Всевидящее око - Игорь Масленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё же картины ночи никак не шли прочь. В чём их смысл? Невольно Керт подумал о том, что он в них не просто гость. Кто-то напоминает ему, кем он был в прошлой жизни. Напоминает с какой-то тайной целью. Пастух пытался гнать прочь подобные мысли, насколько это вообще возможно во сне. А спал ли он? Может, и в самом деле бредит, забылся и его караулит смерть? А те картины пророчат о скором будущем, когда он отправится к предкам и сам станет духом?
И перед глазами вновь вставала белая мгла, и небеса мешались с землёй. Каменные чудища источали гарь и рёв. Погибель где-то рядом. Лица серы, уста скованы молчанием. Судьба безымянных охотников скрыта в бездне времён. Их нет, они мертвы. Либо, наоборот, не рождены. И среди них Керт. Он всего лишь тень. Но он жив. Только боль изредка ворочается в теле.
Керт проснулся. Вокруг царил полумрак. Свет нового дня едва пробивался в землянку сквозь отверстие в стене и вход, завешенный драной шкурой. Вновь запахло дымом, сеном и навозом. Где-то рядом хрюкнула свинья, взвизгнули поросята, заблеяла коза. Послышались людские голоса. Видно, собралось немало народу. Все хотели поглазеть на пастуха, выигравшего поединок со смертью. Керт этому не очень обрадовался. Чего ожидать, к чему готовиться? Как встретят его жители деревни? Приютили его соплеменники или подобрали и выходили чужаки? Отнесутся ли к нему дружелюбно или враждебно, как к отмеченному злым проклятием? Как поступят старейшины? Юноша терялся в догадках. Он так ничего и не вспомнил. Одно утешало – ждать оставалось недолго.
Керт очнулся на четвёртый день. Радость Ях не знала предела. Девушка тут же забыла о своих обещаниях и клятвах. Лишь попросила отца устроить жертвоприношение, более обильное, нежели предыдущие.
Рана Керта быстро затягивалась. Раздробленная ключица срослась. Остался только синяк на теле, будто огрели его не каменной булавой, а еловой палкой. Многие в деревне возрадовались чудесному исцелению, восславили старую врачевательницу и принялись благодарить незримых покровителей. Иные возроптали и стали толковать о чёрном колдовстве степных шаманов. По их разумению, вожак скотоводов был чёрным демоном. Он передал побеждённому часть своей силы и наложил заклятие. Подобное ничего хорошего не сулило. Нечистый непременно возомнит себя господином и подчинит волю пастуха. Более того, духу степей ненавистны реки и леса. В спасении Керта они видели начало новых неисчислимых напастей. Особо рьяные принялись пугать народ скорой чумой, падежом скота, неурожаем и войной с номадами.
Ях вновь не на шутку испугалась. Опять её счастью грозила беда. Никак не ожидала она такой дикости от соплеменников. Ей казалось немыслимым спасти любимого от смерти и потерять по воле глупцов и трусов. Девушка бросилась за помощью к отцу. Тот хорошо понимал двусмысленность положения. Он всячески желал счастья дочери, и Керт представлялся ему достойным женихом. Но мнения в деревне разделились почти поровну, и он как глава общины не мог открыто пренебрегать желаниями и страхами доброй половины жителей. Так, чего доброго, недалеко до междоусобицы и кровопролития. Конечно, ради дочери Эф мог добровольно отказаться от звания старейшины и вождя. Но такое решение всё равно не истребит семена вражды и недоверия. В любом случае теперь Керта не оставят в покое. Но не зря Эф пережил сороковую весну. Жизнь научила многому. Он был хитёр, осторожен и мудр, хотя и выглядел простаком. Он никогда не ввязывался в бой, не просчитав путь к отступлению.
На этот раз он принял взвешенное решение, которое удовлетворило обе стороны. Как только Керт найдёт в себе силы встать на ноги и без посторонней помощи выйдет из землянки, Эф соберёт деревенскую сходку. Пусть выскажутся, а ему, Эфу, старому лису, будет что предложить народу. Пускай думают, что это их решение. На самом деле так решит Эф. Но пока он о том молчал. Даже с дочерью не поделился. Её любовь к Керту могла дорого обойтись Эфу. Он же хотел сохранить как власть и уважение, так и расположение Ях. Да и не следует ей лезть в мужские дела.
Уверенный в успехе собственных начинаний, Эф старался ободрить дочь, многозначительно ей подмигивал, улыбался да отшучивался. Последнее пугало Ях сильнее злословия иных деревенских безумцев. В конце концов она доверилась судьбе, отцу, богам, духам и Луне. Если они спасли Керта от неминуемой смерти, то какой им смысл забирать его сейчас? Глупая, глупая девочка. Она так ничего и не поняла из сказанного старухой Итуш.
