Тихие шаги РОКа - Алексей Кулаков

Так вот, посетил — и на правах хоть и недавнего, но уже вполне солидного вкладчика договорился о двух вещах. Первое, об обезналичивании оставшихся у него в двух чемоданах фунтов стерлингов — равными частями и в течении полутора-трех лет, причем принятые банкноты не должны быстро "всплыть" ни в Европе, ни в британских колониях. Второе — с учетом планируемых операций по отмыванию фунтов, русскому аристократу откроют кредитную линию, под очень умеренный процент. То, что заключенное соглашение устраивает не только его, но и владельцев банка (а управляющий как раз входил в их число, как один из потомков Ганса Хотингера), Александр ощутил практически сразу. Убавилось настороженности и холодного любопытства, а взамен появилось то самое отношение и предупредительность, с которым банкиры принимают у себя именно солидных клиентов, составляющих своеобразный "золотой фонд" любого кредитного заведения.

Состав опять начал замедлять свой ход, но в этот раз Александр ограничился тем, что поправил кобуру. Еще раз подумал — и вообще закрыл и отодвинул от себя блокнот. Полностью откинувшись в объятья мягкой спинки и закрыв глаза, он как будто задремал. Скоро у него ожидался важный разговор с одним из столпов германской промышленности, и кажется, он догадывался, о чем пойдет речь. Как только он приобрел Кыштымский горнозаводской округ, сразу же появилось много желающих стать совладельцами такого сладкого (раз уж он обратил на него свое внимание) кусочка — и не все из них имели российское подданство. Вернее, большинство такового никогда и не имело. Все эти желающие услышали вежливый, но очень твердый отказ (впрочем, им было не привыкать), и то же самое предстояло услышать Августу Сильному, некоронованному Стальному королю Рура. Впрочем, жесткость ответа будет изрядно смягчена авансовым платежом за предстоящие труды, предоставленным, если так можно выразиться, в бумажной "натуре" — что ни говори, а вид аккуратных, приятно-упругих пачек банкнот успокаивает сам по себе. Именно по этой причине русский фабрикант озаботился переводом части отмытых денег обратно в Ганновер, вполне официально получил их, и теперь направлялся в Берлин. Хотя желалось — и очень сильно, уехать после всех забот прямиком в Сестрорецк. Или вообще, заглянуть к тетушке в имение.

Вспомнив, сколько тогда к ней приедет гостей женского пола, молодой мужчина непроизвольно поморщился и стал размышлять, не навестить ли ему Савву? Так сказать, совместить приятное с полезным, а заодно исполнить свое обещание…

* * *

Небольшое кафе на окраине Берлина, еще в прошлое посещение этого города запомнилось двум приятелям отменной выпечкой, уютными столиками, а так же очень медлительным и абсолютно нелюбопытным персоналом. Самое то, для неспешной беседы.

— Как успехи?

— Нет успехов, командир. Карла Бенца мы дома не застали, а второй немчик упертый оказался, просто ужас — как только его Вениамин Ильич не уламывал-улещивал, все равно не соблазнил. Обратно когда ехали, стряпчий такой хмурый сидел — прямо как небо грозовое, все переживал за свою неудачу. Я даже грешным делом решил, что он что-то знает?..

— Да нет, просто человек привык хорошо делать свою работу — а тут такой удар по самолюбию. Наверняка ведь хотел еще раз встретиться с Дизелем, так сказать, реабилитироваться в своих глазах? А на следующий день и думать забыл, домой засобирался.

Долгин на мгновение задумался и утвердительно кивнул, подтверждая тем самым все предположения командира.

— Что с этим немчиком делать? Как обсуждали?

— Ты знаешь, я тут на досуге еще раз все обдумал…

Мужчина мимоходом огляделся вокруг, и не заметив посторонних ушей, ответил до предела откровенно. И просто.

— И решил — да хрен с ним, с этим Дизелем.

Слегка округлившиеся глаза приятеля стали достойной наградой за непривычно-простонародную речь князя Агренева.

— Я тебе рассказывал о такой вещи как зонтичный патент?

— Ну, говорил что-то, только я не все понял.

— Я запатентую общие принципы того, что пытается разработать бедняга Рудольф. Подробности я не по… мне неизвестны, но основные принципы я все же ЗНАЮ.

Долгин недоуменно сморгнул, а затем понимающе кивнул, никак не прокомментировав источник такой осведомленности друга.

— А на кое-что, вроде топливного насоса высокого давления, уже есть патент. Так что довольно скоро все старания этого талантливого инженера станут полностью бесполезны, и останется у него два пути: или принять мое приглашение, или переключиться на что-нибудь другое. Меня устраивают оба варианта.

