Всевидящее око - Игорь Масленков

Прибежала в землянку, едва перевела дух и принялась ругать себя последними словами. Какая же она дура! А что подумает Керт? Назовёт её пугливой и глупой дикаркой. Да пусть думает что угодно. Он подарил ей миг блаженства. Разве того мало? Теперь она знала, что такое любовь.

До самой ночи Ях не могла справиться со своми чувствами. Отец не уставал удивляться поведению дочери. Ласковая, заботливая, накормила до отвала и уложила спать. Сама же долго сидела у очага, любовалась огнём, думала о Керте, весне и первом поцелуе.

На следующий день доброхоты донесли отцу о вечернем происшествии. Тот вспылил, принялся корить дочку, но, увидев в её глазах необоримое пламя, унялся, опасаясь навлечь на себя гнев старухи Итуш. Она ведь слыла наставницей Ях в чародейских делах. Иногда он боялся и собственную дочь, поскольку та хорошо усвоила уроки колдуньи. В душе девушки дремала необъяснимая тёмная сила, и отец не хотел пробудить её раньше времени. К тому же Эф посчитал Керта вполне удачным выбором. Сильный и работящий зять сгодится в хозяйстве. Будет кому передать скот и власть старейшины. А там и внучата появятся. О чём ещё может мечтать уважаемый охотник и воин? После некоторых колебаний и размышлений признал дочь вполне взрослой и к концу года пообещал справить свадьбу, если, конечно, Ях не передумает.

Всё шло хорошо, и жизнь не предвещала несчастий. Весна принесла надежду и тепло. Снег сошёл, обнажил прошлогоднюю траву. Река понесла лёд на юг, а вскоре и вовсе затопила окрестные луга. Затем подоспело время сева и выпаса скота. Целыми днями Ях суетилась по хозяйству. Доила коров и кобылиц, растирала зерно, пекла лепёшки, выделывала шкуры, ткала конопляные холсты. Стараясь покрасоваться перед Кертом, она надевала самые изысканные наряды из пенькового полотна, украшенные цветной вышивкой. Не забывала и ожерелье из синих камней. Такого не было ни у одной женщины в деревне. Те довольствовались бусами из кости, речных раковин или вовсе из обожжённой глины. Ях чувствовала на себе взоры завистниц, и её распирало от гордости за подарок отца. Диковинное ожерелье он привёз прошлой осенью, выменяв на зерно у жителей Медных гор. Каждый год после сбора урожая многие мужчины деревни и окрестных селений отправлялись вниз по реке за металлом и кремнем. Там обитало племя даркобов, людей в чёрных одеждах. Медные горы славились залежами зелёных камней, а племя даркобов – рудокопами, кузнецами и магами. Ведь только маги и колдуны могли превратить камень в металл. Даркобы не содержали скот, не сеяли зерно. Они жили обменом с окрестными народами. Те обильно одаривали их плодами земли и лугов, взамен получали медь, олово и кремень.

Соплеменники Ях сплавлялись по реке целых пять дней. Обратный путь занимал, естественно, больше. Идти пешком через степь никто не решался, ведь то были владения диких кочевников-скотоводов. А встреча с ними не сулила ничего хорошего. Воинственные, без оседлости, они шли вслед за многочисленными стадами. Караван торговцев для таких головорезов стал бы лакомой добычей. Иногда в поиске корма и воды для овец они подходили к реке. Тогда случались кровавые стычки с земледельцами. Но степняки долго там не задерживались и, получив достойный отпор, убирались восвояси. Каждый раз земляки Ях после таких столкновений недосчитывались двух-трёх воинов.

Из последнего такого похода отец Ях и привёз дочери ожерелье из синих круглых камней. О них не могли рассказать ничего вразумительного даже жители Медных гор. Если верить словам даркобов, ожерелье к ним попало от рыбаков, прибывших с берегов моря, что лежало в нескольких днях пути к югу от владений людей в чёрных одеждах. Рыбаки выменяли его у пришельцев, приплывших на огромных лодках с разноцветными парусами. Что за земли лежали за далёким морем, никто доподлинно не знал, а потому ожерелье у соплеменниц Ях вызывало не только восхищение и зависть, но и неосознанный страх, как перед чем-то неведомым, отмеченным тайной. Не без основания синим камням приписывали и магические свойства.

Так текли дни. Ях тихо радовалась скорому счастью, коротая время в домашних заботах, вечерних посиделках с подругами и встречах с Кертом. Однажды, когда река вошла в берега и на пойменных лугах зазеленела молодая трава, Керт с двумя товарищами выгнал на выпас деревенское стадо. Весеннее солнце разморило пастухов, и они беспечно развалились под раскидистым деревом. Ветер ласкал листву, монотонно гудели букашки. Полуденный зной клонил в сон. Оставив стадо на попечение двух собак, юноши предались беззаботному отдыху.

