Зелёная зона - Владимир Михайлович Алеников

— Я вспомнил, — сказал Виктор. — Я теперь вспомнил. Мы встретились в баре «Перекресток» на двадцать третьем километре. Тебя зовут Арина.

— Слава богу, — кивнула девушка. — Вспомнил наконец.

Веселые искорки заплясали в ее зеленых глазах.

— Я уж решила, что ты совсем чокнутый. Что у тебя, как это называется…

— Белая горячка, — подсказал Виктор.

— Нет, хуже, — покачала головой девушка. — Амнезия, вот это что. Да, полная амнезия. Если уж ты забыл, как меня зовут… Ты ведь еще сказал, что твоя любимая песня называется «Дорогая Арина», помнишь? После этого наша любовь и началась.

— Послушай, — Виктор резко поставил чашку на место, — я тебя прошу, больше этой муры не повторяй, ясно? Ну чего ты несешь — «наша любовь», «наша любовь»?.. Ты меня совсем за идиота принимаешь?

— Извини, — смутилась Арина, — не обижайся. Ты же сам первый тогда начал.

— Что я начал? — заорал Виктор. — Что?!.

— То самое.

Глаза девушки опять подозрительно заблестели.

— Первый раз ты сказал, что меня любишь, когда повалил на постель, — обиженно заявила она. — А потом повторял это всю ночь. Всего раз сто, наверное, сказал.

Виктор был просто потрясен этим сообщением.

— Не может быть! — вырвалось у него

— Очень даже может. Ты что думаешь, я тебе вру?

Бисеринка-слезинка выкатилась из уголка зеленого глаза, плюхнулась на стол.

— Ну хорошо, хорошо, — заторопился Виктор, пытаясь предупредить последующий слезопад. — Вовсе я не думаю, что ты врешь. Но ты тоже должна понять. Я был пьян, правда? Сильно пьян. Мало ли что несут люди в пьяном виде. Так что ты меня извини…

— Не знаю.

Она упрямо мотнула головой:

— Я еще такого не слышала. Ни от пьяных, ни от трезвых. Мне еще такое никто не говорил!

— Да я не соображал, что говорю! — взорвался Виктор. — Неужели не ясно!

— Еще как ясно! — закричала в ответ Арина. — Значит, у тебя это было вот здесь, — она постучала кулачком по голове, — в подсознании!

— Чего? — возмутился Виктор. — Чего ты мелешь?!.

Он неожиданно успокоился, остыл. Вид у Арины был жалкий, и сердиться на нее не стоило. Он явно сам во всем виноват.

— Послушай, — примирительно сказал Виктор. — Ну чего ты, в самом деле? Ты же не вчера родилась. При чем тут подсознание! Ты что, не знаешь, что в таких ситуациях мужчины всегда говорят подобные вещи?

— Я знаю, — кивнула Арина. — Только на этот раз все было по-другому.

— В каком смысле «по-другому»? — опешил Виктор.

— В прямом! — отрезала Арина. — По-другому, чем во все остальные разы. Именно, что я не вчера родилась. Кое-что соображаю.

Виктор почувствовал, как в нем снова медленно начала закипать злость. Предыдущие подозрения вспыхнули с новой силой.

У этой девчонки явно что-то на уме!

Неспроста же она так упрямо все время твердит эту ахинею. Конечно, девочка чертовски хороша, тут и разговору нет, только лучше бы ей находиться сейчас подальше отсюда, гораздо спокойнее было бы.

И чего, в самом деле, он ее сюда притащил, такого с ним не случалось много лет. Женщины ведь не понимают разницу между ночью и днем.

Мало ли что происходит ночью, к дню все это не имеет никакого отношения!

Виктор неожиданно вспомнил, как стонала, задыхалась от наслаждения Арина. Воспоминание было острым, пронзительным.

Он склонялся над нею, отбрасывал в сторону мокрую от пота простыню, дотрагивался до ее мягких губ и нежного тела, проваливался куда-то в небытие, пропадал в теплой сладости, пронзающей все его нутро.

А в чем-то девчонка права!

Видимо, столько лет глубоко сидевшая в нем, никем не востребованная нежность вырвалась наружу в ту минуту, в тот самый момент, когда приглушенный алкоголем рассудок уже не мог контролировать его, разгоряченного от близости обнаженного женского тела…

Виктор встряхнул головой, сердито отбросил от себя совершенно излишние сейчас воспоминания.

— Вот что, — сказал он спокойно и твердо, — я тебя в последний раз прошу. Извини, если я наболтал чего-то лишнего ночью. Не бери в голову. С кем не бывает. Давай сменим пластинку, хорошо?

Арина поджала губы. Это предложение, безусловно, не привело ее в восторг.

Но Виктор уже принял решение. Взглянул на часы, дал понять, что его время кончилось.

Намек был весьма прозрачен, даже, пожалуй, груб, и Арина тут же отреагировала на него.

— Я тебя тоже хочу кое о чем попросить, — сказала она. — Прежде чем я уйду, можешь мне поставить еще раз эту песню, твою любимую, «Дорогая Арина»?

— Конечно, — засуетился Виктор. — О чем речь.

Он вскочил из-за стола, пошел в комнату к старинному граммофону. Собственно, от подлинной старины в граммофоне сохранилась только внешняя оболочка. Внутри него был искусно вмонтирован электрический механизм, который и приводил аппарат в движение.

Виктор поставил иголку на пластинку, нажал кнопку.

«Моя дорогая Арина, — разнесся по дому хрипловатый голос Леонида Утёсова, — ты явилась ко мне словно чудо, я тебя никогда не забуду, дорогая Арина…»

4. Шахматная игра

Жаркий июльский ветер снова зашевелил ветви деревьев, окружавших дом. Лес словно вздохнул, стряхивая с себя утреннюю дремоту.

Вздох этот пронесся по верхушкам, качнул их из стороны в сторону, заставил замереть бегущую по стволу белку, вынудил крепко вцепиться в качающееся дерево всеми четырьмя широко расставленными лапками.

Во время этой внезапной остановки белка и услышала доносящуюся из дома музыку.

«В эту темную ночь я был так одинок, — пел Утёсов. — Дул западный ветер, и шел мокрый снег. Но во мраке души ты зажгла огонек. Свет улыбки твоей не забыть мне вовек, дорогая Арина…»

Арина мыла посуду. Делала она это, как и все остальное, ловко и быстро.

Виктор наблюдал за ней из гостиной. После вкусного завтрака он чувствовал себя много лучше. Боль практически исчезла, оставив только легкий шумок в голове.

«Ты простилась со мной. Ты избрала свой путь. Унес тебя поезд в туманную даль. Ты ушла навсегда. Мне тебя не вернуть, и вовек не изжить мне из сердца печаль, дорогая Арина…» — хрипела пластинка.

Когда песня кончится, девушка должна будет уйти!

Нечего больше над этим думать. Так будет лучше для всех.

Арина покончила с посудой, взяла