Медосбор - Денис Трусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ссылки на старые книги из безвозвратно утерянной ко времени нашего повествования библиотеки столицы Одайи свидетельствуют, что каждый мог узнать внешнее имя бога, ведь оно начертано на самой жизни и самом мире, каждый, кто действительно хочет узнать полное имя бога, должен найти его сначала в мире вокруг. Каждый, кто хочет…. Так утверждали старые книги. Идею элитарности привнесла именно секта Печати Фареха. По преданию, основатель секты, некий скотник Азрахий, во сне был одарен Откровением — ему была показана Печать. Проснувшись, Азрахий долго протирал глаза, пока не понял, что увиденная во сне печать навсегда осталась выжженной на его сетчатке. И теперь, куда бы он ни смотрел, на всём он видел Печать Фареха. И теперь каждую секунду своей жизни он помнил о Замысле Фареха. Он почувствовал, что прозрел и познал божественную тайну, он стал видеть и слышать вещи, которые раньше не видел и не слышал. Сначала ему захотелось с кем-нибудь поделиться, но, подумав, Азрахий решил-таки, что нельзя так безответственно каждого встречного посвящать в тайну, которая была доверена ему свыше, поэтому он ушёл из родной деревни и зажил отшельником где-то во фразийских пещерах. Он ждал знака, который показал бы ему на человека, которому можно передать сокровенное знание. Таким знаком оказался огромный кожаный мешок золотых, а таким человеком — молодой и несказанно богатый король Элхэ, из правящей некогда югом Фразии династии Гостей. Юный король, пресыщенный богатством и славой путешествовал со своей свитой по стране в поисках духовного отдохновения, а, случайно наткнувшись на горном привале на Азрахия и поговорив с ним по душам, он стал первым спонсором секты и первым же человеком, на котором был испытан обряд инициации, нисколько впоследствии не изменившийся. Обряд этот придумал сам Азрахий, долгое время размышлявший, будучи озадаченный тем, как передать другому человеку то, что видят его глаза. Спустя год после встречи в горах, было построено первое здание монастыря, в этом здании Азрахий провёл свои первые обряды инициации.
Обряд инициации длился целых три года, что уже само по себе могло отпугнуть людей неуверенных и сомневающихся. Но не столько длительность инициации страшила потенциальных новобранцев, сколько сам обряд, который происходил примерно следующим образом: сначала молодой послушник подвергался несложной, но несколько болезненной операции, в результате которой его глаза навсегда лишались век. После этого несколько дней, а то и недель послушник проводил в подвалах монастыря, в абсолютной темноте, молясь и ожидая, пока не заживут глаза, эти ночи и дни он проводил в полном одиночестве, не принимая пищи, не слыша ни звука, кроме собственного дыхания и бурчания в животе. Такое времяпрепровождение, на фоне медитации и голодания, вскоре приводило послушника в особое состояние, называемое в книгах секты "поле девственницы" (в некоторых источниках также встречается термин "войти в поле девственности"). Тогда приходил настоятель, не зажигая свечи или факела, он на ощупь находил послушника и, накрепко завязав ему глаза плотной повязкой, выводил из подвала в особую башню (таких башен в здании монастыря было обычно с десяток и они были главной отличительной особенностью архитектуры секты Печати Фареха). Под крышей башни была веранда, а на ней находилось громоздкое сооружение, называемое монахами ложем света. Это была вращающаяся платформа, в центре которой был закреплён лежак. Платформа вращалась в две стороны, по обе эти стороны в стене башни были вырезаны узкие вертикальные пазы. Послушника помещали на лежаке и фиксировали тело ремнями, две дощечки — возле левого и правого уха фиксировали голову, а мягкий валик под подбородком гарантировал уже полную неподвижность. Затем на лицо его надевалась маска, где на уровне глаз был вырезан затейливый символ — одна из половин Печати Фареха. Была маска дневная, с внутренним именем бога, через неё послушник смотрел на свет солнца, а была маска ночная, с внешним именем, через неё послушник смотрел на свет луны. А настоятель следил за тем, чтобы вовремя сменять маски и поворачивать платформу с лежаком. Так проходило два года, за время которых свет, проходящий сквозь ажурные отверстия в масках, выжигал на сетчатке послушника Печать Фареха, с обоими именами бога — внутренним и внешним. Ещё год послушник учился ходить и говорить заново, он приходил в себя под надзором настоятеля, постоянно молясь и медитируя и к концу третьего года, он был уже полноправным членом секты. Он выходил из полей девственности навсегда и теперь на всём мире лежала в глазах его Печать Фареха, а он, лишённый невинности божественного артефакта, становился, якобы, соавтором мира — не интуитивным и слепым, как земляной червь, а сознательным и ответственным.
Кстати, в связи с сектой Печати Фареха, нам хотелось бы привести здесь один любопытный документ. Это письмо сестры брату, брату, который ушёл в монастырь секты, оставляя дом и семью. Письмо это, по-видимому, так и не достигло своего адресата, потому что было найдено среди останков разорённого каравана около четырёхсот лет назад, то есть более-менее тогда, когда секта ещё только родилась, возможно, что когда писалось это письмо, был жив ещё и сам Азрахий. Хранилось это письмо в библиотеке столицы Одайи, откуда впоследствии оригинал был вывезен неизвестным коллекционером за пределы страны и утерян, а около ста лет назад копия этого письма неведомо как оказалась между страниц книги, которую как-то весенним вечером читал, облокотившись о секретер, уставший от дневной работы в королевской библиотеке некий каллиграф, с которым нам ещё предстоит познакомиться. От него-то нам и известен текст этого письма:
Здравствуй, Лакхан, здравствуй, милый и единственный мой брат.
Вот уже седьмой год пошёл с тех пор, как ты покинул нас и ушёл за тем молчаливым лупоглазым монахом в тёмную безлунную ночь. Я помню, как все мы долго сидели в молчании, глядя в открытый дверной проем, ты же знаешь, я была совсем маленькая, я не понимала, что происходит, но
