Часы Застывшего Часа - Владислав Алеф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он начал рыскать в мусоре, рассматривая красными глазами пустые бутылки на свету.
— Вам нужна помощь, — настаивала Иварис.
— Уходите отсюда! — сердито пробормотал Лежи. — Оставьте меня.
Язар охотно послушался совета и потащил за руку Иварис, которая хотела задержаться.
— И это мой отец, — с горечью осознал он, оказавшись на улице.
— Не хочешь ему об этом сказать?
Язар отрицательно покачал головой. Он знал о пороках отца, но не догадывался, как далеко они его завели. Однако судьба Лежи его мало тревожила. В сущности, его поиски, как и письмо альва служили ему лишь предлогом не возвращаться к жизни пастуха.
Но когда они ушли, и ветер уже замел их снежный след, в неуютном сарае Лежи вдруг потеплело. Одинокий старик почувствовал себя лучше и рассудил обойтись без хмельного лекарства хотя бы один день.
Башня была Неберису местом уединения. Он не принимал в ней иных гостей за исключением сестры и Язара. Но однажды, когда все трое еще только завтракали за большим столом в трапезной, из коридора донеслись быстрые шаги. Иварис услышала их первой; встревоженная она призвала остальных к тишине. Язар впился руками в столешницу, но Неберис многоречиво отмахнулся и покачал головой.
— Простите, я забыл предупредить о появлении гостя.
Колдовской свет в дверном проеме встрепенулся, в комнату вошел человек в голубых одеждах небоизбранных. Это был коренной бризарец: высокий, статный и светловолосый. Голову он держал прямо, руку на бедре у костяного меча. И хотя теперь в его пустую глазницу был вправлен черный камень, Язар его сразу узнал. Он подскочил из-за стола и обнажил собственный точно такой же меч.
— Язар, — укоряющим тоном обратился к нему Неберис, продолжая сидеть. — Кеарис наш союзник и предводитель небоизбранных.
— Он хотел меня убить, — напомнил Язар.
— Нет, — возразил Неберис. — Он хотел отобрать у тебя глаз альва.
— Прости, Язар, что угрожал тебе, — Кеарис виновато опустил голову. — Но мне необходимы были эти глаза.
— Один у тебя уже есть, — заметила Иварис, рассматривая его потухший глаз. — Что ты им видишь?
— Я вижу дальше, чем любой человек. А, кроме того, глаз альва оберегает меня от диких зверей: ни одно животное по своей воле не нападет на меня.
Теперь все взгляды устремились к Неберису.
— Это эксперимент, о котором я обещал вам рассказать, — пояснил он. — Я желаю сотворить новую расу, уподобив людей альвам.
— Зачем? — задал очевидный вопрос Язар.
— Потому что считаю, человек заслуживает лучшей жизни, чем он имеет. Увы, мне не изменить всех людей — для того их необходимо оторвать от самих себя. Но хотя бы некоторым я смогу подарить гармонию с миром и счастье.
— Я думала, ты хочешь помочь народу Бризара, — разочарованно призналась Иварис. — Что ты будешь делать, когда свергнешь Вулкарда?
— Бризарцы никогда не примут царем наполовину лешего и наполовину альва. Мне нужна сила дворца Полонира. Исполнив свой замысел, я передам трон достойному человеку.
— Кому?
— Возможно, Елиаре.
— Я уважаю Елиару, — согласилась Иварис. — Она мудрая женщина и может стать достойной преемницей своего отца. Но брат, она уже стара. Ты знаешь, как стремительно угасают человеческие тело и разум. Едва ли она проживет еще хотя бы десять лет.
Это справедливое замечание больно ранило Небериса.
— Она младше меня, — холодно ответил он. — И когда в моих руках окажется дворец Полонира, я подарю ей новую молодость.
Иварис и Язар переглянулись.
— Забирай второй глаз, — рассудила она. — Право, мне необязательно было знать твоих намерений, чтобы тебе его отдать.
Неберис принял подарок рассеянно, мрачные мысли продолжали его одолевать.
— Кеарис, расскажи мне о положении небоизбранных, — попросил он.
— Господин, я принял в орден женщин. Они не умеют сражаться, но все чистокровные бризарки.
— Давно следовало, — согласился альв. — Вам же нужно будет как-то продолжать род. Не было ли новых столкновений с этезианцами?
— Солдаты Вулкарда не оставляют попыток унизить нас и задеть. Но с тех пор наши люди ведут себя еще осмотрительней.
— А что произошло в тот раз? — заинтересовалась Иварис.
— Трое пьяных солдат увязались за небоизбранным, — ответил ей брат. — Они застали его в баре и не позволили ему бежать. Никто из постояльцев не осмелился вмешаться. Они отрезали ему косу и срывали с него одежды. Возможно, они приняли его за женщину, а может и нет. Завязалась драка. Небоизбранный перерезал всех троих. Этезианцы желали ему казни, но на суде мне удалось его оправдать. Он бежал из города, но уже с другой стороны стен солдаты подкараулили его и убили. С тех пор они не упускают случая спровоцировать небоизбранных: иной раз безвинно наступят на ногу, а порою и незаметно уколют ножом.
— Господин, я знаю, Вулкард покровительствует небоизбранным, но этезианцы смелеют день ото дня, — продолжил Кеарис. — Я предлагаю временно отказаться от наших одежд и затаиться.
— Вы не должны прятаться, — возразил Неберис, оскорбленный таким предложением. — Я обсужу этот вопрос с царем. Уверен, он приструнит этезианцев.
Иных дел в Бризарионе у Иварис и Язара не имелось. Но теперь против собственной воли они оказались узниками города. Проводить их обратной дорогой через зеркало Неберис наотрез отказался, находя это неоправданным риском. Но еще неразумней было бы пытаться покинуть Бризарион на своих двоих или иным колдовством. Город патрулировали не только этезианские солдаты, но и маги. Новоприбывших они рассматривали пристально, часто останавливали и расспрашивали. В час, когда вальфрудские войска победно шествовали по Бризару, появление двух неизвестных магов коренного народа вызывало понятные опасения. Впрочем, имя Небериса имело над этезианцами магнетическую силу, и ограничивать их свободу они не решались.
— И почему Вулкард не вышвырнет этого альва из нашего города? — задавались вопросом одни солдаты.
— Политика, — объясняли другие. — В лице Небериса царь имеет доверие бризарцев. А реальной власти у альва никакой.
Немало времени было у них для изучения обороноспособности Бризариона. В сравнении с хрупким частоколом Золотаря толстые каменные стены города выглядели образцом неприступности. На многие версты они тянулись зубчатыми парапетами — мерлонами — и пристально щурились навесными стрельницами — машикулями; через них уже на последнем этапе сражения велся навесной бой, когда обороняющаяся сторона обстреливала противника, подобравшегося к самым стенам, а также забрасывала его камнями, кипящей смолой и маслом. По периметру город охраняли высокие круглые башни, а на их
