Волнолом - Владимир Прягин

Генрих вглядывался, пытаясь понять, в чем дело. И в какой-то момент почудилось, что изображение перед ним обретает краски, ожерелье на шее у незнакомки начинает мерцать, а сама она отводит взгляд от наследника трона и сквозь объектив, сквозь бумагу, сквозь все эти четверть века смотрит прямо на Генриха...

- Герр фон Рау?

- А? Что?

Он вздрогнул и оторвался от фолианта. У дверей стоял Кольберг и, похоже, ждал от него ответа.

- Простите, - сказал Генрих. - Я не расслышал. Что-то случилось?

- Герр генерал ждет нас внизу. Хочет провести короткое совещание.

- Да-да, идемте.

Все еще несколько ошарашенный, Генрих поднялся из-за стола и пошел за Кольбергом к лестнице. Понятно, что ожившая фотография ему просто помстилась, но все равно впечатление жутковатое. А эта брюнетка - кто она? Действительно фаворитка кронпринца? Точнее, тогдашнего кронпринца, а ныне - короля Альбрехта. Лицо ее Генриху незнакомо. С другой стороны, он, Генрих, не настолько хорошо знает всю эту придворную шушеру. Надо бы проконсультироваться с кем-нибудь из знатоков той эпохи. Проблема в том, что главный знаток лежит сейчас со стеблем в глазнице.

Стараясь не смотреть на убитого, Генрих спустился вниз.

Экономка уже ушла из гостиной, а остальные расселись по диванам и креслам. Сцена немного отдавала абсурдом - словно завсегдатаи салонного общества перепутали время и явились в гости не вечером, а спозаранку, когда их никто не ждет. При дневном свете, без ламп и огня в камине, в комнате неприютно и холодно. И все теперь сидят молча, чувствуя себя не в своей тарелке...

- Во-первых, хочу напомнить, - прервал паузу генерал. - Профессор имел отношение - хоть и косвенное - к монаршей семье. Это значит, что дело переходит в новую плоскость. К расследованию подключается второй департамент. Позвольте представить - коллега Клемм. Он будет работать с нами.

Из кресла в углу приподнялся толстячок с округлым добродушным лицом, похожий на пекаря. Он мягко улыбнулся:

- Добрый день, коллеги. Очень приятно.

Генрих только вздохнул. Что ж, пожалуйте - весь гадючник в комплекте. Не только третий департамент, контролирующий светопись, но теперь еще и второй, чья епархия - политический сыск. Впрочем, чего еще ожидать? Сразу ведь было понятно - дело с душком. И в переносном, и в прямом смысле.

- Коротко - факты, - продолжал генерал. - Двое убиты одинаковым способом, но с неясным мотивом. Преступник на несколько ходов впереди. И все же характер выброса наводит на некоторые мысли. Либхольц, прошу вас.

- Да, герр генерал. Чрезмерный объем энергии, затраченный на выброс, позволяет предположить, что убийство не было главной целью. Жертвы - лишь инструменты.

- Поясните, будьте любезны, - коллега Клемм был отменно вежлив.

- Представьте, например, лупу. Поток света проходит через нее, фокусируется и направляется куда-то еще.

- Куда именно? - сразу же спросил Клемм.

Либхольц только развел руками. Снова заговорил генерал:

- Да, эта гипотеза, к сожалению, приводит к новым вопросам. Почему в качестве 'лупы' выбраны именно эти люди? Чем они предпочтительнее других? И самое главное - где конечная цель? Пока что вне этих стен ничего экстраординарного не замечено. Никаких разрушений и катаклизмов. Во дворце тоже все спокойно - я только что говорил с начальником стражи. И эта неизвестность меня беспокоит больше всего.

- Возможно, новые детали появятся через четыре-пять дней, когда ослабнет засветка, - заметил Либхольц.

- Наш профессиональный жаргон, - пояснил генерал для Клемма. - Засветка. Слишком яркий энергетический всплеск, не позволяющий увидеть подробности и взять след. Это как, знаете, у фотографов, когда портится пленка.

- Спасибо, герр генерал, мне знаком этот термин. Но, боюсь, мы не можем ждать четыре-пять дней. От нас требуют немедленных результатов.

- Сделаем все возможное. Герр Клемм, вы нас очень обяжете, если возьмете на себя работу с родственниками, соседями и друзьями убитых. Нужно понять, могли ли жертвы пересекаться. И здесь пригодятся, скорее, навыки ваших сыщиков, чем наших экспертов.

- Безусловно, герр генерал.

- Мы, в свою очередь, продолжим изучать места преступлений. Да, засветка все портит, и прямых следов, ведущих к убийце, мы не найдем. Но, может, хоть косвенные? Попробуем. И еще. Контакты профессора с другими учеными. Их тоже надо проверить. Но академическая среда, как вы знаете, имеет свои особенности. Люди науки нас, в лучшем случае, недолюбливают. А сплошь и рядом - попросту презирают. К счастью, у нас в команде есть герр фон Рау - выпускник университета и бывший преподаватель. С ним, я думаю, пойдут на контакт.

