Три цветка Индонезии - Влада Ольховская

Естественно, разразился жуткий скандал. Эту смерть нельзя было списать на несчастный случай, кто-то очень постарался, заменяя лезвие и перенастраивая гильотину. Под подозрение попали все, кто мог подойти к реквизиту хотя бы на три шага, в первую очередь – рэпер Роб ДиМиро, который оказался еще и женихом погибшей. Предполагалось, что при таком количестве свидетелей и записях видео полиция быстро разберется, что к чему.

Но полиция пару месяцев помыкалась и зашла в тупик. У ДиМиро, которого родители назвали Егором Гаспаровым, не было ни единой причины убивать невесту. Они оба были молоды, красивы и успешны – идеальная пара с большим будущим. Они только в начале лета объявили о помолвке, рэпер сделал модели предложение на ток-шоу, оба на каждой съемке смотрелись непередаваемо счастливыми. Да и что ДиМиро получал от ее смерти? Ничего, кроме проблем. Если бы он просто устал от девушки или разочаровался в своем решении о браке, ему выгоднее было бросить Ариану – светская тусовка любит скандалы, хайп идет на пользу всем сторонам. Но убивать, да еще так… Адвокатам ДиМиро не пришлось даже особо напрягаться, очень скоро с рэпера сняли все обвинения.

Точно так же один за другим отпали и другие подозреваемые. У них не было мотива – или было алиби. Свидетели и видеозаписи не помогли, улик не нашлось. Полиция добралась лишь до вывода, что лезвие, скорее всего, подменили на складе, но кто и как это сделал – выяснить пока не удалось. Да и не факт, что когда-либо удастся. Публике заявили, что смерть Арианы стала трагической случайностью.

Дело было жутким, но скорее скандальным, чем по-настоящему опасным. Сразу же возникал логичный вопрос: а при чем тут вообще Евгений Жильцов? Но хотя бы этот ответ удалось найти быстро.

В свои скромные годы Ариана успела сменить нескольких медийно известных любовников, и Жильцов был первым из них. Именно он на своем портале дал юной модели необходимую рекламу, запустившую ее карьеру. Оба использовали друг друга – и оба понимали это, так что расстались они без обид, когда им надоело играть в любовь. О том, насколько дружеские отношения они сохранили, можно было судить по интервью, которые журналист регулярно проводил со своей бывшей. Над другими моделями Жильцов мог поиронизировать, однако с Арианой общался нетипично деликатно.

Так что ясно, почему ее смерть могла его расстроить. Но такая одержимость, такое увлеченное расследование… Это было совсем на него не похоже. Алиса упомянула, что он окунулся в странное дело с головой почти сразу. Он стал редко бывать дома, он нервничал, однако отказывался обсуждать происходящее. Тогда Алиса и попробовала обратиться к Яну, да не сложилось – его не было в стране.

Она могла бы поискать помощь в другом месте, поговорить со своим шефом, например. Однако Алиса убедила себя, что оно того не стоит. Просто Женя – увлекающаяся натура, помыкается и успокоится. Ревности Алиса не чувствовала, какой смысл ревновать к покойнице?

Вот только Жильцов не успокоился, он похитил собственную невесту, фактически перечеркнул блестящую карьеру и на много недель забаррикадировался в доме приятеля – до самой своей смерти.

Конечно, все это не доказывало, что его убили именно из-за того дела. Но одержим Жильцов был только им.

Когда все выяснилось, Ян тут же связался со следователем, занимавшимся этим делом. Тот честно признал, что расследование застопорилось, однако никаких указаний на то, что за этим стоят садисты, которые пытали Жильцова, нет. Смерть Арианы была пусть и кровавой – но быстрой. Да и кровавой ее сделали по воле обстоятельств, если бы в клипе в нее стреляли, преступник наверняка заменил бы оружие, и получилось бы не столь зрелищно.

Алиса настаивала, что лезть в это дело нельзя. Женю оно не вернет, а преступникам покажет, что она по-прежнему представляет для них угрозу. Это не нужно ни ей, ни ее дочери.

– И что, Ян согласился? – поразился Андрей. – Вот так легко?

– У него, как и у меня, бывают моменты просветления, – улыбнулась Александра. – Да и потом, у него сейчас есть другое дело.

– Ты про эту его даму сердца?

– Нет, не про Еву. Я в прямом смысле про другое дело: он другое расследование ведет.

– Это какое же?

– Пытается разобраться, за что наш дражайший Женечка взъелся на него так, что решил сломать Алисе жизнь.

Глава 2

Он жил теперь на глубине, в самом сердце океана. Не на дне, где вечная тьма и ползают неведомые твари, уродливые перед человеческими глазами. И не на поверхности, где солнце бросает искристые лучи на мелкие зеленоватые волны.

Нет, он застрял ровно посередине. Там, где вода тяжелая, темно-синяя и мутная. Дно где-то далеко, под ногами, оно – чернота, которой не хочется касаться. А солнце осталось в другом мире, сюда оно если и добирается, то редкими одиночными лучами, которые, как копья, пронзают синюю гладь. Выбраться невозможно: вода держит, как смола, давление не позволяет шелохнуться.

Но ему и не хочется двигаться. В этой синей пустоте нет ничего, значит, ничто уже не обязательно. Можно не думать, мысли растворяются где-то рядом, как соль. Действовать тоже не обязательно, всегда найдется оправдание самому себе. И уж конечно, нет больше боли от того, что он перестал быть собой прошлым, сильным, решительным и быстрым. Безжалостным. Тот человек исчез, а его останки поглотил океан.

Такой была нынешняя жизнь Михаила Эйлера. Он оставался во власти океана, здесь он мог расслабиться. Он даже не помнил, как это началось, как его уволокло сюда. Осталось лишь смутное знание: он все равно ничего бы не изменил, этому невозможно сопротивляться. Он понимал, что где-то на далекой поверхности, где все еще светит солнце, осталось его тело. И тело это двигается, смотрит по сторонам, что-то невнятно мычит. Пускай. К нему это не имело никакого отношения.

Вот только власть океана над ним не была абсолютной. Иногда волны подхватывали его и вышвыривали на поверхность. Вот тогда приходилось говорить, думать и помнить. Смотреть в глаза тем, кого он подвел, и чувствовать эту проклятую обжигающую боль, проникающую в каждую клеточку его тела. С надеждой ждать, пока вернется океан и снова поглотит его сознание.

Михаил знал, что сегодня кто-то хочет вытянуть его на поверхность. Кто-то пришел к его телу – не сиделка и не очередной врач, кто-то новый, достаточно важный, чтобы его голос пробился сквозь толщу воды и потревожил человека, скрытого внутри. Кажется, Ян… Ян – это плохо. Это больнее, чем другие. Хуже только Александра.

Он замер, ожидая, предаст его океан или нет, заставит ли снова оказаться там, где