Маяк Хааргад - Дмитрий Володихин

В самом его центре высилась твердыня – колоссальная литая скала, видимо, попытавшаяся когда-то принять форму башни и застывшая ровно посередине этого превращения. Ни окон, ни ворот, ни зубцов наверху. Впрочем, самая верхушка терялась в облаках… Потеки застывшего металла обезображивали ровный конус выступами и провалами. Серо-черный материал, из которого отлили Цитадель, напоминал никель по цвету и по особому восковому блеску.

В иное время Иосиф пришел бы в восхищение от собственной силы и воли. Достигал ли кто-нибудь из людей столь дальних пределов в странствиях по скрытым мирам? Вряд ли. Быть может, этот его успех и есть тот самый великий приз, о котором он мечтал десятилетиями? Но сейчас честолюбие каббалиста не смело поднять голову, сейчас его интересовало другое. Ни тропа, ни дорога не вели в сторону Цитадели. Ее металлическая толща не содержала каких-либо отверстий. Следовательно, сад Мертвых Сердец оставался для него недостижимым.

– Он тебе и не нужен, Иосиф, – негромко сказал кто-то за его спиной.

– Почему? – машинально спросил каббалист, поворачиваясь.

– Мы уже здесь и готовы давать ответы, хотя ты и случайный гость в наших местах. Твой лорд упустил тебя. За это он подвергнется легкому наказанию. Но нам нет дела до его ошибок. Говори.

Перед ним стояли четыре существа, до странности похожие на людей, но не люди, конечно. Их бледная кожа отливала синевой, их головы имели вытянутую форму, более всего напоминавшую детский воздушный шарик. Их лица выглядели искаженной копией человеческих: слишком длинные носы, слишком крупные уши, слишком маленький рот… И все четверо выглядели как братья-близнецы, рожденные в один день и час. Если бы они были чудовищами, каббалист испытал бы, наверное, меньшее омерзение.

Четверка бесстрастно разглядывала грязного оборванца.

– Видимо, кто-то из вас – актар, воин и оракул.

Один из них пояснил:

– Мы актар-гаггш.

– Гаггш?

Те ли они актар? Как бы не ошибиться…

– Тебе об этом думать не надо, забудь. Мы – те, кого ты искал, – ответил другой.

– А сад Черных Сердец?

– Тебе ни к чему там быть. Сердца питают целый народ, а их питает наш бог, зачем нужно пускать туда существо из Срединного мира? – произнес третий.

Иосиф несколько растерялся. Все выглядело не так, как он ожидал.

– Но кто из вас оракул?

– Мы – одно! – сказал четвертый.

Ладно, пусть будут одно.

– Сколько вопросов я имею право задать?

– Сколько захочешь, пока нам не надоест эта забава. На некоторые из них мы не сможем ответить, а на другие отвечать не пожелаем. Нам скучно, поэтому ты до сих пор жив… Тут никого не было вот уже восемьсот три года, если считать по твоему календарю.

Игрушка для сведущих людей, вот я кто, – подумал Иосиф.

– Не людей. Мы – актар-гаггш, – вежливо поправил его то ли второй, то ли третий. Впрочем, какая разница…

– Тогда… тогда скажите, где мне искать Эльхону?

Не задумываясь, один из актар сказал:

– Там, где ты ее потерял.

– Я не понимаю. Вы можете сказать точнее?

Никто не ответил ему.

Иосиф занервничал, и вопросы посыпались как из рога изобилия:

– Найду ли я ее? Да или нет? Когда я ее найду?

– Очень скоро ты найдешь то, чего не искал.

– Я опять не понимаю вас! Продолжать ли мне поиски?

Актар переглянулись. Один из них подмигнул остальным.

– Да, Иосиф.

– Где, в каком направлении?

– В любом.

– Вы сказали: «Там, где ты ее потерял». Поясните мне смысл ваших слов.

– Смысл буквальный.

– Но почему в любом направлении, когда она ждет меня… там, где я ее потерял!

– Так тебе будет удобнее.

– Где она находится в данный момент?

– Нигде.

– Как вас понимать?

Молчание…

Что за глупость! Ему не удалось узнать ничего путного. Остается потешить праздное любопытство:

– Почему эту громаду называют «Цитаделью на шести островах», ведь остров один?

– На Цитадель нанизано шесть скрытых миров, и провинция Багнадоф – всего лишь верхний из них. Там, внизу, она пронзает еще пять островов, а ее основание висит в воздухе, поддерживаемое силой нашего бога.

Больше Иосифу нечего было здесь делать. Его усилия оказались напрасными, его порыв ни к чему не привел. Опускаясь на дно уныния, он задал последний вопрос:

– Какую цену полагается мне заплатить за ваши ответы?

Неожиданно актар усмехнулись – все четверо совершенно одинаково.

– Другие взыщут с тебя плату.