Весть о чудесном исцелении Керта вмиг облетела деревню. Народ, позабыв домашние хлопоты, побежал к хижине колдуньи. Всем от мала до велика не терпелось взглянуть на героя последних сплетен и пересудов, разделивших людей на два непримиримых лагеря. Одни желали возрадоваться вместе с Ях, другие мечтали поскорее избавиться от пастуха.
У землянки Итуш случилось столпотворение. Деревенские толкались и ругались между собой. От криков и ругани заплакали младенцы на руках у матерей. Шум стоял неимоверный. Никогда такого не случалось в деревне. Эф как мог призывал к порядку, да только никто его не слушал. В сердцах старейшина приголубил посохом самого ретивого крикуна. Неожиданно шкура, закрывающая вход в землянку ведуньи, зашевелилась. Шум и крики, как по команде, стихли. Даже младенцы смолкли. Все замерли в томительном ожидании.
Собравшимся показалось, будто Керт появился прямо из-под земли. Те, что стояли в первых рядах, попятились, тесня остальных, наступая им на ноги. В толпе едва не началась давка, но Керт вовремя остановился. Он и сам испугался. И только старый многоопытный Эф не потерялся, поспешил восстановить пошатнувшийся порядок, дабы показать, кто здесь хозяин.
– Приветствую тебя, доблестный Керт, – с расстановкой пробасил старейшина, задавая тон и настроение собранию.
– Пребывайте во здравии, добрые люди, – неуверенно произнёс пастух, не зная, чего ожидать – проклятия или снисхождения.
– Смотрю, идёшь на поправку, кости срослись. Это ли не чудо? Благодари за то духов-покровителей, старуху Итуш и Ях, дочь мою. Ты ведь помнишь Итуш?
– Прости, почтеннейший. Вижу, ты добр ко мне, но никакой старухи я не помню.
– Ну, чё я говорил? Степные демоны отняли у него память. Чего доброго, отнимут не только наших овец, но и жизнь! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Эй, кто там такой умный?! Покажись! – одёрнул Эф горлопана. – Тебе слова не давали. А ты, Керт, разве не помнишь, как пас с друзьями скот, как на вас напали степняки и ты одного из них подстрелил из лука? Нас-то ты помнишь?
– Прости, многоуважаемый. Помню только удар и боль. Потом наступила кровавая тьма, и разум мой угас. Я не помню ни тебя, ни этих достойных людей.
– Ой, горе-то какое! – послышались из толпы женские причитания.
– Тише! Успокойтесь! Не голосите прежде времени! – Эф занервничал. – Если снадобья Итуш не вернули тебе память, то я постараюсь помочь делу. Ничего не бойся. Тебя никто не обидит. Ты среди друзей, потому как родился и вырос в этой деревне. Хотя ты и сирота, но всегда был для нас своим. Иначе кто бы доверил тебе общинный скот? Да и дочь моя к тебе неровно дышит. После сбора урожая обещал отдать её за тебя.
– Хвала богам и духам, ты живой! – Ях, стоявшая до этого рядом с отцом, бросилась к Керту и обняла его.
– Так ты и есть моя невеста? – Керт осторожно отстранил Ях и жестом дал понять, что нежности сейчас излишни. В его голосе девушка уловила нотки холода и отчуждения.
В страхе она попятилась, прильнула к отцу. На глазах показались слёзы.
– Ну-ну, дочка, не реви. – Эф неуклюже попытался успокоить Ях, да только ничего из того не вышло.
– Эй, люди! Чего вы ждёте? – Из толпы выскочил нечёсаный мужичонка с всклокоченной бородой и в грязной рваной шкуре, подпоясанной пеньковой верёвкой.
Щуплый, но прыткий, с зычным голосом, оборванец снискал в деревне славу баламута и подговорщика. Многие доверяли его речам, не смущая разум глубокими размышлениями. А ныне по собственной ли глупости или по корысти местный крамольник выступил против старейшины.
– Опять за своё, Сирх?! – прикрикнул на него Эф.
– Ты мне рот не затыкай! – продолжал распаляться подуститель. – А если самый умный, то скажи, как можно выжить после такого удара? Молчишь? И так ясно, ответить нечего. Дело тут нечистое. Без тёмного колдовства не обошлось. Вот, все видели, степняков привёл кнаф. А от него добра не жди. Только у кнафов есть бронзовые кинжалы в два локтя длиной! И все знают, что кнафы – колдуны. Ну, чего молчите?
– Правильно говорит! Пустомеля! Скажите спасибо духам реки, леса и старухе Итуш! – неслось из толпы.
– Кнаф привёл за собой весь этот степной сброд. Он убил Керта, забрал его дух, а тело оживил тайными заклинаниями. Теперь нам конец. Степные демоны всех нас сожрут! Нужно избавиться от пастуха, и всё тут! Пусть уходит!
Народ зашумел. Кто-то поддерживал Сирха, другие только посмеивались. Дело принимало нежелательный для Эфа оборот. Он мог лишиться не только будущего зятя, но и звания старейшины.