Покорение Сюзанны - Нора Робертс

Холт чувствовал себя сожженным, высушенным и уставшим, как черт.

Он даже не был уверен, что из него получился хороший полицейский. О, у него имелись благодарности в приказах и медали, которые подтверждали, что он служил честно. Но в приложение к этому шел и двенадцатидюймовый шрам на спине, напоминающий о том, как он едва не погиб.

И теперь хотелось безмятежно наслаждаться отставкой, перебирать двигатели, очищать днища от моллюсков, возможно, иногда выходить на катере в море. Холт всегда обладал умелыми руками и знал, что способен обеспечить себе приличный уровень жизни, ремонтируя суда. Управлять собственным бизнесом в собственном ритме и собственным способом. Никаких рапортов, никаких сроков расследования, никаких темных переулков в поисках преступников. Никаких вооруженных ножом наркоманов, выпрыгивающих из мрака, чтобы располосовать тебя на куски и оставить истекать кровью на загаженном асфальте.

Холт закрыл глаза и сделал еще глоток пива. Он все решил за время долгого мучительного пребывания в госпитале. Больше никаких ордеров на арест, никаких попыток самолично спасти мир. С этого момента он начинает заботиться о себе. Исключительно о себе.

Отставник получил деньги, доставшиеся по наследству, и вернулся домой, чтобы остальную часть жизни работать так мало, насколько это возможно. Солнце и море летом, треск поленьев в печи и вой ветра зимой. Черт возьми, не так уж многого он и просит.

Холт вполне освоился и прекрасно себя чувствовал. И тут явилась она.

Уже достаточно плохо, что он взглянул на нее и ощутил себя… Господи, таким же, как и в двадцать лет, — потрясенным до глубины души и жаждущим. Он все еще одержим ею.

Прекрасная и недосягаемая Сюзанна Калхоун из Бар-Харбора. Принцесса в башне. Она жила высоко в своем замке на утесах. А он — в домике на краю деревни. Его отец ловил лобстеров, и Холт часто поставлял улов через заднюю дверь Калхоунов… но ни разу не проходил дальше кухни. Иногда слышал голоса, смех или музыку. И мечтал, желая ее.

А теперь она сама пришла к нему. Но он больше не тот безумно влюбленный мальчишка. Давно стал реалистом. Сюзанна вне его лиги, впрочем, как и всегда. И даже если бы все было по-другому, его не интересует женщина, у которой имеется семья и особняк, полностью соответствующий ей.

Он ничем не может помочь в поисках изумрудов. Да и не хочет заниматься подобной ерундой.

Конечно, Холт слышал о драгоценностях, ведь эта увлекательная история попала в национальную прессу. Хотя идея, что его дед имел роман, любил и был любим женщиной из семейства Калхоун, зачаровывала.

Даже совпадение с собаками так не впечатляло. Холт не помнил бабушку, но дед был героем его детства — стремительная и таинственная фигура, он путешествовал по разным странам и возвращался с невероятными рассказами. Человек, способный кистью творить волшебство на холсте.

Холт помнил, как ребенком поднимался по лестнице в студию и наблюдал за работой высокого мужчины с белоснежными волосами. Всегда казалось, что тот сражается, а не рисует, и между дедом и полотном ведется изящный и страстный поединок.

Они предпринимали долгие прогулки, юноша и старик, по берегу, через утесы. Утесы. Вздохнув, Холт откинулся на спинку стула. Очень часто они бродили под Башнями. Даже ребенком он понимал, что, глядя на море, дед мысленно уносился куда-то далеко.

Однажды они сидели на камнях, и дед поведал ему историю о замке на скале и принцессе, жившей в нем.

Он говорил о Башнях, о Бьянке?

Встревожившись, Холт встал и направился внутрь. Сади взглянула на хозяина, затем снова опустила голову на лапы, когда дверь захлопнулась.

Этот коттедж нравился Холту больше того, в котором он вырос, — аккуратного безликого жилища с изношенным линолеумом и облицованными темными панелями стенами. Три года назад Холт продал родительский дом после смерти матери. И недавно произвел здесь небольшой ремонт и кое-какую модернизацию, но в основном сохранил старое строение таким, как при дедушке.

Дом был квадратным, с оштукатуренными стенами и деревянными полами, имелся и каменный камин — Холт с нетерпением ждал первой прохладной ночи, чтобы испытать его в деле.

Крошечную спальню, скорее всего, к основному зданию пристроили гораздо позже. Холт любил лежать ночью в кровати и слушать барабанную дробь дождя по жестяной крыше. Он укрепил лестницу к студии деда, так же как и перила, огибающие открытый балкон.

Брэдфорд поднялся наверх, чтобы оглядеть тускнеющее в сумерках пространство.

Иногда он размышлял об установке дополнительных окон в остроконечной крыше, но ни за что не стал бы заново перекладывать пол. Потемневшие от времени половицы были забрызганы краской, накапавшей с кистей или палитры, пунцовыми и бирюзовыми полосами, зелеными, как изумруды, или канареечно-желтыми пятнами. В своих работах дед предпочитал использовать яркие, страстные, даже неистовые цвета.

Возле одной стены были сложены холсты — наследство от человека, который только в последние годы жизни обрел славу и финансовое благополучие. Холт понимал, что эти полотна стоят больших денег. И все же, так же как не собирался циклевать пол от краски, никогда не помышлял продать эту часть наследства.

Присев на корточки, начал просматривать картины. Он знал их все, изучал бесчисленное количество раз, изумляясь, что является потомком человека с таким видением и талантом. Холт перевернул портрет, из-за которого поднялся сюда.

Женщина была прекрасна, как мечта, — восхитительные тонкие черты лица, алебастровая кожа. Густые красновато-золотистые волосы высоко подняты над изящной шеей. Полные мягкие губы изогнуты, совсем чуть-чуть. Но Холта всегда притягивали глаза. Зеленые, словно туманное море. Однако не цвет манил его, а взгляд, эмоции, которые дед сумел отобразить своей кистью и мастерством. Такая безмолвная печаль. Такая внутренняя тоска, что больно вглядываться в них. Если долго рассматривать портрет, то невольно начинаешь что-то чувствовать. Только сегодня он видел подобное выражение в глазах Сюзанны.

«Может ли это быть Бьянка?» — гадал Холт. Сходство есть — в форме лица, изгибе губ. Цвет волос, правда, не такой и черты не слишком похожи. Кроме глаз, подумал он. Глядя на них, он вспомнил Сюзанну.

Потому что чересчур много размышляет о ней, подсказал себе Холт. Потом поднялся, но не стал поворачивать картину к стене. Вместо этого долго стоял, уставившись на полотно, задаваясь вопросом, любил ли дед изображенную им женщину.

Предстоит еще один знойный день, определила Сюзанна. Хотя всего семь утра, но уже жарко. Срочно необходим дождь, но влага, наполняющая воздух, упорно отказывалась пролиться на землю.