Близнецы, как по команде, повернулись к нему спиной и побрели в направлении Цитадели. По всей видимости, забава им надоела. Они развлеклись на следующие восемьсот три года, и каббалист больше не интересовал их.

А тот стоял, не дыша, он даже мысли свои привел в состояние соляного столба. Актар могли убить его безмолвно, неприметным движением перстов. Иосиф опасался оскорбить их непричесанной мыслишкой, он не хотел привлечь к своей особе лишнее внимание словом или движением… даже шумом шагов. Каббалист легко преодолевал страх, когда плыл сюда и когда разговаривал с актар; цель вела его, придавая безоглядную отвагу; но стоило ему потерпеть поражение, и воля приняла вид сдувшегося шарика. Иосифа оставила прежняя сумасшедшая решимость довести дело до конца.

«Прости меня, Эльхона, я ничего не смог сделать для нас с тобой…»

Между тем, в воздухе и на камнях опять проявились паутинные узоры. Новый приступ сонливости заставил его покачнуться. Дурнота подступала к самому горлу. Иосиф усомнился, что ему удастся покинуть остров и переплыть внутреннее озеро провинции Багнадоф. Он едва стоял на ногах, не располагал даже глотком воды, миссия его закончилась… станут ли высокие силы покровительствовать ему сейчас? Нужно ли кому-то возвращение слабого мага, к тому же обитателя Срединного мира, в места, где он может существовать, не опасаясь ежеминутно скорой и мучительной гибели?

Совсем обессилев, каббалист лег на камни. Нет, следует все-таки взять себя в руки и попытаться выбраться из этих мест. Если уж он преодолел столько препятствий и все еще жив, к чему сдаваться? В конце концов, лодочник – существо из плоти и крови, а значит, его мертвое тело доставит Иосифу столь необходимый запас пищи и питья. Как бы половчее убить его? Как бы…

И тут некто стер черной тряпкой все запахи для носа Иосифа, все звуки для его ушей, все прикосновения для его кожи и весь мир для его глаз.

Новое состояние не было сном. Скорее, оно напоминало плен в глубоком темном колодце. Узилище владело Иосифом долго, дух его томился, не зная часов, или, возможно, дней, отведенных ему для испытания абсолютным неведением и недеянием. Лишь перебирая цифровые и буквенные сокровища каббалы, бесконечно нанизывая бусы бессмысленных слов на нити чисел, построенных в ряды и фигуры, он отвел от себя безумие.

Неожиданно ватную тишину нарушил голос, столь знакомый каббалисту по прежним путешествиям в Самат. Привычное бесстрастие сочилось нотками ярости.

– Иосиф! Иосиф Резник! Ты пробыл в Вечном городе слишком долго и нарушил запреты, установленные существами, бесконечно более высокими, нежели маг-недоучка из Срединного мира.

– Как мне называть тебя, владыка? Я готов повиноваться. Если мною нарушены были законы провинции, то лишь по оплошности и без злого умысла…

– Тебе не следует разговаривать со мной, Иосиф Резник. Ты не смеешь разговаривать со мной, Иосиф Резник. Каждое твое слово наносит мне оскорбление, Иосиф Резник.

Каббалист ощутил на себе взгляд, исполненный мощи. Нет, он не увидел чужих глаз, а именно почувствовал взгляд, способный распотрошить и сжечь. Великий демон всматривался ему в душу.

– Я, лорд Симмархаал Нэг, по прошествии недолгого времени заберу тебя в свое поместье. Там мы побеседуем о долгах и расплате за них. Посмотри, каково твое будущее!

Иосифу дали увидеть нечто непередаваемо жуткое. Память отказалась хранить это, а рассудок сберег всего три слова, служащих самым общим описанием увиденного: «Плоть, нанизанная на железо».

Когда врата ужаса закрылись, когда взгляд лорда-демона оставил душу каббалиста в покое, он услышал:

– Металлический сад ждет тебя, Иосиф.

Голос вроде бы пробудил каббалиста от странного состояния полусна-полубодрствования, извлек из «колодца». Иосиф открыл глаза… во всяком случае, он помнил, как отворялись его веки. Но дальнейшее напоминало бред, преследующий тяжелобольного и во сне, и наяву. Каббалист не понимал, лежит он или стоит. Перед взором его беспорядочно мелькали детали городского ландшафта, сменяя друг друга в мгновение ока. Их чудовищное нагромождение напоминало тарелку с салатом, в котором ложка кухарки производит скорые метаморфозы. Окна, забранные вычурными решетками, узкие двери, светильники, наполненные жидким огнем, клейма древних мастеров на каменных кубах набережной, висячие бронзовые фонари с готическими литерами, углы домов, лица, ладони, когти, серебряные топорики, золотые вензеля лордов-демонов на каретах, фонтаны, ажурные мостики, почему-то отдельные кирпичи, плечо лодочника, фасад трактира «Мост и Роза», а потом тень, странная уродливая тень, совсем короткая, карликовая… тень, тень, опять тень… плащ лодочника, причал…