Книга Натаниэля - Полумрак

– Давай, работай! – сказал Иисус строго. – Нечего! Я же не сказал, что Я не искушусь.

– А Ты искусишься?! – поразился Натаниэль.

– Я сказал, что Я искушусь? – сказал Иисус. – Я сказал только, что Я не сказал, что Я не искушусь.

– Ну хорошо, – сказал Натаниэль, – Ты хочешь царства земные?

– По-моему, ты должен был перенести Меня на вершину храма, чтобы Я видел, как разные народы торгуют и всякое другое великолепие.

– Ну Ты же знаешь, что я не умею, – сказал Натаниэль, – давай сам?

Иисус вздохнул.

– Один раз можно! – сказал Он. – Ну вот мы на вершине храма.

– Это бани, – сказал Натаниэль, – причём римские.

– Я чё, виноват? – сказал Иисус. – Они выше храма.

– Ну вообще есть храмы повыше иерусалимского… – сказал Натаниэль задумчиво.

– У тебя же головокружения! – сказал Господь.

– Очень мило, конечно, заботиться обо мне сейчас. – сказал Натаниэль угрюмо. – Как небеса строить, так «ничего, привыкнешь, я же привык»…

– Так, закончили, – сказал Господь, – не развиваем тему. Предлагай мне царства земные.

– Ну ладно. Хочешь царства земные? – сказал Натаниэль. – Достаточно поклониться мне.

– Хм… – сказал Господь. – А к ним прилагается инструкция на иврите? Гарантия?

– Чего?! – воскликнул Натаниэль.

– Упаковка нарушена. – сказал Иисус. – В общем, считай, что сорвалась сделка. Считай, что Я отказываюсь в последний момент.

– Чего?! – воскликнул Натаниэль.

– Переходим к хлебам. – сказал Иисус. – Тебе нужны камни или ты их так вообразишь?…

– Тьфу, – сказал Натаниэль, – ну вот кто, кто из нас Отец Лжи?!

– Ты, – уверенно сказал Иисус, – Я никогда не вру.

– Знаешь, – сказал Натаниэль, – вот поэтому я пока и работаю у Тебя.

– Ты давай, давай, – сказал Иисус довольно, – переходи к хлебам.

– Погоди, – сказал Натаниэль, листая блокнот, – это вроде должно было быть вначале?

– Ты опять всё напутал, Отец Лжи! – воскликнул Иисус.

– Слушай, поимей совесть, а?! – сказал Натаниэль. – Я пойду и прилягу, а Ты подпиши тут! У меня голова болит.

– Работай, работай! – сказал Иисус. – Я работаю без перерыва почти шесть тысяч лет.

– Ну так я тоже! – воскликнул Натаниэль. – Ну ладно. Искушение первое. Ты хочешь есть. Ты постился сорок дней. Тебе даже не надо представлять, ты действительно постился сорок дней. Ты чрезвычайно голоден. Превратишь ли ты в хлеба камень?

– Не-а. – сказал Иисус. – Спасибо, но на самом деле Я почти не голоден. И в теле приятная такая гибкость образовалась…

– Ну что Тебе стоит? – сказал Натаниэль. – Ты же это уже делал!

– Не-а. – сказал Иисус.

– Да я сам видел! – сказал Натаниэль. – Делал, стопудово! Отличный хлеб вышел, тесто очень хорошее!

– Я в том смысле «не-а», что Я не превращу. А что ты хотел? Чтобы Я превращал камни в чёрствые булки? С песком? Конечно тесто было хорошее!

– То есть ты отказываешься. – сказал Сатана, делая пометку в блокноте.

– Определенно отказываюсь.

– И я не могу рассчитывать на гамбургер с дополнительным луком и двойной горчицей?… – с надеждой спросил Натаниэль.

– Определенно.

– Ладно… – вздохнул Сатана. – Теперь давай представим, что эта баня – высоченная скала. Ты прыгаешь и падаешь.

– Представил. – сказал Господь, закрывая глаза. – Не, погоди, не представил. А, всё, представил.

Натаниэль снова вздохнул. Ему очень хотелось стать бухгалтером и умереть от инфаркта.

– Попроси ангелов поймать Тебя.

– Зачем?! – спросил Господь с искренним изумлением.

– Чтобы Ты не разбился… – сказал Натаниэль без малейшей уверенности в голосе.

– Я Господь! Я – Всё! Я Вселенная! Как я разобьюсь, упав с бани?!

– Мы же договорились, что это высоченная скала! – жалобно сказал Натаниэль. – Меня голова уже просто достала.

– Но это всё равно баня, – сказал Иисус, – пускай и римская. Здесь бы даже Лазарь не разбился бы. Сломал бы руку.

– Ну представь, что Лазарь падает. Прикажи ангелам поймать его.

– Зачем? – сказал Господь весело. – Я его потом воскрешу, когда спущусь. Да его тут и нет.

– Всё! – сказал Натаниэль. – Я больше не могу. Искушения кончились. Осталось тридцать семь минут. Проведи их с пользой.

