Мир современных медиа - Алла Черных

В этой новой ситуации СМИ выступают как агенты властных полномочий, перехватывая у публичной сферы возможность рациональных и критических дискуссий. Медиа осуществляют манипулирование общественным мнением, предлагая заранее взвешенные и удобные для власти варианты освещения событий (в частности, путем формирования повестки дня), отводя общественности роль пассивного наблюдателя.

Именно эти две тенденции – публичная (или публично-правовая, зафиксированная в современных демократических конституциях) и технократическая, предполагающая вытеснение общественности за пределы политики, и преобладают в современных обществах.

Вместо заключения

Социология массовых коммуникаций Пьера Бурдье (1930–2002)

Проблема взаимоотношения интеллектуалов со средствами массовой коммуникации относится к числу не только наиболее актуальных, но и наиболее запутанных проблем современного общественного развития. Суть в том, что, по мнению большинства интеллектуалов, к концу XX в. сфера массового публичного, оказалась целиком захвачена СМИ, узурпировавшими «право знать» и распространять знания, формируя тем самым «желательное» общественное мнение, вытеснив из нее традиционных «создателей смыслов» – философов и ученых.

Роль этой сферы огромна, ибо именно в ней «сходятся» интересы общества, ориентированного на рациональное взаимопонимание как основу его существования в процессе свободного обмена мнений и дискуссий, т. е. формирования диалога. Руководство в этой сфере есть прирожденное (или исключительно профессиональное) право интеллектуалов, тогда как представители средств массовой информации, не обладающие теми качествами и квалификацией, которые и делают интеллектуалов интеллектуалами, – всего лишь лжепретенденты и узурпаторы. Это убеждение еще в 50-е гг. XX столетия четко сформулировал известный американский социолог Чарльз Райт Миллс, противоставив «грязный» бизнес «индустрии сознания» – производимые СМИ в качестве «профессионального наблюдателя светлых сторон» продукты – деятельности «аппаратов культуры» (университетов, театров, музеев, библиотек), хранящих и воспроизводящих элитарные образцы культуры, и потому, в силу озабоченности наличным состоянием общества, выступающих как «рупор плохих новостей».

Ситуация постмодерна, которую Филип Солер характеризует как «эпоху плюральностей, беспрестанно обновляющихся лиц, неожиданностей, мимолетных встреч, постоянных сопоставлений, непримеримых своеобразий», а Зигмунд Бауман назвал «жидким (текучим) модерном» [Bauman Z., 2000], ставит перед интеллектуалами, сталкивающимися вне профессиональной сферы с «профанами», противоречиями, дебатами, новые задачи, при решении которых они могут опереться только на реальные преимущества научного рационализма, формирующего экспертное знание, – ясность позиции и четкость аргументации. Именно это позволяет критически оценивать деятельность «всеобщего посредника» – современных СМИ, а наиболее ярко этот пафос на основе выявления механизмов их доминирования проявился в социологии масс-медиа известного французского социолога Пьера Бурдье.

По его мнению, основные проблемы функционирования медиа вызваны плохой «культивацией» этой сферы, а также ее беспощадной эксплуатацией, прежде всего на телевидении, где заботятся исключительно о размерах телеаудитории. С телевидения путем диктата всякая серьезная мысль изгоняется весьма простым способом: устанавливая такие нормы скорости речи, которые по природе невозможны для серьезного осмысления. Столь же плоха ситуация и в журналистике в целом, которая, по мнению Бурдье, пригодна только для «производства такой скоропортящейся продукции, как новости». Игнасио Рамоне добавляет к этому еще одно, не менее суровое обвинение в адрес масс-медиа: они повинны в превращении интересов международного капитала в универсалистскую по своим претензиям идеологию консьюмеристского общества.

