Мир современных медиа - Алла Черных

Изменения в обществе, повлекшие за собой двуединый процесс – диатизации политики и политизации медиа, кардинально изменили не только роль журналиста, превратившегося в исторически нового «сильного» актора на политическом поле, но и отразились на содержании профессии журналиста. Ныне журналист выступает не транслятором информации, но создателем смыслов, осуществляя не столько контроль над властью, сколько тиражируя властные импульсы и убеждая общество в их истинности. Тем самым журналист принимает на себя (обычно имплицитно) не свойственные ему функции эксперта, что удается в силу старого стереотипа, до сих пор весьма распространенного: «если об этом пишут в газете (говорят по телевидению), значит это правда»[15](и это при том, что все знают о товарном характере производимого информационного продукта).

Обратимся к чертам, или «элементам власти», предложенным Элиасом Канетти в его работе «Масса и власть», совокупность которых, по моему мнению, представляет самое глубокое понимание[16] этого феномена, формируя его целостный образ, «идеальный тип» власти (в веберовском смысле), или архетип власти [Ионин Л. Г., 2007]. На основе выделенных Э. Канетти черт власти, «рассыпанных» по страницам его книги, можно сконструировать ее типологию, состоящую из шести элементов: это насилие, тайна, скорость, возможность задавать вопросы и получать ответы, право судить и осуждать, право прощения и помилования [Канетти Э., 1997. С. 308, 314, 320, 322.].

Если рассматривать приведенные характеристики более внимательно, то можно оценить некоторые из них, в частности насилие, тайну, право прощения и помилования, как довольно традиционные, всегда связывавшиеся с властью как таковой и даже составлявшие ее ядро и суть; особенно в этом смысле характерно насилие, бывшее в виде «легитимного насилия» (М. Вебер) на протяжении всей истории синонимом власти государства. В современных обществах власть все более отдаляется от прямого (физического) насилия над гражданами, конечно же, не отказываясь от силы вообще, но использует ее преимущественно в демонстративных целях как выражение и подтверждение мощи государства. Ныне власть рассматривается скорее как орудие достижения компромисса и контроля за соблюдением достигнутых договоренностей, теряя тем самым основное свойство – право отдавать приказы и рассчитывать на их выполнение.

Примерно ту же эволюцию претерпевает в современном мире и такой атрибут власти, как тайна, составляющая, по Канетти, «сокровеннейшее ядро» непосредственной и полной власти: «уважение к диктаторам в значительной степени вызвано тем, что в них видят способность концентрации власти» [Канетти Э., 1997. С. 320]. Свою лепту в разоблачение «тайн власти» всегда вносила журналистика, однако лишение власти «тайны» в некоем сакральном смысле, которое характерно для демократии как четко законодательно фиксированного и ясного процесса осуществления процедур, приводит к возникновению «греха» демократии, в которых «все забалтывается. Каждый треплет языком, каждый вмешивается во что угодно, в результате ничего не происходит, потому что все всем известно заранее. Жалуются на недостаток политической воли, на самом же деле разочарование вызвано отсутствием тайны» [Там же].

Скорость как быстрота реагирования власти в условиях разветвленного и неповоротливого бюрократического аппарата демократического государства также утрачивается.

Все это, однако, не означает уменьшения удельного веса этих составляющих в рамках общества в целом. Если посмотреть на скорость, то она перетекает – за счет распространения электронных медиа и средств связи в широком смысле – к индивидам, гражданам и группам. Тайна как «ядро власти», эволюционировала вместе с последней, распыляясь и приобретая множественный характер: она также «индивидуализировалась», и выступает ныне в виде «тайны личной жизни» (privacy), «врачебной тайны», коммерческой тайны (инсайдерской информации), адвокатской тайны, тайны исповеди (одной из самых «старых» тайн). Насилие сохраняется в обществе в виде криминального, связанного с деятельностью преступных группировок, и бытового насилия, приобретающих угрожающие размеры; и в этом – также свидетельство ослабления роли государства: существует давно зафиксированная зависимость между усилением криминала (насилия) в обществе и слабостью государства; успешно борются с преступностью только авторитарные режимы. Все это свидетельства «распыления» власти в современном демократическом обществе, носителями которой выступают, наряду с ослабленным государством, и другие акторы – группы и индивиды.

