Ликвидаторы - Терри Доулинг

- Наше почтение "Укротителям", поныне здравствующим душой и телом! - приветствовал их Задира - поджарый, мускулистый, затянутый в форменный пыльник. Казалось, ему удается рассеивать темноту своей белозубой улыбкой и ежиком седых волос.

Джек Кроуфедер, как уверенный в своей ловкости фехтовальщик, тоже улыбался. Это был во всех отношениях достойный соперник Уолту Сенни, вот только изящества в последнем ударе оставалось прерогативой Уолта. Джек сказал:

- Да посетят вашу песчаную поляну самые изворотливые клоны!

Мэйзи Дей вежливо кивнула, но держалась холодно и смотрела в одну точку. Подходя к костру, она и в самом деле заметила кривую усмешку Сэма.

Джимми Луч и Анжи ответили витиеватыми приветствиями. Невозмутимый Уолт произнес коротко:

- Привет.

Сэм как будто со стороны услышал свое бормотание и изобразил улыбку более или менее удачно - теперь она вышла сухой и сдержанной. Он представил Томаса, который смотрел на прибывших во все глаза, а потом, когда заговорили о деле, ловил каждое слово.

- Хотите - верьте, хотите - нет, но это "Парусник Два", - заговорил Джим - непринужденно, стараясь, как всегда, сглаживать углы. - Или, если хотите, будем звать его "Двойником".

Задира опустился на остывающий песок, вытянул длинные ноги и стал греть ладони у костра.

- Все так, Старший привел Младшего. Кто бы мог подумать. Как будем действовать?

Он еще не договорил, а Уолт уже задал вопрос:

- Твои условия?

Задира ослепил всех своей улыбкой, грея руки, по ночам в пустыне довольно прохладно. Сэм посмотрел в темноту, перевел взгляд на Мэйзи, потом снова отвернулся. Он прекрасно понимал, что "Усмирители", оставшиеся в лагере, не думая о любезностях, готовятся к тому, чтобы завтра обойти соперников. Джим был прав на все сто: нужно быть готовым к тому, что дела пойдут не так, как этого ожидаешь.

И Мэйзи. Она была великолепна. Сильна и красива. Хоть и чуть пополнела. Стала чуть грузнее. Но по-прежнему полна сил.

- Самое важное - перевести его волны на другой режим, - сказал Задира, демонстрируя деловой подход. - Наградными поделимся. Идем связкой. Сначала одни впереди, потом другие. Твое мнение, Джим? Мы первые выдвигаемся, или можно бросить жребий.

- Щедро, - промолвил Уолт ледяным тоном.

- Выгодно тому, кто отсидится, - проговорил испытующе Кроуфедэр.

- Первое слово, - ответил Уолт: пусть будет так, как предложил Задира. Он бросал вызов Кроуфедэру: или торгуйся дальше, или заткнись. И кроме того: знай свое место.

- Собратья, - заговорил Джимми Луч, переводя на себя общее внимание, напоминая о законах перемирия, лучшей из всех традиций. Песни всегда будут слагаться о таких, как Уолт Сенни, но в полевых условиях настоящий герой - ликвидатор вроде Джима, - первый ход ваш. Мы выдвигаемся следом, когда начнет светать.

- Другие команды на подходе, - напомнил Задира и этим дал всему объяснение: зачем они пришли, для чего эти любезности. Прикройте нас - мы прикроем вас. Как в те ненавистные, предательские прошлые времена.

Замешательство повисло над костром. Мускулы напряглись, но со стороны этого не заметишь. Да, были старые счеты, и Сэм с Мэйзи - пустяк по сравнению с другими обидами. Сейчас так решалось: или вместе, или врозь.

- Опасность новая, и начинать надо заново, так я считаю, - сказал Джимми Луч, сохраняя в силу своих возможностей цивилизованный тон и рамки приличий в этом враждебном, одичалом краю. - Мы прикрываем ваш тыл. Выжидаем два часа. Потом вы действуете так же. Наградные пополам.

- По рукам, - сказал Задира и, протянув чашку, попросил еще кофе, вместо того чтобы встать и уйти, как все ожидали. - Полчашки на дорогу. - И затем, словно только сейчас придумав: - Сэм, Мэйзи как будто хотела перекинуться с тобой словом тэт-а-тэт.

Сэм встал и двинулся - в темноту, где ловушки, где опасности, только сейчас его ничего не пугало. Он чувствовал: Томас смотрит ему вслед, гадая, а что же, собственно, происходит, и слышал шаги Мэйзи за спиной. Он отошел на сорок шагов и, обернувшись, увидел: костер, а вокруг сидят люди вперемежку из обеих команд в свете огня, который отвоевал немного места у темноты в этой безлюдной пустыне, - картина такая же невероятная, если подумать, как чужеземная Площадка; тут он различил темную фигуру Мэйзи на фоне огня.

- Сэм, - позвала она.

- Дэй. - Он никогда не называл ее по имени.

- Не ожидала, что мы встретимся здесь, - сказала она. - И подольем масла в огонь.

Вот ты и получил. И было за что.

- Никогда не знаешь, чем все кончится, Дэй. - Это все, что он мог сказать. "Никогда". Изысканное слово из стихов.

- Ты бросил "Укротителей", ты бросил всех.

- Если отрекаешься, то сразу от всего.

Идиотская фраза, но ведь это правда. Он мог бы добавить про "Парусник", но она и сама знала. Не могла не знать. Тогда погибли Боукер и Стейн, и "Шпана", команда Крофта Деннера, потеряла большинство своих людей. О них поют в песнях, и прошлое окрашивается в романтический цвет, но на самом деле то было жестокое время, даже для самых опытных команд. Особенно для самых опытных.

- Негодяй.

- Я не по личным мотивам, Дэй.

- Все, что делается, - это все личное, Сэм.

Сердце сделало четыре удара. Но она не ушла. Ты была с Задирой. В команде соперников.

- Ты же понимаешь, как мне теперь.

Она пробормотала что-то с отвращением. Еще четыре удара. Все еще не уходит.

- Ты вернулся.

Он мог бы сказать: благодаря Уолту и Джиму. Или: Так время рассудило. Даже: Из-за "Парусника".

- Да, - сказал он, что все объясняло и все в себя включало. Надеясь, что она понимает. Одно слово, в котором заключено так много.

- Негодяй.

Давняя закалка спасала его. Он мог бы сказать: Ну и ладно. Если уж ты Зорро, то оставайся хладнокровным в любой ситуации. Но не сказал. Промолчал.

- Будь со мной, - попросил он и выдержал ее взгляд, который был очень жестким и в который она вложила все свое презрение, подлинное или притворное, - необузданное грубое чувство, подавляющее даже те эмоции, из которых оно, может быть, выросло.

Два удара сердца.

- Будь ты проклят, - повторила Мэйзи, повернулась и ушла.

Впоследствии, буквально через минуту, и потом, когда Сэм лежал без сна под открытым небом на голой земле, он возвращался к этому разговору снова и снова, пытаясь объяснить то, что не было сказано. Он мог бы сказать: "Помнишь, Дэй, ту ночевку в пустыне? "Парусник" рвал и метал. Команды теряли людей, соперничая друг с другом. Взаимовыручки почти никакой. Помощь извне так и не пришла. Поддержки ждать неоткуда. И то, что мы оказались в разных командах, было как-то оправдано. Мы никак не могли притереться друг к другу. Мы все ужасно усложняли. Ты сама знаешь это". Но все это было не то, что нужно. Совсем не то.