Практически неоспоримое доминирование средств массовой информации стало в последние десятилетия повсеместным, и, как казалось, интеллектуалы смирились с этим, продемонстрировав при этом, по крайней мере, два альтернативных пути. Одни отступили в свои закрытые профессиональные сферы, попытавшись создать индивидуальные «башни из слоновой кости» и превратившись, по выражению Мишеля Фуко, из «общих» (general) в «частных» (particular) интеллектуалов, занятых исключительно собственными профессиональными проблемами. (Правда, мне кажется, «частный интеллектуал» в этом смысле является contadictio in adjecto, поскольку «частностью» как принципиальной ограниченностью собственным ремеслом они не страдают, ибо ученый, артист, писатель становится интеллектуалом тогда, когда выходит за рамки узкопрофессиональных интересов и берет на себя ответственность за общечеловеческие проблемы. Тем не менее такое типологическое выделение возможно.) Другие присоединились к «медиократии» (как, например, известный в прошлом своими левыми взглядами Реже Дебре, бывший в «бурные 60-е» одним из лидеров студенческого движения), подчинившись правилам игры на этом поле, где успех измеряется не качеством работы, но известностью (рейтингом), т. е. частотой появления на телеэкране.

Бурдье считает недостойными обе позиции, ибо, по его глубокому убеждению, подтвержденному им в одной из последних статей: «Те, кто имеет возможность посвятить свою жизнь изучению социального мира, не могут оставаться нейтральными и безразличными перед лицом борьбы за его будущее» [Bourdieu P., 2001. Р. 7]. Он резко выступает против сложившегося положения дел, настаивая за безоговорочной капитуляции «медиократов» и передачи ими власти в руки ученых, выступающих от имени авторитета науки. Эта битва против порожденной и распространяемой СМИ идеологии оглупления и помрачения сознания должна быть проведена и выиграна учеными под знаменем научной объективности, и примером здесь являются его собственные штудии.

В социологии масс-медиа Бурдье находят практическое применение все его основные теоретические понятия, а именно: поле, символическая власть, борьба за переопределение правил игры, а также различные виды капитала – культурный, политический и экономический.

Поле как важнейший концепт социальной теории Бурдье отражает функциональную дифференциацию общества на относительно замкнутые сферы практики – экономику, культуру, политику, религию, представляющие собой исторически сложившееся пространство игры, характеризующееся свойственными только данному пространству интересами, целями (ставками) и специфическими законами функционирования. Обладание характеризующими данное поле ценностными ресурсами позволяет инвестировать их в игру и получать с них прибыль, что означает владение капиталом, который не только дает его владельцу силу и власть, но и позволяет занимать определенную позицию (статус). Позиция объективно определена, во-первых, положением (реальным или потенциальным) занимающего ее агента или социального института в структуре распределения различных видов власти (или капитала), обладание которыми управляет доступом к специфическим прибылям, находящимся в игре в данном поле; во-вторых, объективными отношениями с другими позициями – господством, подчинением, гомологией и пр. [Bourdieu P., Wacquart L. P. 73].

С точки зрения позиционирования индивидов поле, по Бурдье, представляет собой сеть, или конфигурацию объективных связей между различными позициями, входящими в поле в данный момент времени и в данных условиях, формируя пространство возможностей для каждого действующего лица. Ансамбль позиций фактически есть деление поля в соответствии с логикой борьбы за возможности. Каждая позиция полагает собственную систему представлений и интересов, как и особое видение деления поля. Существует определенная гомология между полем возможностей, структурой позиций и структурой продукции, производимой в данном поле. Лица или коллективы (институты), действующие в определенной области практики, Бурдье определяет как агентов поля. Эти агенты могут быть индивидуальными (к их числу в поле медиа относятся журналисты, репортеры, ведущие передач, редакторы и режиссеры, а также владельцы СМИ) и институциональными (издательства, телеканалы, радиостанции, информационные агентства, газеты и т. п. организационные структуры. Поэтому борьба агентов за сохранение или изменение своей позиции в поле, за трансформацию структуры поля в то же время оказывается борьбой за сохранение или изменение структуры продукции данного поля и инструментов этого производства.

Журналистику в целом (и телевидение – наиболее влиятельное ныне медийное средство) Бурдье относит к полю культурного производства, рассматривая его как особое социальные пространство, связанное со специфической культурной практикой, – производством и распространением информации. «Поле журналистики» он определяет как место сил, внутри которого агенты занимают позиции, статистически определяющие их взгляды на это поле, и их практики, направленные на сохранение либо на изменение структуры силовых отношений, порождающих это поле. Для того чтобы быть полем, нечто не должно сводиться только к внешним факторам. Поле – это микрокосм, универсум невидимых силовых отношений и одновременно – арена борьбы за изменение или сохранение данного поля сил.