткнешь…

События в гавани Карташены, казалось, искренне забавляли ванахеймца. Еще бы – столько возможностей отличиться, а потом хвастаться налево и направо!

– Подождем, – отрезал Конан.

– Как скажешь, – покладисто согласился рулевой, устроился на шатком ограждении причала и осведомился: – Что, Эван в самом деле наломал дров?

– Фарес утверждает, будто Плоскомордый сам заварил неразбериху с пропавшими кораблями, – мрачно буркнул Конан. – Хотелось бы послушать, что он скажет в свое оправдание. Мы ведь по его милости примчались разбираться с каким-то злобным чудищем, а теперь выясняется…

– Может, он вовсе не при чем, – вступился Монброн. Не то, чтобы ему был симпатичен предводитель местной шайки. Просто молодой человек был твердо убежден: любое дело требует всестороннего рассмотрения и справедливого решения. – Мало ли что болтает этот ваш… как его… Фарес! Вам же отлично известно, что он мог запросто соврать!

– Зачем ему это понадобилось? – немедленно задала вопрос оживившаяся Агнесса.

– Фарес, конечно, врет с такой же легкостью, как дышит, – подтвердил Конан. – И вообще, от всей здешней кутерьмы за лигу несет откровенным надувательством. Сначала пропавшие корабли. Вроде бы их утопил дракон. Теперь выходит, что ящерица не имеет к ним никакого отношения…

– Конечно, не имеет! – кивнула донна Вальехо.

– …И Фарес внаглую заявляется в Карташену, притаскивает на хвосте эту подозрительную посудину, я имею в виду «Иньесту», и утверждает – сгинувшие корабли на совести Эвана, – завершил свою краткую обличительную речь корсар. – Что, спрашивается, я должен думать и кому верить? Я совершенно не знаю этого парня, Плоскомордого, но достаточно хорошо знаком с Фаресом. Он в жизни не рискнул бы соваться в зингарский город с обвинениями, не имея на руках надежных доказательств и парочки кораблей за спиной. Кроме того, он еще на входе в залив увидел, что тут стоим мы. И не повернул обратно. Значит, уверен в виновности Плоскомордого.