Нечестная игра - Кэнди Стайнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я бы хотел, – пробормотал он. – Но у меня правда есть кое-какие дела, которыми нужно заняться.
Я все еще посмеивался, но когда мои глаза встретились с глазами Дока, в его взгляде не было даже намека на юмор.
Я остановился, держа в каждой руке горлышко бутылки виски.
– Подожди, ты правда не придешь?
Док молчал, в его глазах таилась печаль, когда он наблюдал, как я расставляю бутылки, которые держал в руках. И что-то в воздухе изменилось, как будто я шел по темному переулку и только сейчас понял, что кто-то идет за мной.
– Док, – повторил я, приподняв бровь в ответ на его молчание. Я не потянулся ни за одной из других бутылок, просто стоял на другом конце бара, наблюдая за своим старым другом. – Что происходит?
Он испустил долгий вздох, на мгновение закрыв глаза. Когда он снова распахнул их, его серые радужки встретились с моими.
– Я уезжаю.
В груди у меня все сжалось, но я прислонился бедром к стойке, опершись одной рукой о деревянную поверхность.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я. – Типа, ты собираешься в отпуск? Отправляешься в путешествие?
– Я имею в виду, я уезжаю. Переезжаю. – Он сглотнул. – В Сент-Круа.
Я моргнул, сердце трижды громко забилось в моей груди, прежде чем я откинул голову назад от смеха.
Док все еще стоял неподвижно и молчал, увлеченный шуткой.
– Ха-ха, – позабавился я, указывая на него, но улыбка быстро исчезла. – Очень смешно. Верю, что ты переезжаешь в Сент-Круа, – пошутил я, качая головой. – Дай угадаю, ради Риты, верно? Вы, ребята, поженитесь и будете жить в раю.
– Черт возьми, Зак, – рассердился Док и, хлопнув по стойке, выпрямился.
Это действие выбило из меня все остатки смеха.
– Это не шутка. Я пытался поговорить с тобой об этом в течение нескольких месяцев, но не знал как. А потом ты начал встречаться с Джеммой и был занят, но я больше не могу ждать. – Он сглотнул, его грудь вздымалась, дыхание становилось тяжелее. – Я уезжаю. Скоро. Перед Новым годом. – Его взгляд опустился на пол. – Прости, не хотел повышать голос. Но… только не превращай мою любовь к Рите в шутку, ладно? Знаю, мы подшучиваем друг над другом, но я вижу ее так же, как ты видишь Джемму, – и мы любим друг друга несколько лет, а не месяцев.
Я не знал, что сказать. Просто смотрел на него, моргая.
– В любом случае, мы устали жить отдельно друг от друга. Я всегда хотел уединиться где-нибудь в тропиках, поэтому долго копил деньги, и… – он вздохнул, проводя рукой по голове. – На самом деле это не имеет значения. Но что действительно важно и что я хотел обсудить с тобой, так это то, что когда я уйду… то оставлю тебе бар. – Он сделал паузу. – Конечно, если ты того хочешь.
Давление в груди стало причинять настоящую боль: гигантский кулак сжимался так сильно, что я чувствовал, как грудная клетка упирается в легкие.
Я заставил себя вздохнуть и моргнуть, пока зрение не прояснилось.
– Я… я не понимаю.
– Ты любишь этот бар, – сказал Док. – Любишь его так же сильно, как и я, и я знаю, что ты бы позаботился о нем. Поэтому хочу оставить его тебе. – Он оттолкнулся от края стойки и подошел ко мне, положив руку на мое плечо. Он подождал, пока я не поднял на него взгляд. – Но только если ты того желаешь. Если этот бар делает тебя счастливым, если ты видишь себя в нем, тогда я с радостью подарю его тебе. Мне не нужны деньги от его продажи. Я копил на него всю свою жизнь, и он не повлиял на мое решение.
Он сглотнул, сжав мое плечо.
– Но, если есть хоть малейший шанс, что ты захочешь заниматься чем-то еще – чем угодно – тренировать, управлять самолетом, отелем, чем угодно, тогда я продам этот бар и помогу тебе начать осуществление своей мечты.
Я покачал головой, снова моргая, но почему-то зрение все еще было затуманено.
– Нет, нет, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь продать этот бар. Ты не можешь отдать мне деньги от продажи этого бара.
– Могу, – твердо заявил он. – И сделаю это, если ты хочешь.
Я по-прежнему качал головой, и Док вздохнул, выводя меня из-за барной стойки и усаживая на один из барных стульев. Он сел рядом, и какое-то мгновение мы просто молчали.
– Знаю, что прошу много, – сказал он. – Но мне хочется переехать. Понимаешь? Я прожил в Чикаго всю свою жизнь и пережил зимы. – Он засмеялся, его глаза заблестели. – Я хочу открыть небольшой пляжный бар, в который могли бы приходить туристы или в котором местные жители могли бы найти приют. Хочу засыпать на пляже и проводить послеобеденное время за чтением в гамаке. Хочу целовать женщину, которую любил на расстоянии, в любое время, когда захочу, черт возьми. Хочу порыбачить, – сказал он, вскидывая руки. – Ту рыбу, которую действительно можно есть, а не эту зараженную озерную, которую ловил в Мичигане всю свою жизнь.
Я усмехнулся, но в груди все еще болело, а в горле в тот момент пересохло.
– И хочу подарить тебе этот бар, – произнес он, понизив голос и встретившись со мной взглядом. – Если ты действительно того хочешь. А если нет, тогда я продам его и помогу тебе получить все, что пожелаешь.
– Но…
– Нет, это не подлежит обсуждению, – отрезал он, нахмурив брови. – Я серьезно. Ты мне как сын, Зак.
Его голос надломился, глаза наполнились слезами, и мне пришлось поднять взгляд к потолку, чтобы сдержать собственные слезы.
– Ты привнес свет в мою жизнь, когда появился в ней, даже несмотря на то, что был огромной занозой в заднице.
Я засмеялся, и Док тоже, вновь сжав мое плечо.
– Ты перевернул этот бар с ног на голову. Ты снова дал ему жизнь, снова дал мне жизнь – цель. И ты пожертвовал всем ради меня, ради своей семьи. – Он кивнул мне, как гордый отец; его глаза все еще блестели. – Пришло время нам отплатить тебе тем же. Тебе пора начать жить своей жизнью, Зак.
Я не знал, что ответить, а Док не хотел, чтобы я говорил – не сегодня. Он заставил меня пообещать, что я пойду домой и обдумаю его предложение в течение следующих двух недель, а затем сообщу о своем решении. Затем он отправил меня