Для целей нашего анализа особое значение имеют следующие характеристики власти, выделенные Э. Канетти: право задавать вопросы и получать ответы и право судить и осуждать. Именно этих черт по мере демократизации все в большей степени лишалась власть и именно они стали основой формирования новых «носителей» власти.

В чем глубинный смысл или что означает право задавать вопросы и получать ответы? «Всякий вопрос, – писал Канетти, – есть вторжение… В спрашивающем вопросы поднимают ощущение власти, он наслаждается, ставя их снова и снова. Отвечающий покоряется ему тем более, чем чаще отвечает. Свобода личности в значительной мере состоит в защищенности от вопросов. Самая сильная тирания та, которая позволяет себе самые сильные вопросы» [Там же. С. 309]. Возможность не отвечать на вопросы – это возможность сохранить тайну (в чем бы она ни стояла). И – vice versa – право не отвечать означает право на тайну. Следовательно, право молчать, т. е. не отвечать на вопросы, – это не только защита от власти, но и переход некоторого «количества» власти к тому, кто не отвечает. Таков механизм индивидуальной, по сути – пассивной, защиты от власти. Но в современном обществе существует довольно обширное публичное пространство задавания вопросов власти – здесь преимущественным правом обладают журналисты, это, собственно говоря, все публичные арены, или масс-медиа. Журналист, задавая свой вопрос власти (обращенный либо к власти «вообще», либо к ее конкретному носителю) со страниц газет, с телеэкрана или по радио, в прямом общении (интервью) или опосредованно, использует обладание правом или прерогативой делать это, т. е. правом репрезентации выступать от имени общества.

Вопросы журналистов, адресованные власти, отличаются от вопросов, с которыми власть обращается к подданному или гражданину. Вопросы власти всегда несвободны, т. е. это не могут быть любые вопросы, ибо даже авторитарный правитель или государственный чиновник ограничен, с одной стороны, правом подданного или гражданина на тайну (личную или корпоративную), с другой – сам властитель или чиновник ощущает свою ответственность (в силу озабоченности легитимностью собственных поступков или из боязни быть обвиненным в злоупотреблении служебным положением[17]), ибо власть всегда ограничена в своих проявлениях, в том числе и в задаваемых ею вопросах. Эти ограничения в современных обществах налагаются на власть множеством существующих законодательных норм и регламентов, а также разветвленной системой бюрократического контроля. Даже представители судебной ветви власти – судьи и прокуроры – функция которых состоит в прямом задавании вопросов, не могут задавать любые вопросы, поскольку они ограничены процедурой и адвокатами, стоящими на страже интересов допрашиваемого (то же относится и к этапу следствия). Более того, для вопрошания властью существуют специальные места – камера для допросов, зал судебных заседаний, властные действия в которых также носят строго фиксированный процедурный характер.

Вопросы же, задаваемые журналистами власти, «ненормированы», поскольку любые формальные процедуры и ограничения отсутствуют (единственным ограничителем здесь являются моральные качества журналиста и его личные обстоятельства). Поэтому можно сказать, что журналисты безответственны. Еще одна черта этих вопросов: они задаются журналистами публично и, в большинстве своем, заочно (исключение составляют интервью, но в них вопросы, как правило, согласовываются). Ситуация представителя власти, которому задан вопрос, резко отличается от положения подданных или граждан, которые имеют право не отвечать на многие вопросы (в частности, не свидетельствовать против себя). Представитель власти обязан по закону ответить на все вопросы в течение предписанного срока, нарушение которого может иметь для него неблагоприятные последствия. Иными словами, власть, за исключением строго определенных законодательством сфер, связанных с безопасностью государства (спецслужбы, некоторые подразделения внутренних дел, ведущие борьбу с организованной преступностью, торговлей оружием и наркотиками) лишена права на молчание в ответ на задаваемые ей – прежде всего журналистами – вопросы.