Модератор - Drm Алексеев

Больше суток я просидел в квартире и не удосужился заглянуть за задернутые шторы. Я стоял, уперевшись лбом в стекло, и ничего больше не понимал.

Пустыня вокруг была идеальной, а на балконе не треснуло ни одно стекло. Теперь десятиэтажный дом в Челябинске заметен за много десятков километров, а выйдя из метро, я не видел свой дом. Да и этот мужик в черном, откуда он знает такие подробности про Дашу, меня и Женю?

Совершенная, безоговорочная не состыковка фактов. Либо, я просто зря продолжаю верить своим глазам.

— Мечтаешь?

Я вздрогнул, хотя уже пора привыкнуть, к его манере появляться. Но, несмотря на то, что он явно заметил мой испуг, я не повернулся к нему.

— У тебя наверняка куча вопросов ко мне.

— О, да…

Я сказал это почти одними губами и очень неохотно. У меня появился шанс все прояснить, но каким-то местом я подозревал, что от этого мне легче не станет.

— Задавай

Дружелюбно сказал он, усаживаясь на диван. Я продолжал молчать. Он понимал все, происходящее вокруг, он был сильнее, и уж если он решил мне кое-что объяснить, то от меня уже ничего не зависит.

— Хорошо, тогда я тебе помогу. Я модератор, думаю, ты знаком с этим термином из интернета.

Я кивнул.

— Тут мои обязанности не многим отличаются. Хотя ставки другого масштаба. По имени я Кирилл.

— Вениамин — Буркнул я, а потом зачем-то добавил — Александрович

— Это, я Венечка знаю, не пойму только как ты домик то умудрился восстановить.

Теперь я смотрел на него изумлением.

— Я?

— Нет, ну то, что ты это теоретически можешь, я знал задолго до того, как тебя из Резерва первый раз вытащил. Но вот то, что ты это сможешь так сразу, в порыве ностальгии…

— Так это все-таки я?

На этот раз он удосужил меня кивком головы и продолжал:

— И вот теперь я не знаю, как с тобой поступать, ты силен и непредсказуем, тебя надо бы остановить, но тут в радиусе сотни километров нет, ни одной живой души. Значит, навредить ты сильно не сможешь.

Я совсем не понимал, про что он говорит, но отсутствие логики почувствовал.

— Навредить? Что вредного в том, что я что-то восстановлю?

— Ты еще много не понимаешь, тут есть свои, неизвестные тебе, закономерности

— Разрушить город-миллионер до основания это закономерность? Сделать на этом месте, в радиусе сотни километров, безжизненную пустыню, это закономерность?

— Ты не все понимаешь. К тому же Китайские ВВС не поймут, почему на месте Челябинска опять стоит город. Придется им его бомбить повторно.

— Да мне плевать на Китайцев со всеми их боеголовками.

Я злился, сильно злился. Какое мне дело до китайцев с их проблемами, когда моя девушка мертва, и тут меня осенил самый страшный вопрос:

— А почему в доме нет, Дашиных вещей?

Он с уважением посмотрел на меня.

— Видишь ли, когда ты восстанавливал дом, ты его восстановил после ее смерти, поэтому восстанавливать ее вещи не нужно, ее больше нет, и следа ее тоже больше нет.

«Следа ее тоже нет…» — повторял я про себя, опять оборачиваясь к окну. «Ушла бесследно» — сложилась в голове известная фраза. Я смотрел на руины Челябинска и думал, сколько человек, знавших Дашу, спаслись? Возможно, я последний, кто помнит о ней.

— А как я это…

Но я так и не сказал слово «делаю», на диване никого не было.

На что можно потратить день, когда утром у тебя проявились неординарные способности?

Сначала я пытался что-то восстановить, но у меня ничего не получилось, я пялил глаза на всевозможные остатки строений, пытался вырастить деревья, выводил руками какие-то тайные знаки, но все бесполезно. Ничего у меня так и не получилось. Когда мне это надоело, я решил проверить слова Кирилла по поводу следов. Вскрыв семь квартир в своем подъезде, только в одной я нашел личные вещи постояльца. Если я правильно все понял, то на момент восстановления дома только он остался жив. Я часто видел мужичка из этой квартиры. Он ни с кем не здоровался, жил один. Пьяным я его никогда не видел, попав к нему домой, я понял почему. Пил он только дома. И судя по количеству запасов, очень много.

Водка оказалась не самой хорошей, но сейчас я уже даже вкуса не чувствовал. Просто пил ее и все. Думал о том, почему я так и не смог покончить с собой, действительно ли у меня есть какие-то способности, или это очередная неизвестная закономерность. Конечно, думал о Даше.

