Черный человек. Научно-фантастический роман - Василий Головачев

Они позавтракали у костра вместе с отцом Клима, выпили по кружке вкусного чая, пахнущего дымком, малиной и чабрецом, потом Мальгин-старший отбыл на лодке вниз по течению, скрылся за излучиной реки. Карой предложила искупаться и позагорать, и Мальгин, в душе забавляясь непосредственностью женщины, своей растерянностью и ожиданием неизвестных, но приятных событий, первым полез в воду.

Говорили они мало, ограничиваясь в основном междометиями и малозначащими замечаниями. Клим испытал мимолетное разочарование, когда вместо Купавы увидел на берегу Карой. Но теперь уже не жалел, что его одиночество — отец не в счет — получило пробоину.

— Что вы на меня так смотрите? — спросила девушка, выходя на песчаную отмель и стряхивая с волос капли воды.

Мальгин отвел взгляд от ее точеной загорелой груди с маленькими темными сосками и подвинулся на махровой простыне. Карой села. Потом легла навзничь, зажмурясь и подставляя лицо солнцу.

— Господи, как хорошо!

Мальгин тихо засмеялся.

Карой открыла глаза.

— Что вы смеетесь?

— Просто так. Рад, что вы нашли меня… хотя час назад готов был убить на месте всякого, кто пожелал бы нарушить мой покой.

— Я это заметила. И все-таки вы не ответили на вопрос. Когда я выходила на берег, вы смотрели на меня, как…

— Бальзак.

— Нет.

— Македонский.

— Я не то хотела сказать, а вы, кстати, Клим Мальгин, и им останетесь, хотя что-то от Македонского в вас, пожалуй, есть. — Карой оценивающим взглядом окинула поджарую фигуру хирурга. — Нет-нет, не напрягайте мышцы, я уже поняла, чем вы похожи — шрамами на груди.

Мальгин снова засмеялся, с удовольствием.

— Благодарю за столь лестное сравнение, но есть еще одна вещь, которая объединяет меня с великим Александром: упрямство. Знаете, о чем я подумал, глядя на вас?

— Честно?

— Вполне. Вы — копия Алкмены, жены Амфитриона, красота которой опьянила Зевса до такой степени, что он три дня и три ночи…

— Не продолжайте. — Карой задумчиво разглядывала лицо Мальгина. — В результате их встречи родился Геракл, так? Я хорошо помню эти мифы, они интересны тем, что женщины в них равны мужчинам почти во всем. Поцелуйте меня…

Мальгин, замерев, долгое мгновение смотрел в глаза Карой, постоянно меняющие цвет от желто-рыжего до черного, наклонился и поцеловал ее в полуоткрытые, пухлые, необычайного рисунка губы. Отодвинулся.

— Еще, — прошептала она с закрытыми глазами.

Клим вздохнул, покачал головой, сказал коротко:

— Хан.

— Что? — Карой изумленно распахнула глаза.

— Джума узнает, — серьезно сказал он. — Вызовет на дуэль и убьет, я его знаю.

Она не ответила, снова закрывая глаза и отворачиваясь. Несколько минут прошло в молчании.

— Вы обиделись? — негромко сказал Мальгин, укладываясь рядом и тоже подставляя лицо солнцу, по сравнению с Карой он казался незагорелым.

— Знаете, что мне в вас нравится? — проговорила женщина. — Не поверите.

— Простота.

— Не гадайте, у вас это плохо получается, к тому же вы очень непростой человек, Мальгин, хотя и очень открытый. Вы интересный собеседник, прекрасный специалист, хороший организатор, смелый и решительный человек, и прочее, и прочее, но меня тянет к вам просто как к мужчине. И я не могу этому противиться. И не хочу. Не верите?

— Почему, верю, — сказал Мальгин, чувствуя легкий эйфорический звон в ушах, словно от избытка кислорода. — А как же Джума?

Карой резко привстала, повернулась к хирургу, как разъяренная тигрица, на Клима глянули бездонные черные омуты. Он опасливо отодвинулся.

— Извините, Карой, я не хотел… честное слово, больше не буду.

— С Джумой у меня все иначе, хотя вряд ли я смогу объяснить как. Помните у Блока? «Принимаю тебя, неудача, и удача — тебе мой привет…» Джума — моя неудача, и не надо было напоминать мне о нем, я думала о вас…

Мальгин не дал ей договорить, поцеловал еще раз и не отпускал, пока она не задохнулась. Пробормотал:

— Есть такой закон: с пола упасть нельзя. Лично я нахожусь на полу, и падение мне не грозит. А вам?

— Мне тоже. — В глазах Карой сквозь изумление, гнев, вопрос, растерянность и колебания пробился опасный блеск взаимопонимания.

— Тогда следуйте за мной. — И Мальгин пополз по траве к шалашу, сделанному из лещины и осоки. Эйфорический звон в ушах усилился, перекрывая нудный шепот внутреннего «контролера», думать не хотелось ни о чем и ни о ком, кроме лесной феи, принявшей облик Карой и глядящей ему вслед с радостью и недоверием. Тогда он встал, вернулся и подхватил ее на руки…

Карой улетела в полдень, вызвав по рации видеобраслета из ближайшего поселка загородный пинасс.

— Презираешь? — сказала она с пленительной улыбкой, вглядываясь в лицо Мальгина, стоя вплотную к нему.

— Нет. В противном случае пришлось бы презирать себя. Все непросто, и… не знаю, как назвать… вообще надо бы начать с анализа своих эмоций, но я и так себе верю… Пусть все идет как идет, не надо уточнений… Мне придется многое переосмыслить и кое-что решить… хотя я и рад этому.

— Решай, Мальгин. Мне тоже надо многое переоценить, и прежде всего в себе. Может случиться, что в результате наших переоценок мы больше не встретимся… Но если я позову, ты… придешь?

— Приду, — тяжело обронил Мальгин.

Женщина засмеялась, легонько поцеловала его в подбородок и нырнула в хрустальное нутро пинасса-такси. Аппарат бесшумно взмыл в небо и, тотчас превратившись в золотую точку, пропал.

Пойду спать, подумал Клим, почитаю немного — и спать…

Он стоял несколько минут лицом к небу, ни о чем особом не жалея, собрался было достать книгу и в это время заметил, что в небе снова засияла звездочка. Пинасс возвращался?.. Однако это оказался другой аппарат, не Карой.

Этот был оранжевый, класса «три крыла», и принадлежал спасательной службе. Из кабины на траву выбрался Джума Хан, подходя, помахал рукой. Мальгин почувствовал укол совести и неприятный холодок в груди: если бы Джума прилетел на минуту раньше, он застал бы Карой, хотя сам Клим и не был инициатором встречи. Что было бы, прилети врач десятью минутами раньше, говорить не приходилось.

— Привет, путешественник, — скупо улыбнулся Джума (по-ромашински, подумал Мальгин). — Что-то выглядишь ты бледновато, не по погоде. Не любишь загорать?

— Не успел да и гости отвлекают. Только что от меня улетела Карой.

Джума поднял брови, в глазах его мелькнула хмурая отчужденность.

— Карой? Это любопытно.

Они некоторое время смотрели друг на друга, проверяя впечатление и реакцию, но Мальгин закрылся «наглухо», и прочитать, что творится в его душе, Джуме не удалось.