Когда пируют львы - Уилбур Смит

– Ложись, Гарри, что тебя держит?

Гаррик направился к своей кровати, и Уэйт посмотрел на Шона. Тот улыбнулся, вложив в улыбку все свое очарование, и лицо Уэйта смягчилось в ответной улыбке.

– Хорошо, что ты снова дома, парень.

На Шона невозможно было долго сердиться.

Уэйт протянул руку и ухватил прядь густых черных волос сына.

– После того как погаснет лампа, я не хочу слышать никаких разговоров, понятно?

Он мягко потрепал Шона по волосам, смущенный силой своего чувства к сыну.

Глава 8

На следующее утро Уэйт Кортни вернулся на ферму завтракать, когда солнце стояло уже высоко. Один из конюхов принял его лошадь и отвел в загон, а Уэйт остановился у служебного помещения и огляделся. Посмотрел на аккуратные белые столбики загона, на чистый, тщательно подметенный двор, на свой дом, обставленный отличной мебелью. Приятно чувствовать себя богатым, особенно если знаешь, каково быть бедным. Пятнадцать тысяч акров отличных пастбищ, столько скота, сколько может прокормить эта земля, золото в банке. Уэйт улыбнулся и пошел через двор.

Он слышал пение Ады в молочной.

Вот едет фермер, раз, два, три, трала-трала.Кейптаунские девушки говорят:«Целуй меня, целуй быстрей», трала-трала.

Голос ее был чистым, приятным, и улыбка Уэйта стала еще шире. Хорошо быть богатым и влюбленным.

Он остановился у двери в молочную; благодаря толстым стенам и тростниковой крыше в помещении было прохладно и темно. Ада стояла спиной к двери, тело ее двигалось в такт песне и поворотам сепаратора. Уэйт несколько мгновений смотрел на нее, потом подошел сзади и обнял за талию.

Удивленная, она повернулась в его руках, и он поцеловал ее в губы.

– Доброе утро, моя красоточка.

Она расслабилась в его объятиях.

– Доброе утро, сэр.

– Что на завтрак?

– Ах, за какого романтичного глупца я вышла! – Она вздохнула. – Идем, посмотришь.

Она сняла передник, повесила за дверью, поправила волосы и протянула ему руку. Рука об руку они проследовали по двору и вошли в кухню.

Уэйт шумно принюхался. Пахло отлично.

– Где мальчики?

Он поискал взглядом у печи.

– Нкози, они на передней веранде. – У Джозефа типичное для зулуса круглое лицо, а когда он улыбается, его крупные белые зубы отчетливо выделяются на темной коже. – Они играют с деревянной ногой нкозизана Гарри.

Лицо Уэйта вспыхнуло.

– Как они ее нашли?

– Нкозиан Шон спросил меня, где она, и я ответил, что ты положил ее в шкаф с бельем.

– Проклятый дурак! – взревел Уэйт.

Он выпустил руку Ады и побежал. А когда добрался до гостиной, услышал с веранды крик Шона и звук падения чего-то тяжелого. Он остановился посредине гостиной – не мог видеть ужас Гаррика. Его охватили страх и злость на Шона.

И тут он услышал, что Шон смеется.

– Вставай же, чего разлегся?

И потом – невероятно – голос Гаррика.

– Прости, я зацепился за доску.

Уэйт подошел к окну и выглянул на веранду. Шон и Гаррик лежали вповалку в дальнем конце. Шон смеялся, а на лице Гаррика была нервная улыбка. Шон встал.

– Давай поднимайся!

Он протянул Гаррику руку и поднял его.

Братья стояли, держась друг за друга, Гаррик балансировал на деревянной ноге.

– Бьюсь об заклад, я бы на твоем месте ходил как все, – сказал Шон.

– Вот и нет. Это очень трудно.

Шон выпустил брата и стоял, широко расставив руки, готовый подхватить его.

– Иди.

Шон начал отступать, и Гаррик неуверенно пошел к нему, размахивая руками, чтобы удержать равновесие. Лицо его застыло от сосредоточенности. Он дошел до конца веранды и обеими руками ухватился за перила. На этот раз он засмеялся вместе с Шоном.

Уэйт осознал, что Ада стоит рядом с ним. Он покосился на нее, и она беззвучно, одними губами произнесла:

– Уходим.

И взяла его за руку.

Глава 9

В конце июня 1876 года Гаррик вместе с Шоном вернулся в школу. После выстрела прошло почти четыре месяца. В школу их отвез Уэйт. Дорога в Ледибург идет лесом. Это две параллельные колеи, между которыми растет трава, задевающая днище коляски. Лошади плелись по дороге, неслышно поднимая густую пыль. На вершине первого подъема Уэйт придержал лошадей и повернулся, чтобы посмотреть на ферму. Утреннее солнце окрасило белые стены Тёнис-крааля в оранжевый цвет, а газон вокруг дома был ярко-зеленым. В других местах в это время, в начале зимы, трава высохла, и листва на деревьях тоже была сухой.

Солнце стояло еще недостаточно высоко, чтобы лишить вельд красок, заливая его полуденным сиянием. Листья стали золотыми, рыжими и красно-коричневыми, такими же красно-коричневыми, как скот буров, который пасся среди деревьев. Дальше виднелся черный откос, исполосованный, как зебра, заросшими зеленью ущельями.

– Смотри, Шон, удод!

– Да, я давно его заметил. Это самец.

Птица летела перед лошадьми, шоколадно-черная, с белыми крыльями, с крестом на голове, как на шлеме этрусков.

– Откуда ты знаешь? – вызывающе спросил Гаррик.

– У него белые крылья.

– У них у всех белые крылья.

– Не у всех, а только у самцов.

– Ну, у всех, каких я видел, были белые крылья, – с сомнением сказал Гаррик.

– Может, ты никогда не видел самку? Они редко попадаются. Нечасто сходят с гнезд.

Уэйт Кортни улыбнулся и обернулся к ним.

– Гарри прав, Шон, нельзя определить разницу по оперению. Самец немного крупнее, и это все.

– Я тебе говорил! – под защитой отца Гаррик осмелел.

– Ты все знаешь, – саркастически пробормотал Шон. – Наверно, прочел в своих книгах?

– Смотри, поезд. – Гаррик довольно улыбался. – Вон он!

Поезд спускался по откосу, волоча за собой длинный серый шлейф дыма. Уэйт пустил лошадей шагом. Они процокали по бетонному мосту над Бабуиновым ручьем.

– Я видел желтую рыбу.

– Я тоже видел. Это ветка.

Река служила границей земель Уэйта. Коляска миновала мост и поехала по другому берегу. Впереди начинался Ледибург. Поезд въезжал в город мимо загонов для продажи скота; он засвистел, и столб пара поднялся высоко в воздух. Город растянулся далеко, все его дома были окружены садами и огородами. По любой из широких улиц могла пройти упряжка из тридцати шести быков. Дома кирпичные, ярко-красные или побеленные, крытые тростником; кое-где крыши из рифленого железа выкрашены зеленой или красной краской. В центре – площадь, а главная ось Ледибурга – церковная колокольня.

Школа находилась на дальней стороне города.

Уэйт проехал по Главной улице. На тротуарах было мало пешеходов – они с утренней заторможенностью шли под пылающей листвой деревьев, растущих вдоль улицы, и все до одного здоровались с Уэйтом. Мужчинам он приветственно махал хлыстом, перед женщинами приподнимал шляпу. Впрочем, не настолько высоко, чтобы обнажить лысую макушку. В центре города магазины уже открылись, и перед своим банком стоял тощий длинноногий Дэвид Пай. Он был в черном, как могильщик.