Модератор - Drm Алексеев

— Стой — закричал я.

Человек в черном и не пытался бежать, он даже не удосужился повернуться. Так и стоял спиной ко мне, пока сломя голову бежал к нему.

Оружия мне не полагалось, и не потому, что попал в техники совершенно случайно, а потому, что защищаться не от кого было. Маньяков оставили на поверхности, грабить нужды не было, а в нечистую силу мое начальство не верило. Поэтому я перехватил поудобнее фонарик с увеличенной батареей. Какая никакая, а все-таки дубинка.

Не дожидаясь пока я добегу до него и воспользуюсь своим оружием, он обернулся и протянул мне руку, в ладони был зажат какой-то черный предмет.

Возможно, из-за плохого освящения, но лица незнакомца я не видел, зато чувствовал его взгляд. Пугающий взгляд из темноты капюшона. Мешковатый балахон скрывал фигуру, ясно можно было различить только протянутую ко мне руку, но я смотрел только на лицо.

Несколько секунд мы так стояли, а потом я спросил, пытаясь воспользоваться фонариком:

— Что ты тут делаешь?

Никогда бы не подумал, что я такой медлительный. На миг, отведя взгляд на руку, я услышал стук чего-то о пол, а когда поднял таки луч света на уровень его лица, передо мной был только пустой тоннель. Стоит ли говорить, что свернуть тут негде?

А потом я посмотрел на черный предмет, лежавший на полу. Это был мой коммуникатор. Я его не видел несколько месяцев.

Индикатор мигал зеленым. Было в этом мигании что-то пугающее. Я знал, что это означает.

Сети не было, но мультимедийное сообщение было полностью загружено:

«Веня привет. Знаешь, а я тебя по-прежнему жду. Прошло полтора месяца, а я верю, что ты позвонишь. Ты не мог просто так уйти, с тобой что-то случилось, но как только ты получишь это сообщение, дай мне знать.»

Даша сидела дома, все видео писалось на вебкамеру ее ноутбука.

За ее спиной проносились картины нашей квартиры безвозвратно ушедшей жизни: бабушкин ковер, диван, оригинальные обои. Каждая отдельно взятая деталь несла с собой под завязку набитую сумку воспоминаний.

Вдруг мне вспомнилась дешевая сцена из фильма, где главный герой страдает от своей беспомощности, падая и орошая землю скупыми мужскими слезами. Полтора месяца она сидела и ждала меня. Полтора месяца

Но я не решился устраивать сцену раскаивания для себя. Я и так слишком долго врал себе. Да, так сложились обстоятельства, но почему я собрался сбежать только сейчас? Почему не сделал это два месяца назад? Когда она еще ждала меня дома?

Полтора месяца.

Ответ напрашивался сам собой. Я просто струсил. Сидеть под землей, когда города сносят обезумевшие молекулы, на много приятнее, чем на поверхности. А успокоить мужское самолюбие можно и позже, когда город уничтожен, большая часть населения тоже.

Вот так я сделал из себя романтического героя, в одиночестве ищущего свою любимую среди развалин.

Глупо стучаться головой в пол и спихивать все на обстоятельства. Нечего на зеркало пенять, коли рожей не вышел.

Меня морозило. Я ходил уже несколько часов. Первая волна горячки после Дашиного письма спала, и я начал соображать более-менее трезво.

Говорят признание своей ошибки половина пути ее исправления. Что ж, вот я и признался, что я трус. Но что это по большому счету меняет? Сидеть здесь дальше я все равно не могу.

Я похож на парашютиста новичка, самолет взлетел, дверь открыта. Отсидеться в самолете не получится. Остается только вниз. Страшно тебе или нет.

И я прыгнул. В руках я держал маленький и черный парашют, на дисплее которого была загружена карта Челябинска, куда я переносил техническую схему Резерва.

Большинство из моих старых набросков оказалось просто вымыслом, но кое-что действительно совпало. Так, например, огромное бомбоубежище по улице Коммуны, в 90-е превращенное в подземный автопаркинг, действительно оказалось одним из грузовых въездов в Резерв. А слишком мощные системы воздухоотводов для небольшого бомбоубежища под публичной библиотекой были частью одной из линии внешнего кондиционирования, и так далее.

Как ни крути, а Челябинск был большим шансом человечеству выжить. Но ядерной войны не случилось, и законсервированные мышки Резерва ждут, пока их найдет кошка.

План побега теперь обрастал точными мелочами. Именно на станцию Площадь Революции был выход из Резерва. А именно в подвале здания областного суда. Через само здание, можно подняться на поверхность, как из метро, так и из Резерва.