Поначалу никто не обратил внимания на топот копыт. Мало ли, может, какому-то ретивому жеребцу захотелось размять ноги, погонять надоедливых оводов. И только хриплый собачий лай отогнал дремоту. Верные помощники пастухов не станут почём зря поднимать тревогу. Наверняка волк пожаловал в гости. Керт встрепенулся, схватил копьё, колчан и лук. То, что он увидел в следующее мгновение, заставило сердце заходить ходуном и сжать оружие до боли в пальцах. На расстоянии полёта стрелы несколько лошадей с седоками на спинах кружились вокруг стада. Народ Керта разводил лошадей только ради молока, шкур и мяса. Ездить на них никому и в голову не приходило. Ничего подобного Керт никогда не встречал. Слышал только, что дикие степняки практиковали верховую езду для набегов и выпаса стада. Вот и сейчас номады наверняка решили поживиться лёгкой добычей.

Стрелять с такого расстояния Керт не решился. Не прицелишься как следует, да и животное можно поранить. Но скорее всего, стрела пропадёт без прока. Отогнать чужаков! Иного в голову не пришло.

Пришельцы понимали, увести из-под самого носа у жителей реки многоголовое стадо коров, лошадей и овец им не по силам, а потому быстро вычислили барана-вожака и погнали его в степь. Глупые овцы, подчиняясь инстинкту, побежали за ним. Всадникам оставалось только отделить отару от остальных животных и прикрывать тыл на случай возможной погони. Они прекрасно знали: соплеменникам Керта догнать похитителей будет не просто. Не приняли в расчёт лишь то, что пастухи не собирались бросать собственность общины. Керт побежал к ближайшему вору. Тот замешкался, подгоняя краденых животных. Безмозглые овцы блеяли, сбивались в кучу и прыгали друг на друга, препятствуя скорому бегству степняков.

Грабитель не сразу заметил пастуха. А когда увидел, было слишком поздно. Керт изо всех сил ударил копьём в бок вражескую лошадь. Кремнёвый наконечник зацепил ребро и сломался. Скакун дико заржал от боли и встал на дыбы. Не раздумывая, Керт упал на землю, перекатился через спину и ткнул древком в лошадиное брюхо. Зверюга захрипела, из раны брызнула кровь. Тварь на миг застыла, потом забила в воздухе передними ногами и завалилась на бок, увлекая за собой наездника. Номад не ожидал столь стремительного и дерзкого нападения со стороны жалкого пастуха и не успел спрыгнуть со смертельно раненного животного, за что и поплатился. Умирающая лошадь всем телом придавила ему ногу, и он взвыл от боли, принялся грязно ругаться, призывая на помощь степных духов и товарищей.

Керт издал победный клич и стал размахивать руками, приободряя друзей. Те были уже рядом, изготовились к стрельбе. Не теряя времени, Керт вытащил древко копья из мёртвого коня и стал колотить поверженного всадника. Но это уже мало походило на поединок, а скорее напоминало избиение зверя, угодившего в ловушку.

Видя бедственное положение сородича, двое степняков резко повернули назад. Один из них бросился на лучников, а второй во весь опор помчался прямиком на Керта. Пастухи не спасовали. Несколько стрел вонзились в грудь и бока лошади. Она сбилась с галопа, ноги подкосились, и животное вместе с всадником рухнуло наземь, сломав шею себе и наезднику.

Керт не слышал радостных возгласов. Прямо перед ним выросла громада храпящего чудовища. Какая-то неведомая сила сковала пастуха по рукам и ногам. Он не мог шевельнуться, стоял как заворожённый злыми чарами и смотрел на приближающуюся смерть.

Он видел, как на лоснящемся теле вздрагивают мускулы, как из-под копыт летит земля вперемешку с травой, как из ноздрей вырываются мелкие брызги, видел оскаленную пасть исполина. Всадник в одежде из меха и кожи резко натянул поводья. Лошадь встала на дыбы и заржала. Всё вокруг на миг застыло, и Керт хорошо разглядел лицо пришельца. Недоброе, заросшее густой бородой, со злой усмешкой. Степняк пренебрежительно ухмыльнулся, показывая жёлтые зубы, и замахнулся. Керт инстинктивно попытался блокировать удар древком копья, но булава сломала его как соломинку и опустилась на голову пастуха. Каменный набалдашник зацепил височную кость, проломил череп и обрушился на ключицу. Керт без чувств повалился на землю.

Степняк не стал рисковать и, оставив мёртвых товарищей, повернул назад. Ещё один номад, бросив стадо, последовал примеру главаря, посчитав, что отара овец не стоит его жизни. К тому же в деревне услыхали собачий лай, людские крики и ржание лошадей. Около полусотни сильных охотников, вооружённых копьями, луками и дубинами, бросилось на выручку пастухам. Оценив обстановку, пришельцы посчитали за лучшее ретироваться и скрыться в степи.