— А, вон оно что. Значит, все отменяем?

— Да.

Григорий довольно вздохнул и с вопросительными нотками в голосе констатировал и без того вполне очевидное.

— Осень на дворе.

Александр глубоко вдохнул теплый сентябрьский воздух, пробежался взглядом по начинающей желтеть листве на деревьях, и на мгновение прикрыл глаза.

— С завтрашнего дня считай себя в отпуске. Кстати, на сколько?

— Через месяц как штык!

Обрадованный напарник непроизвольно вскочил и тут же сел обратно. Побарабанил пальцами по столу, открыл было рот для очередного вопроса — и вместо него звучно щелкнул пальцами (полмесяца тренировался таким образом подзывать официантов и продавцов).

— Я тут одну вещицу приобрел по случаю — как ты говоришь, сувенирная экзотика. Одну себе, одну тебе — в подарок. Вот!

Раскрыв протянутую ему коробочку-футляр, князь с интересом повертел немного нестандартные часы-луковицу из серебра, и озадаченно хмыкнул: по обе стороны корпуса часов имелись две небольшие скобы из проволоки — для кожаного ремешка. И сам этот ремешок присутствовал, сложенный в небольшое колечко и перевязанный узким шелковым шнурком с кокетливым бантиком. Отщелкнув верхнюю крышку, он поглядел на простенький циферблат и опять хмыкнул, только уже с интересом. А потом, с расстановкой и чувством прочитал коротенький текст на задней крышке.

— Жерар Перрего. Наручные часы. И где ты такое чудо нашел? В Цюрихе?

— Да нет, пока тебя ждал, ребят по Берлину водил… ну и в магазины заходили, не без того.

— И где?

— Ну, примерно посередке Кёнингштрассе, небольшая такая лавочка под синей вывеской — вот там, за сто двадцать марок.

Александр покачался немного на стуле, затем полез во внутренний карман сюртука, за записной книжкой. Долгин никак не прокомментировал внезапный приступ графомании у своего друга — так как не раз был свидетелем того, как командир замолкал на середине разговора и торопился записать очередную свою идейку или важную мысль. Вместо этого он дождался появления официанта, оперативно отреагировавшего (и пяти минут не прошло) на щелчок пальцами.

— Еще штруделей с сыром и ветчиной, мне и моему другу. И кофе.

Настраиваясь на долгое ожидание, Григорий устроился поудобнее за столом и немного мечтательно протянул.

— Осень…

* * *

В трактире "Три гуся" в этот вечер было непривычно шумно. Нет, он и в другие дни не являлся тихой богадельней, в нем часто "спрыскивали" удачные сделки, или топили горе на дне штофа-другого мутноватой (зато дешевой) как бы казенной водки. Иногда устраивали пьяную бучу, обычно с большой радости, но все же такое случалось очень редко — так как хозяин заведения своей выгоды не упускал, оценивая даже обычную стопку как хрустальную вазу, и никогда не забывал (и не прощал) своих должников. Но в этот раз причина шума была довольно безобидной — одному из завсегдатаев трактира вдруг захотелось устроить себе праздник. Так как это желание совпало с его возможностями (а такое бывало нечасто) он тут же щедрой рукой проспонсировал накрытие хорошего стола — а приятная компания из дружков-товарищей и так образовалась, сама собой. На этом фоне как-то незаметно прошло появление пана с тросточкой в руках, спокойно прошедшего вглубь общего зала и растворившегося в сумраке одной из ниш, где за небольшим столиком так любил посидеть с "рюмочкой чая" старый писарь городской управы.

— Пан Абай? Надо же, не думал, что мы с вами увидимся еще раз… Рад видеть. Чем могу?

— Да все тем же, уважаемый Войцех, все тем же. Как ваше драгоценное здоровье?

Старик поблагодарил за заботу, деланно покряхтел, самую малость помолчал для приличия и согласился помочь — тем более что из-под ладони гостя отчетливо выглядывал уголок бумажки. Такой красивой-красивой, замечательной радужной расцветки и солидного достоинства. А самое приятное было в том, что выглядывала сторублевка не одна, а в компании как минимум трех своих товарок.

— Какие бумаги требуется заполнить в этот раз?

— Вы знаете, почтенный, мне пока и прежней вашей работы хватает. А вот чего не хватает — так это знакомства с хорошим человеком, вроде вас. Чтобы и красиво писать умел, и в бумагах разбирался хорошо. Можно даже сказать — был большим мастером в этом деле, от подбора материала до нужной краски. Поможете?