Проблема заключалась в том, что разрушенные до основания здания завалили все подобные выходы. Но выходы были, и это не было, ни для кого секретом.

На поверхность ежедневно поднимались спасительные отряды, которые замеряли уровень вредных веществ в атмосфере, искали выживших, подсчитывали разрушения. Именно они доставляли почти всю информацию с поверхности.

Меня всегда поражало количество второстепенных входов. Объясняй этому было много, но толковых, ни одного. Скорее всего, концепция развития менялась в зависимости от годов, проходивших по поверхности. В 50-е противоатомное бомбоубежище, 70-е монумент построенному коммунизму, в 90-е черт его знает, что там было в 90-е.

Целый день, до встречи с Демьяном, я потратил на поиск необходимых вещей или их заменителей. В конечном итоге я набрал полный ранец, забитый в основном продуктовыми концентратами и водяными фильтрами.

Я мог и не идти к Демьяну. У меня было все, что мне нужно, кроме его карточки. Именно ее я хотел попросить, или забрать, это зависело от обстоятельств. Но мне не пришлось делать, ни первого, ни второго. Демьян сам отдал ее мне. Помимо этого он вручил мне изрядно потрепанный, но еще пригодный к использованию костюм для внешней разведки, прозванный за свое назначение сталкером. К костюму прилагался нож, обычный армейский нож. Где и за сколько Демьян умудрился все это достать, я решил не интересоваться.

— Как ты объяснишь, что карточка оказалась у меня, когда все раскроется?

— Все просто, заменил карточки в моей куртки. Да и никто особо крику то из-за тебя не подымит. Захотелось приключений, валяй. Вот только назад тебя уже не пустят. Китайцам тебе сливать особо и нечего. Если они сюда придут, нас прикончат что с твоей помощью, что без нее. Резерв не предназначен для обороны, слишком много выходов, слишком большая площадь.

Он вздохнул, видимо, его тоже посещали мысли о мышках и кошках.

— Да и не дойдешь ты до китайцев. Там на поверхности сейчас столько всего творится. Как послушаешь разведчиков, так жить не хочется.

— А ты их больше слушай, брешут они.

Я пытался себя успокоить. Ну не верил я в монстров похожих на людей и прочую нечисть. Зато в мародеров не верить нельзя, как ни крути.

— Ты точно все решил?

Демьян этим вопросом как бы подвел итог: «Я сделал все, что мог, остановить его не в моих силах»

— Да, и… Спасибо тебе за все.

После этих слов старик как-то согнулся и засуетился, стараясь не показывать мне свои глаза.

— Вот еще, возьми.

Он протянул мне фляжку.

— Что там?

— Успокоительное.

Выйдя от Демьяна я не чувствовал какой-то светлой тоски или кома в горле, в глазах у меня не щипало. Старику я был благодарен, но я шел не искать свою принцессу, а искупать грехи перед ней. Ну а если бы меня по активнее начали отговаривать, то я бы остался. Плюнул бы на все и остался. Так что шел я не в самом приподнятом настроении.

С одной стороны меня гнали любовь, долг, самолюбие, в конце концов, а с другой тормозил липкий и всеобъемлющий страх. Когда меня избивали ЧОПовцы, мне тоже было страшно, возможно даже сильнее, но если бы я сломался, я бы проиграл, я это знал и держался. Когда страх и здравый смысл стоят друг напротив друга, побеждает здравый смысл. Сейчас и тот, и другой кричали о целесообразности нахождения под землей.

Сталкера я решил одеть перед самым выходом из Резерва. Не к чему привлекать лишнее внимание.

С тех пор как город разбомбили, грузоперевозки по резерву значительно снизились, и по некоторым веткам начали ходить пассажирские вагончики, поэтому добрался я очень быстро.

В спецовке отделения связи я не привлекал внимания. Как и Демьян, я мог появиться в любом месте. Вот только двери старику всегда открывала машина, а мне, в случае чего, машинист. Сделано это было в целях экономии времени, да и верили ему больше, чем мне.

Нужное мне ответвление от главного тоннеля я нашел быстро, там еще одно ответвление и еще. Чтобы не показывать коммуникатор, которые были запрещены, я постарался запомнить все ходы северной части Резерва.

Тоннель, по которому я сейчас шел, оканчивался тупиком. Я это знал, но тупик гарантировал мне, что я смогу переодеться без свидетелей. Таких тупиков было не много, но они были, что говорило о каких-то еще не законченных планах по развитию города.