Волнолом - Владимир Прягин

- Она до сих пор у вас?

- Да, конечно, - барышня выдвинула ящик стола, чтобы извлечь оттуда прошнурованную стопку бумаги.

- Разрешите?

На титульном листе значилось имя автора - Вернер Хирт. Сама рукопись называлась: 'Стеклянные сумерки. Люди и судьбы'. Автор явно давал понять, что без художественных изысков дело не обойдется.

- Так почему же текст не издали?

- Не знаю, - она развела руками. - Я до вчерашнего дня вообще не подозревала, что такая рукопись существует.

- Вы успели ее прочесть?

- Нет, только пролистала. Мне та эпоха не столь близка.

'Ну да, ты ведь тогда, наверно, в колыбели лежала', - с грустью подумал Генрих, а вслух сказал:

- Это и к лучшему. Мой вам совет - не говорите никому, что эти бумаги были у вас в руках. Даже ректору. Если он спросит про наш разговор (а он наверняка спросит), отвечайте, что ничего конкретного вы мне рассказать не смогли. А бумаги я забираю.

- Как это - забираете? - возмущенно пискнула барышня и сразу очень похорошела. - Они принадлежат университету, занесены в каталог! И я за них отвечаю!

Он мог бы напомнить ей, что, как минимум, один человек, знавший о существовании рукописи, уже распрощался с жизнью. Но лишний раз пугать библиотекаршу не хотелось. Поэтому Генрих со вздохом достал жетон.

- Взгляните, фройляйн Майреген. Я сотрудник Третьего департамента. Вот моя должность, видите? Можете ее записать. Или, если угодно, позвоните прямо в контору, генералу цу Нидерхаузену. Он подтвердит мои полномочия. Но я еще раз прошу - никому больше ни слова о рукописи. Поверьте, так будет лучше.

Сказал - и сразу подумал, что выбрал неверный тон. Люди из 'тройки' не просят, они приказывают. А он размяк за прошедшие годы, потерял хватку. Надо исправляться, пока не поздно. Взять с девицы подписку, чтобы молчала. Припугнуть ужасными карами. Пусть лучше она его ненавидит, чем...

- Я вам верю, - она посмотрела ему в глаза, потом покосилась на жетон - с недовольством, но все же без отвращения. - Да, верю. Но у меня есть одно условие.

'Да чтоб тебя', - подумал Генрих.

- Какое условие?

Девушка встала, выбралась из-за стойки. Подошла почти вплотную к нему, задрала голову - маленькая и взъерошенная, как птичка.

- Я хочу и дальше вам помогать. Нет-нет, погодите. Я не требую делиться со мной секретами. Но если убийство связано с книгами - или, хотя бы, с рукописями - то мастеру-эксперту не помешает библиотекарь. Ну, признайтесь, разве я не права?

Генрих улыбнулся помимо воли.

- Да, фройляйн. Пожалуй, правы.

- Вот видите! Итак, что вам подсказать?

Он хотел отшутиться, но тут его посетила неожиданная идея. И Генрих спросил:

- Скажите, что у вас есть о чертополохе?

ГЛАВА 5

- О чертополохе? - 'птичка' удивленно моргнула.

- Да. Где могут упоминаться эти колючки? Ну, за исключением ботанических справочников?

- А это тоже связано с делом? - подозрительно спросила она.

- Самым непосредственным образом. Подробности я, простите, сообщить не могу. Вы же сами пообещали не выпытывать никакие секреты.

Барышня фыркнула:

- И не собиралась я ничего выпытывать! Просто уточнила на всякий случай. Что ж, если это действительно важно, давайте попробуем через световой поиск.

Она подвела Генриха к небольшой конторке. Взяла с полочки чистый лист, вставила его в рамку на наклонной доске. Обмакнула перо в закрепленную тут же чернильницу и вывела крупными округлыми буквами: 'Чертополох'.

Если бы Генрих надел свои очки с линзами, то увидел бы, как бумага наливается изнутри темным светом, набухает, словно под ней открылась вдруг чернильная рана. Но без очков все выглядело банальнее. На листе проступили ровные строчки - каллиграфически-безликие, с нумерацией. Столешница была предварительно обработана, чтобы прирученный свет сразу выдавал результат в читаемой форме.

- Итак, - сказала зеленоглазка. - Ну, первый - это понятно. 'Растительный мир Девятиморья', академическое издание. Второй - 'Медоносы. Свойства и применение', далее в том же духе...

- Девятый пункт любопытный, геральдический справочник, - Генрих скользил глазами по списку. - И вот этот еще, семнадцатый: 'Жженый Лог. Протоколы и свидетельства очевидцев'... Стоп, а здесь что?

Последняя строчка никак не могла проявиться четко. Буквы то становились ярче, то выцветали и почти сходили на нет. Так продолжалось еще секунд десять, пока надпись все же не закрепилась. Генрих прочел: 'Династические хроники. Том 26'.

