Lifetime - Елена Чара Янова

– Семьсот тридцать второй.

– Да хоть тысячный.

– Столько не потребуется, осталось по прикидкам раз тридцать на орбиту сползать…

– Да послушай же! – не выдержал Иван и тут же смягчился. – Извини. Я не хотел тебя обижать. Просто ты бы знала, что у меня на сердце, когда я смотрю на твои старты. Моя воля, свернул бы тебя калачиком, обвязал шпагатом и не выпускал никуда. Или выпускал на веревочке – и сразу назад.

Лилия вздохнула, подошла, обняла его, прижалась к груди. Глухо заговорила.

– Знаю. Знал бы ты, что я думаю, когда ты в свои рейсы к Первому или Второму улетаешь. Я одни и те же вопросы себе задаю: зачем в мире без войн нужен Объединенный астродесант? Почему у тебя на первом месте миссии, а я – только на втором? Молчи, – она, почувствовав, как Иван набрал в грудь воздуха для возражений, подняла на него глаза и приложила тонкий палец к его губам. – Раз уж начала, так скажу до конца. Почему я никогда не бывала дальше орбиты? А ты порой где-то там, посреди пустоты, в самом опасном для человека месте – в космическом ничего в сотнях световых лет от меня? И ладно бы это были межзвездные бандиты или кровожадные инопланетяне – но нет. Ты уходишь в пустоту, оставляешь меня позади и не оглядываешься, потому что это твой долг. Твоя честь. Твоя жизнь. А я когда улетаю, всегда помню, что впереди у меня перед глазами через шесть минут и сорок три секунды будет целая Вселенная, а за спиной – осталась еще одна. Ты. Потому и возвращаюсь. Как на веревочке. Сразу назад. У меня нет такого выбора – не вернуться. Но ты… Ты научил меня уходить без сожалений, чтобы потом с легким сердцем повернуть обратно.

– То есть тебе все равно, что я переживаю за тебя? – с обидой переспросил Иван. – Ты так просто прощаешься и возвращешься…

– Ты не понял, – терпеливо пояснила Лилия. – Не «просто». Ты научил меня тому, как отпускать тебя и уметь без тебя жить. Как прощаться с тобой навсегда, и в то же время на одно мгновение. Ведь ты-то никогда не даешь мне обещаний вернуться, а когда возвращаешься – словно разлуки и не было! А теперь ты вменяешь мне в вину, что я не даю таких обещаний тебе?

***

– Она привыкла к подвигам. Она привыкла к тому, что муж ее отпускает, к тому, что ее безупречность не знает границ. К тому, что ошибок не бывает, к тому, что вокруг все увлечены делом. Космосом. Андромедой. Сколько раз ей говорили, что она в розовых очках, что нельзя верить в человечество и человечность… А она все равно верила.

Лектор посмотрел на студентов, и им показалось, будто он видит сейчас перед глазами совсем не лекционную аудиторию.

***

– Лиль, координаты неправильные! Ошибка! Запускай автопилот и эвакуируйся!

Через секундную паузу и редкий треск помех раздался собранный спокойный голос:

– Или?

– Сгоришь. Угол крена…

– Сместит обшивку, и та направит выхлоп прямо мне в зад. Ясно. Почему ошибка?

– При считке чертежей прогнозник поставил точку в погрешности после третьего нуля. Должен был после первого.

– Рассчитай трек с автопилотом без меня.

– Лиль, время!

– Так быстрее, пень махровый!

– Посадка на поверхность. С той же ошибкой.

– То есть взрыв вверху или взрыв внизу. Где?

Кайден вывел мелкомасштабную голограмму прогнозирования с экрана на трехмерную проекцию. Приблизил конечную точку, болезненно зажмурился. Отошел от стола и закрыл глаза руками: если Лилия эвакуируется, транспортник вместе с листом обшивки упадет на космодром. Или на город рядом. Дежурные боевые флаеры не смогут сбить его ракетами – элементы обшивки делали на совесть, и транспортник, словно танк, защищен с трех сторон. Просить пилота делать «бочку», чтобы ударить снизу – гарантированное самоубийство, и делу не поможет.

– Чертов Канаверал! Лучше б с Восточного запускались, там тайга кругом, – зло бросил Иван и отобрал у Кайдена гарнитуру. – Лиль, прогнозник дает область на тридцать квадратных километров. Точнее сказать невозможно.

– Кто в центре?

– ЦУП, – нехотя вымолвил Иван. Врать Лилии он категорически не хотел.

– А если…

Она не стала продолжать. И без слов было все понятно. С прогнозником военный обращаться умел, да и сколько раз видел, как работают инженеры систем космической связи.

Он откатил прогнозный трек к предыдущей траектории, довел до точки нарушения равновесия и скомандовал:

– Рассчитать.

– Неустановленный пользователь, голосовая команда отклонена, – сообщил мелодичный женский голос.

Иван не колебался. Бросил в микрофон короткое:

– Секунду!

Отключил гарнитуру, схватил Кайдена, немым столбом застывшего неподалеку, за грудки и хорошенько встряхнул.

– Ты все еще ее любишь? Любишь, я знаю. Командуй.

– Нет. Ты хочешь ее убить!

– Я? Меньше всего на свете. А вот больше всего сейчас я хочу убить тебя. И тех, кто новый прогнозник сюда поставил. Не делай за нее выбор. Командуй!

– Н-н-не… Я… Да пошло оно все! Рассчитать.

Глядя на новую траекторию, Иван колебался. Он не мог позволить Лилии – его Лилии! – умереть из-за глупой ошибки. Но и обмануть ее он не мог.

Он включил гарнитуру.

Лилия немедленно отозвалась на щелчок:

– Вань… Океан?

– Да. Нет!

– Что важнее, я или сотни других?

– Ты. Не смей!

– Это был риторический вопрос, – послышался короткий смешок. Пауза. – Вань… Прости. Ты знаешь, я впервые пообещала тебе вернуться. Зря. Похоже, обещания я не сдержу. Но это мой долг и моя честь. Мое решение. Мой инженерный подвиг. Просто живи дальше, понял?

– Я люблю тебя.

– Я знаю.

И связь отключилась в одностороннем порядке. Больше Лилия не откликалась на позывной.

***

– Я был в Центре управления полетами в тот день. И видел все своими собственными глазами. Она никогда ни с кем не прощалась, потому что считала, что если уходишь на миг – считай, что уходишь навсегда. Но именно в этот день она пообещала вернуться. Дальше вы понимаете.

Лектор замолчал, отвернулся от студентов, отошел к окну. Перед его глазами одна за другой менялись вспышки памяти.

Как затопило холодным предчувствием сердце и ослабели ноги.

Как он беспомощно следил за взмывающим вперед и вверх транспортником.

Как в закатном свете аппарат вспыхнул алым огнем – и беспомощно упал пламенеющими в небесной синеве лепестками роз в море. Не спасти. Не подхватить. Не забыть.

Как он сам упал вместе с ним на колени, не в силах принять увиденное.

Как, подняв взгляд, хотел со всего размаху ударить в каждое участливое лицо, нависшее над ним – и сдержался. Потому что