XLVI

– Нее… – сказал Господь. – Не пойдет. Давай следующую.

– Привет! – сказал Натаниэль радостным высоким голосом. – Меня зовут Рахиль, мне 15 лет, я живу в Вифлиеме. Мне нравится возиться с животными и читать стихи, и я мечтаю стать женой богатого человека.

– Не пойдёт. Следующая. – сказал Господь печально.

– Ты решай уже, – сказал с тревогой Натаниэль, пересчитывая папки, – очень уж мало осталось.

– Читай, читай… – сказал Господь ещё печальнее.

– Ну в общем так. – Натаниэль прочистил горло и снова счастливо запищал. – Привет!! Меня зовут Елизавета, мне 22 года и я живу в Вифсаиде, я пылкая и страстная, но для своего же блага я хочу выйти замуж за почтенного священника и завести с ним кучу ребятишек!

– Нет, куча нам не нужна. И священник. – сказал Господь. – А хотя… отложи в сторону. Давай дальше.

XLVII

– Поразительно, – сказал Господь, паркуя огненную колесницу, – а где толпа провожающих? Я думал, будут проводы на неделю. Танцы, песни, выкрики «Ах как наш Ильюшенька хорошо-то устроился, ах как почтенно иметь в семье пророка!»…

– Угу, – сказал Илия сурово, – вот этот вот, – он отвесил лёгкий подзатыльник Елисею, – вот этот однажды сказал «пойду на прощание поцелую маму, папу, сейчас вернусь» и три дня потом праздновал со всеми соседями. Но я своим сказал – нет, папа, нет, мама, нет, тётя, нет, дядя, нет, все остальные почтенные родственники, я не дам вам превратить такой торжественный момент в базар. Нет, нет и нет.

– Ну этого-то ты привёл! – сказал Господь.

Илия вздохнул и снова отвесил Елисею подзатыльник.

– Не смог оторваться! Я пойду в Иерихон – он за мной в Иерихон. Я пойду к Иордану – он за мной к Иордану. Я ему сказал – отвали, он кричит «не оставлю тебя, господин!»

– Довольно преданный парнишка ты, нет? – спросил Господь Елисея. – Ну это конечно требует награды. Проси чего хочешь!

– Я хочу… – начал Елисей.

– Не Меня проси, его проси. – сказал Господь. – Я тут что? Я сегодня за водителя.

– Я хочу слона! – сказал Елисей, делая круглые глаза.

Господь закашлялся.

– Нет, давай лучше сразу у меня проси, – сказал Он, глядя на Илию, – так быстрее будет. И слона не получишь.

– Я хочу быть как Илия! – сказал Елисей. – Только ещё в два раза!

Господь хмыкнул. Илия склонился с колесницы и отвесил Елисею ещё один подзатыльник.

– Ну посмотрим, посмотрим… Трогаю, поберегись!…

Колесница и кони огненные взвились в небо. Один конь тяжело вздыхал и проклинал про себя всё, что видел вокруг.

– Учииитель! – закричал со скорбью в голосе Елисей и упал на землю, раздирая на себе одежды. – Ну кудаа ты?! Ну зачеем?! И я хочу быть как тыы!

Он оглядел себя.

– И что-нибудь новое надеть! – закричал он ещё громче.

Сверху, мягко кружась в раскалённом воздухе, упал плащ Илии, синий плащ с большой буквой «Алеф», вписанной в шестиугольник.

– Ааа, я забыл зубную щётку… – раздался еле слышимый глас с небес.

XLVIII

– Знаешь, я иногда просто удивляюсь Твоим комплексам по этому поводу, – сказал Натаниэль, полируя туфли, – ну зачем надо было запрещать мусульманам изображать животных?

– Ну, вообще-то чтобы они не рисовали животных. – сказал Господь.

– Сказал бы им «не изображать слона», и всё… – сказал Натаниэль. – Другую ногу.

Господь вздохнул.

– Ты ж сам прекрасно знаешь, – сказал Он, – если я им запрещу изображать слона, они всеми правдами и неправдами будут изображать слона, реформироваться в Орден Изобразителей Слона, устраивать соборы и конгрессы и доказывать, что каких-то слонов изображать всё-таки можно, доказывать, что Я не запрещал им изображать слона акварелью или ещё что-то… А так они хоть львов и орлов рисуют.

– И очень хорошо рисуют! – воскликнул Натаниэль. – Всё, готово.

XLIX

В тихом благочестии женской половины дома Иосифа, плотника, Мария тонкими, как лепестки лотоса, пальчиками перелистывала большую благочестивую книгу.

Изредка она поднимала глаза к небу и тихо-тихо молилась.

– Радуйся, Благодатная! – услышала она внезапно голос из-за своей спины. Господь с тобой, благославенна ты в жё… Ай!!!

Мария положила большую благочестивую книгу обратно на стол. По полу, схватившись за голову, катался некто в длинной белой хламиде и с огромными крыльям.

– Ты чего дерёшься-то?! – воскликнул он. – Эй-эй, ты чего делаешь?! – взвыл он, когда Мария закрутила ему руку за спину.