Генрих мысленно чертыхнулся. Клемм, посмотрев на него с интересом, сказал:

- Да, неплохая мысль. Что ж, на этом я, пожалуй, откланяюсь. Мне нужно дать инструкции моим людям. Герр генерал, вы знаете, как со мной связаться.

Он вышел, генерал тоже встал:

- Перерыв окончен. Вы слышали коллегу из 'двойки'? Нельзя терять ни минуты. Перетряхните здесь все, хоть по кирпичику разберите, но отыщите какие-нибудь зацепки. Кольберг, на вас - координация с ищейками Клемма. О новостях докладывайте немедленно. Я буду в конторе. Фон Рау, проводите меня.

Толпа зевак на улице поредела, ажиотаж поутих. Две горничные наперебой строили глазки вахмистру, тот подкручивал ус. Над домами носилась воронья стая. Дым из труб поднимался дисциплинированно, не отклоняясь в стороны, и смешивался с полуденной мглой.

- Ну, наконец-то, - генерал вздохнул полной грудью. - Этот запах в доме действовал мне на нервы. Удушливый, приторный - даже голова разболелась.

- Да? - удивился Генрих. - Удушливый?

- Конечно. И все остальные жаловались.

- Странно. По-моему, запах-то как раз ничего. Легкий, медовый - точно как на той светограмме. Я сразу его узнал, как только вошел.

- Вот как? - генерал посмотрел на него внимательно. - Впрочем, ладно, это все субъективно. Тонкости восприятия.

Они подошли к локомобилю.

- Сейчас мы куда? - поинтересовался Генрих.

- К университету. Садитесь.

- К университету?

- Конечно. Зачем откладывать? Я завезу вас - крюк небольшой. Побеседуйте там с людьми. Может, кто-нибудь в последние дни общался с профессором. В общем, сориентируетесь на месте. Не зря же я вас учил.

- Честно говоря, сомневаюсь, что услышу там что-то важное.

- А вы не сомневайтесь. Работайте. Вечером сообщите о результатах. И, кстати, пока не забыл. Держите.

- Что это?

- Ключ от служебной квартиры. Она крошечная, но обжитая и довольно удобная. Сейчас пустует, можете пользоваться. Вот адрес. Или вы намерены тратить два часа ежедневно на дорогу в предместья?

Генрих представил, как он приходит в эту неведомую коморку, садится в чужое кресло за чужой стол, ест из чужой тарелки, а потом укладывается в чужую постель, и ему стало не по себе.

- Спасибо, Теодор, обойдусь. И ехать мне не два часа, а меньше. Сорок три минуты в один конец.

- Как знаете. Но ключ все равно возьмите. На всякий случай.

Нахмурившись, Генрих сунул ключ во внутренний карман пиджака. Локомобиль между тем петлял по незнакомым улочкам. Мелькали заборы и промерзшие палисадники.

Генрих сосредоточился и стал вспоминать увиденное в доме профессора. Прежде всего, конечно, чертополох. Да, это явно незапланированный, побочный эффект. Тут Либхольц прав - вряд ли убийца сознательно тратил время на разведение флоры. Вопрос в другом - если уж что-то выросло от переизбытка энергии, то почему именно эти колючки со сладким запахом? Не мох какой-нибудь, не плесень, не пресловутая мандрагора?

Убийца, направляя поток, думал наверняка о чем-то масштабном и крайне важном для себя лично. И это 'что-то' ассоциировалось у него с шипастыми сиреневыми цветами. Отголоском и стали заросли в коридоре.

Что же это за цель такая, если ради нее убивают?

И как ее символом стал цветок, пахнущий для Генриха детством?

ГЛАВА 4

Столичный университет носил имя Готфрида Мудрого, студенты же с ласковой фамильярностью называли свою альма-матер Фридой. Четырехэтажное здание с колоннадой, окруженное сквером, таращилось на мир огромными окнами. Ко входу вела дорожка, выложенная гладкими плитами.

Сквер пустовал - занятия были в самом разгаре. Генрих шагал неспешно, разглядывая фасад. Широкий карниз приютил целую скульптурную группу - аллегорические фигуры в романских туниках. Фигуры эти, олицетворяющие научные дисциплины, были исключительно женскими, хотя представительниц прекрасного пола допустили к учебе всего лет тридцать назад.

Присутствовала тут и мечтательная Астрономия с телескопом, установленным на треноге, и улыбчивая Археология с древней амфорой, и сосредоточенная Геометрия с транспортиром, и еще полтора десятка фемин. Композиция служила поводом для нескончаемых шуток. Студиозусы, давясь смехом, объясняли друг другу, что на самом деле означают фигуры. Версии предлагались, по большей части, малоприличные. Выходило, к примеру, что Астрономия только что заглянула через оптику в мужскую купальню. И что амфора у Археологии отнюдь не пустая. Но особенно впечатляли догадки насчет того, какой именно угол собиралась измерять Геометрия.