Впервые полгода наших отношений я мы часто отдыхали в разных кампаниях. Не знаю как она, но я в таки моменты чертовски скучал. Я в принципе всегда скучал по ней, но в такие минуты невыносимо. Тогда я доставал телефон и смотрел на время. Если было не поздно, я звонил, и мы о чем-то разговаривали. А если она уже спала, то я писал сообщение и разбирал телефон на составные части. Ответ все равно никогда не приходил.

Вот и сейчас я достал телефон, просто по привычке. Аккумулятор разрядился, и теперь на дисплее батарейка мигала красным.

Я вспомнил, как мы с ней жили в лесу целые сутки, вдали от цивилизации и людей, просто лежали и наслаждались моментом. Тогда у нее телефон тоже сел, батарейка мигала красным, но целые сутки Даша звонила маме и успокаивала ее. Если бы телефон разрядился, нам бы пришлось ехать домой, а так…

А так, я его постоянно подзаряжал!

От этой мысли мягкий водочный дурман в миг улетучился.

Я вспомнил слова Кирилла: «То, что ты это теоретически можешь, я знал задолго до того, как тебя из Резерва первый раз вытащил». Значит, я всегда обладал этой способностью. Просто мне надо были сильные мотивации, чтобы им пользоваться. С Дашиным телефоном все просто — я не хотел ее отпускать, ну а с домом еще проще, я его три месяца не видел, а тут накатили воспоминания, вот я и отгрохал. Это объясняло и мой сегодняшний провал, я просто не хотел этого по-настоящему. Тогда почему тот парень в Резерве просто не прошел мимо, я ведь очень сильно не хотел его убивать. Опять загадки.

Я вздохнул, выпил приличный глоток водки и чуть не поперхнулся, когда увидел перед собой сидящего Кирилла.

— Может быть, ты стучаться будешь?

Он покачал головой.

— Вот и ты кое-что понял. Да ты действительно можешь многое, если не все, вот только аккуратнее с этим.

— Объясни, как мне пользоваться, чтобы я не натворил чего.

— Контролируй свои желания.

Я смотрел на него в упор, но все равно не заметил, как он ушел, оставив меня дальше размышлять.

«Контролируй свои желания» — легко сказать, вот если я хочу искупить свои грехи.

Тут меня второй раз за несколько минут обдало жаром.

А какие мои грехи? Убийство, предательство — это из крупных. Вранье — это как у всех. Вандализм — но я писал про любовь и на асфальте, так что это даже и не грех. Нет ли на моем счету чего-нибудь крупнее, гораздо крупнее.

Не мог ли я, обладая таким опасным даром и не подозревая о нем, нарушить естественных ход событий, что привело к войне.

Я поболтал остатками водки в бутылке.

Даже если это и так, я все равно это не смогу высчитать, уж очень много допущений и вероятностей для моего нетрезвого мозга.

Но как, ни крути, я единственный кто тут обладает таким даром, и за мной постоянно следит брутальный мужик в черном балахоне. Кстати, похоже, что он еще и мысли читает.

Я, конечно, не обвинил себя в развязывании войны с Японией, а потом и с Китаем, но был к этому причастен с большой долей вероятности.

Допив бутылку, я решил на этом остановиться, а утром еще раз все обдумать. Тем более у меня назрел план действий.

Возможно, я не умел снимать с себя симптомы похмелья, а, возможно, не так этого хотел его окончания, в общем, я опять болел. А с чего я вообще решил, что я вообще что-то умею. Голливуд накладывает отпечаток на людей. Как просто мы верим в сказки. Неделю назад все было понятно, страшно, жутко, но понятно. Позавчера нерушимые догмы рухнули, мир оказался другим, я оказался не тем, кем я есть. Вчера из пазлов разрушенного понимания сложилась новая картина, причем мне досталась роль супергероя. А сегодня я должен буду ринуться спасать мир.

Последняя мысль была отнюдь не иронией. Вчера под действием этилового спирта я действительно собирался этим заняться.

Мне вдруг стало смешно.

Глупо, наивно, безвкусно. Вот, что я хотел сказать о сюжете.

Я лежал в холодной комнате и слушал, как за окном воет ветер. Не вставая с кровати, я посмотрел в окно. Холодное осеннее небо.

Сейчас зайдет Даша, услышит, что я проснулся, и с немой укоризной будет смотреть на остатки вчерашней пьянки, но ничего не скажет. Я сам себе неплохой палач, и она это знает.

Встанет у окна и будет смотреть на мое бренное, измученное ядом тело. Я подойду к ней, скажу, что теперь все будет по-другому, крепко прижму, почувствую, как она дышит. А сквозь ее волосы я увижу серый Челябинск за окном.