Наверно, что-то отразилось у него на лице, потому что зеленоглазка с жадным любопытством спросила:

- Вам ведь эта книга знакома, да?

- Да, в некотором смысле.

Именно такое издание лежало у профессора на столе - тот самый фолиант с загадочной иллюстрацией. Мысли опять запрыгали. Генрих поморщился, еще раз глянул на список:

- А почему поиск выдал ее не сразу? Из-за чего строчка так мигала?

- Не знаю, - библиотекарша развела руками. - Никогда раньше такого не видела. Свет как будто засомневался...

- Засомневался, есть ли там слово 'чертополох'?

- Вроде того. Я понимаю, как глупо это звучит.

- Что ж, давайте проверим. Посмотрим эти самые 'Хроники'. И заодно про геральдику и про Жженый Лог.

- Да-да, сейчас принесу. Так, секция 9F, 19L, 3A...

Она убежала, а Генрих остался ждать, вспоминая незнакомку на фото, которая выглядела слишком живой. И насмешливый взгляд, пришедший прямо из прошлого.

- Вот, пожалуйста. Все отыскала.

Генрих взял у нее фолиант и положил на конторку. Провел ладонью по прохладному переплету из гладкой телячьей кожи. Открыл, быстро пролистал. Страницы шуршали, как опахало. Мелькнула бледная искорка - прирученный свет подсказывал, что где-то там, в тексте встретилось искомое слово.

С некоторым волнением Генрих вернулся к нужной странице. Предчувствие не обмануло - искорка-подсказка мерцала рядом с фотографией, сделанной на балу. Вот только сам снимок выглядел на этот раз вполне заурядно. Дама, не сводящая глаз с кронпринца, уже не казалась ярче, 'живее', чем остальные гости. Словно за пару часов, прошедших с момента обыска в профессорском доме, время все-таки настигло ее, обволокло, затянуло в свой блеклый, линялый омут.

Генрих понятия не имел, как это понимать. Да, конечно, в прошлый раз ему могло померещиться - засветка в доме повлияла на восприятие. Но, опять же, возникает вопрос - почему именно таким образом? Почему морок 'оживил' незнакомку? В любом случае, про эту 'фаворитку' надо выяснить все, что только возможно.

Но для начала разберемся с колючками.

В отрывке с подсвеченным словом значилось: '...отличались раскованностью, которая, по мнению консерваторов, граничила с дерзостью и откровенным вызовом. Так, одна из дам явилась на прием с брошью в форме скорпиона, другая же вместо розы прикрепила на платье цветок чертополоха с шипами...'

Короче говоря, речь в этом абзаце шла о взбрыках придворной моды. Конкретных имен, однако, не называлось, да и вообще автор не углублялся в тему. Что было вполне объяснимо: хроники династии - это все-таки не дамский роман. Наряды описывались лишь в качестве иллюстрации того факта, что этикет в те годы стал чуть менее строгим, а при дворе появилось множество новых лиц.

Ладно, с чертополохом - пока пустышка. Ничего интересного.

Да, но почему засбоил свет-поиск? Почему вдруг 'засомневался'? Вот, пожалуйста, слово 'чертополох' напечатано в тексте, черным по белому.

Загадка.

И с 'фавориткой' тоже ясности не прибавилось - ни на этой, ни на соседних страницах она не упоминалась. То есть, конечно, Генрих и не надеялся, что в парадном издании будут перечисляться любовницы наследника трона. Но здесь и намека не было, что это за брюнетка на фото.

Библиотекарша, которая тоже прочла абзац, спросила немного разочарованно:

- Вы что-нибудь поняли, герр фон Рау?

- Пока нет. Давайте посмотрим другие книги. Вот хотя бы геральдику.

Он убрал фолиант с конторки, а на его место положил справочник. Снова зашелестели страницы. Книга пестрела картинками - здесь были гербы дворянских фамилий Девятиморья, от самых известных и приближенных к трону до захирелых и полунищих. Мелькали щиты всевозможных форм и расцветок, клинки и звезды, зверюги с когтями и красными языками, птицы с тяжелым взглядом.

Чертополох попался несколько раз - девять, если быть точным. Символ был довольно распространенный и означал что-то вроде: 'К нам лучше не лезь, уколем'. Генрих, взяв перо и листок бумаги, сделал для себя памятку - перечислил всех, у кого такой элемент нашелся. Практического смысла в этом пока не просматривалось. Ну разве что явиться к каждому в замок и поинтересоваться - а не вы ли, часом, загубили профессора? Но, на всякий случай, пусть будет.

На очереди была третья книжка, однако едва Генрих ее открыл, раздался звонок - лекционный час завершился, началась перемена. Не дожидаясь, пока в библиотеку потянутся посетители, Генрих сказал: