Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Оказалось, он не ошибся. Лаура не давит на меня и ведет себя так, словно все, что для нее важно, — это поведать мне истории о нелегком детстве Эмерика. В конце концов, ей удается настолько расположить меня к себе, что я не против поделиться с ней воспоминаниями о моем отце. Мы намеренно избегаем разговоров об академии, дабы не задевать чувств друг друга. Но это нисколько не мешает нам вести душевный разговор, словно я типичная девушка, которую знакомят с родителями.

Спустя час я уже преисполнена симпатией к ней. У нее настолько легкий и ненавязчивый характер. Ее теплый взгляд и искренняя улыбка даруют спокойствие, которое взрастает только из глубоко укоренившегося счастья.

Она — олицетворение материнской любви и заботы. Невероятный контраст с моей родной матерью. Лаура заставляет меня чувствовать себя нужной, окруженной вниманием... словно еще неоперившийся птенец, но в лучшем смысле данного сравнения.

На кухне доктор Марсо встает из-за стола, похлопывает Эмерика по плечу и удаляется по коридору, ведущему вглубь поместья.

— Если ты не против, — Лаура поднимается со стула, — я пойду узнаю, куда направился Фрэнк. — Проходя мимо дивана, она склоняется ко мне и берет меня за руку. — Я безумно счастлива наконец-то познакомиться с тобой, Айвори.

Я позволила ее словам окутать меня нежностью.

— Взаимно.

Эмерик на кухне остается неподвижным.

Встав с места, разглаживаю свою довольно кокетливую юбку, доходящую до середины бедер. Моя зеленая блузка застегнута на пуговицы чуть выше лифчика. Я чувствую, что выгляжу сексуально, но не вульгарно, и полностью одобряю выбор Эмерика в этом плане.

Подойдя к нему со спины, я могу сполна насладиться видами, открывающимися благодаря низко посаженным джинсам. Никакой пошлости. Эмерик бы не допустил этого. Но легкая тень так и манит к промежности меж его загорелых булок. Это слишком аппетитно, чтобы игнорировать.

Я скольжу рукой под ткань джинсов и провожу пальцем вдоль сексуальной ложбинки.

С губ Эмерика срывается стон.

— Айвори, — его голос звучит хрипло.

Продолжая дразнить его, я прижимаюсь губами к его уху.

— Я в восторге от твоей задницы, — шепчу я.

Он покачивает бедрами и кладет голову на сложенные руки.

— Моя задница отвечает тебе взаимностью.

Мое дыхание становится сбивчивым. Так у нас взаимно только с его задницей или и с ним тоже? Хочется верить, что в смысл этих слов заложено и то, и другое.

Плавно и нежно провожу рукой вдоль его позвоночника. До сих пор не могу поверить, что могу вот так запросто прикасаться к нему. Беспрепятственно показывать свою привязанность к нему, когда мы находимся наедине. Сколько безумия в том, что я действительно искренне хочу дарить ему свои прикосновения?

Последние пять недель напрочь сломали мое представление о себе и о том, каким может быть мое поведение в отношении мужчин.

Подавшись вперед, я обнимаю Эмерика за плечи и прижимаюсь к нему всем телом.

Эмерик сжимает своей большой рукой мои запястья и прижимает их к своей груди.

— Одна из самых эротичных вещей, доступных женщине, — это потереться грудью о спину мужчины. Ох, Айвори, твои сиськи наводят меня на грех.

Боже, это же могут услышать его родители. Я пытаюсь отстраниться, но он все еще держит меня в своей хватке. Мое внимание переключается на по-прежнему пустующий коридор.

— Ты заводишь меня, даже не прикладывая особых усилий.

Эмерик поворачивает голову, чтобы укусить меня за плечо.

От возбуждения у меня перехватывает дыхание, и немой стон срывается с моих губ. Ну как мне устоять перед этим соблазнителем? Если он продолжит свою дерзкую игру, мне будет уже плевать, где мы находимся и кто может нас застукать.

Он скользит губами по моей руке, и я буквально растекаюсь по его спине.

Свободная рука Эмерика пробирается мне под юбку, обжигая кожу моего бедра.

— Моя матушка устроила тебе допрос с пристрастием?

Я целую его в шею, упиваясь его согревающим ароматом.

— У меня выработался иммунитет к методам допроса Марсо.

— Неужели?

От того, как он сжимает мою руку, у меня учащается пульс. Большой палец Эмерика скользит по внутренней стороне моей ладони, и я не сомневаюсь, что он ощущает, насколько бешено колотится мое сердце.

Я зарываюсь носом в мягкую шевелюру, наслаждаясь древесным ароматом его шампуня.

— О чем ты беседовал с отцом?

— О тебе... обо мне.

Не ослабляя хватки на моем запястье, Эмерик тянет меня за собой. Затем хватает со стола свою фетровую шляпу и едва уловимым движением небрежно накидывает ее на голову.

Но меня не провести. Каждый его шаг коварно просчитан. Даже это сочетание джинсов, белой футболки и фетровой шляпы. Казалось, что тут такого? Вполне себе повседневно. Но, святые угодники, он не сомневался, что в сочетании с его сексуальным взглядом этот прикид мигом обратит меня в вожделеющую пену.

Именно его проницательный взгляд, бездонные голубые океаны под полями шляпы не оставляют мне шансов оторваться от него

Пространство комнаты тускнеет, и я ощущаю лишь вибрирующее притяжением между нами. Растворяюсь в манящих волнах желания, погружаясь в эту чарующе темную бездну и желая лишь чертовски крепких объятий, стонов и рычания в безудержном порыве похоти.

Только не здесь.

Превозмогая себя, я возвращаюсь в реальность и делаю глубокий вздох.

— Вы говорили с отцом о нас? И что же он сказал?

Его отец осуждает наши отношения? Неужели Эмерик уступит ему?

Пальцы на моем запястье сжимаются сильнее, и он заворачивает мне руку за спину, прижимая меня к своему восставшему члену.

Его глаза встречаются с моими.

— Он просто хотел убедиться, что я знаю, что делаю. — Эмерик обхватывает мое лицо свободной рукой, продолжая удерживать меня возле себя. — От меня требуются некоторые меры предосторожности до той поры, пока ты не закончишь учебу.

— Например?

Меня коробит от осознания постоянно нависающей над нами угрозы.

Он касается губами моих.

— Ты доверяешь мне?

— Всецело.

Он слегка прикусывает мою нижнюю губу.

— А сейчас, поедем домой и займемся твоей киской.

— Шубертом? — дразнюсь я.

— И им тоже.

Мы прощаемся с его родителями, прыгаем в машину и мчимся домой, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься друг на друга. Как только оказываемся в гараже, Эмерик смотрит на меня так, что я вся теку.

Легким движением он отбрасывает шляпу на заднее сидение, отстегивает наши ремни безопасности и отодвигает свое сидение от руля.

Его рука поспешно расправляется с молнией джинсов, высвобождая набухший член.

— Оседлай меня.

Всего одна команда, и я уже на пике возбуждения.

Я набрасываюсь на него, ударяясь коленом об консоль и устраиваясь на нем сверху. Эмерик обхватывает мои бедра, и моя задница упирается в руль, отчего автомобиль сигналит. Едва сдерживая смех, мы сливаемся в поцелуе, пока руки Эмерика двигаются под юбкой, а мои пальцы гуляют в его чертовски сексуальной шевелюре.

Сдвинув мои трусики в сторону, он погружает в меня палец.

— Ты уже чертовски готова.

Затем, без лишних слов, он насаживает меня на свой член.

Будучи готовой взорваться от возбуждения, я не сдерживаю стонов, сжимая его в себе и выгибая спину. Одна рука Эмерика ложится мне на ягодицы, а другая — на затылок, пока он яростно толкается внутри меня, удерживая меня с такой хваткой, что для меня больше не существует ничего, кроме него.

Эмерик извивается, тараня меня резкими движениями, а рукой направляя мою голову и корректируя интенсивность поцелуя. Он трахает меня языком так же, как наполняет своим членом мою киску. Глубоко, уверенно и по-зверски безудержно.

Его мускулы играют и вибрируют. От его хриплых стонов мои соски твердеют, а сладострастные, неистовые движения его бедер превращают меня в дрожащее от возбуждения ничто.

Я таю в стальных оковах его рук, пока он целует меня до изнеможения, вторгаясь на всю длину в мое лоно.