След в прошлом - Серж Бэст

– Парни! – раздался возглас его друга Аби Омарова, сидящего на предпоследней парте, – скажите, когда мы празднуем день чекиста?

– Жиырма желтоксаннын, – ответил ему Клим на казахском языке, и тем самым вызвал у всех оглушительный хохот.

До 20 декабря оставалось четыре дня. Курсовой офицер на вечерней поверке объявил, что на день ВЧК-КГБ в клубе училища будет показан фильм «Семнадцать мгновений весны», а перед его началом, возможно, состоится встреча с киноактёром Вячеславом Тихоновом, сыгравшим роль Штирлица, на которой он будет раздавать автографы.

А также офицер сообщил, что на встречу с ним пойдут лишь отличники боевой и политической подготовки от каждого курса, так как училищный клуб небольшой и не вместит всех желающих увидеть вживую столь обожаемого в стране киноактёра.

Многих эта новость обрадовала и одновременно огорчила, так как шанс попасть в заветный список был невелик. Однако никто не унывал, памятуя о том, что надежда умирает последней.

Не унывал и Клим, он, как и его друзья, раздобыл фото актёра, и теперь перед ним стояла задача – получить от него заветный автограф.

С Дусей они не виделись почти месяц, так увольнения в город были запрещены из-за карантина, наложенного в связи гриппом.

Курсанты недоумевали, какой грипп, если нет ни одного простуженного. Дело было явно в другом, но об этом их отцы-командиры предпочитали молчать.

Однако шила в мешке не утаишь, оно рано или поздно вылезет наружу. Так, и случилось.

На следующий день после обеда внезапно объявили команду «Сбор» на училищном плацу: с оружием, вещмешками, противогазами и сапёрными лопатками.

Их дивизион в числе последних прибыл на плац. Тем не менее стоять им пришлось всё равно долго. Крепкий морозец заставил всех без исключения пританцовывать в строю. Курсантская шинель не грела никого, да и как она могла согреть, если у неё не было тёплой подкладки, таким же куцым был и воротник. К тому же мёрзли ноги, обутые в юфтевые сапоги.

Неожиданно разрешили курение на заднем фланге, чем окончательно обескуражили всех. Клим вообще-то не курил, но в этом случае от сигаретки не отказался.

Прошло ещё около получаса. Наконец-то, на трибуне появился начальник училища. Он окинул строй взглядом, после чего прокашлялся в микрофон. Голос генерала был предельно резким, от его слов, бросило в дрожь.

– Товарищи! – сказал он, не разделяя строй по воинским званиям, как-то требовал устав. – Климу в это мгновение почему-то вспомнились слова былинного князя Святослава к своему войску. Братцы! – сказал тогда князь, – не посрамим земли Русской!

– В столице Казахстана, – сказал генерал, – начались массовые протесты против коммунистической власти. По данным министерства внутренних дел, застрельщиками экстремизма явились студенты театрально-художественного института и института иностранных языков.

К ним примкнули и другие. Ряды бузотёров множатся ежечасно, их уже несколько тысяч, все они, вооружённые металлическими трубами, цепями, заточками, штырями, арматурой, кольями и камнями.

Они уже вышли на площадь к зданию Центрального комитета республики и намереваются штурмовать его. Этого мы не должны допустить! Москва приняла решение о введении в столице системы «Метель»…

У Клима похолодело внутри. Не может быть. В театральном институте учится его Дуся…

– Всем быть в полной готовности! Подразделениям находиться в казармах, командирам дивизионов подготовить строевые записки, – сказал генерал, в завершении своего выступления.

Все разошлись по казармам. Клим аккуратно сложил снаряжение у прикроватной тумбочки, автомат поставил в пирамиду.

Вскоре пришёл отец. У него в подчинение взвод курсантов четвёртого курса, им объяснять много не нужно, да и умеют они несравнимо больше, чем первокурсники, не говоря уже об их физической подготовке.

– Папа, то, что сказал начальник училища, это действительно так, или он накрутил? Что нужно этим агрессивно настроенным студентам, вооружившимся палками и прутьями из арматуры?

Неужели они собираются захватить здание Центрального комитета компартии Казахстана? Ведь это может привести к Гражданской войне и развалу страны?

– Может, сын, всё может быть… Обстановка более чем серьёзная. В Москве прошёл Пленум Центрального комитета компартии, на нём сняли первого секретаря ЦК Динмухамеда Кунаева и назначили Геннадия Колбина. Казахам это не понравилось и похоже на то, что они хотят свергнуть его, – сказал отец.

Оттого что сняли Кунаева, на душе у Клима стало теплее. Он ещё не забыл семейку Байжановых, которая хотела упрятать его в тюрьму за драку с их отпрыском Аскаром. И упрятала, если бы за него не вступился начальник училища…

– Кунаеву и его прихвостням так и надо! – не сдержался в резкой оценке Клим.

– Сын, придержи язык за зубами, – сухо сказал отец. – Не дело военного человека лезть в политику. У него есть главный аргумент к действию – это воинский устав и приказ командира, а подобного рода разглагольствования – удел гражданских лиц.

Подошли друзья Клима, хорошо знавшие, что офицер, с которым сейчас беседует их друг на площадке спортивного городка, капитан Максим Ломакин, его отец.

– Кто такой Колбин? – спросили они. – Про Кунаева мы знаем, – сказал кто-то из друзей Клима, – его бюст стоит на Старой площади, он что-то строил, что-то осваивал, а этот? – И тут же следующий вопрос, а правда ли, что все вышедшие на площадь обкуренные?

Отец посмотрел на Клима и усмехнулся. Понятно. Что тут поделаешь, если это действительно волнует молодёжь. У него во взводе настроения совершенно другие – его парни рвутся в бой, они настроены на драку и уверены, что всем, кто попытается пройти их кордон, мало не покажется…

– Геннадий Колбин был первым секретарём Ульяновского обкома компартии, – сказал им Максим. – Про обкуренных казахов, мне ничего не известно, хотя предположить можно, ведь многие из них любят задурить себе зельем голову…

– А Колбин русский? – последовал уточняющий вопрос.

– А какая разница, казах или русский? Главное, чтобы человек был хороший. Руководство страны решило поставить его…

– А казахи, которые вышли на площадь так считают?

Отец Клима укоризненно покачал головой.

– Умеете вы, парни, задавать непростые вопросы, – усмехнулся он. – Мой ответ – они вряд ли так считают. Но, несмотря на это, мы должны быть готовы пресечь возможные с их стороны погромы и бесчинства. А такие попытки обязательно будут, на это указывают экстремистские листовки, которые уже активно распространяются в молодёжной среде…

По селектору прозвучал сигнал «Тревога. Сбор!». Увидев бегущего посыльного из своего подразделения, Максим спешно распрощался с Климом и его друзьями и быстрым шагом направился в свою казарму.

– Береги себя сын! Не лезь зря на рожон! – бросил он ему на прощание.

– Ты тоже, папа, береги себя!

По прибытии в дивизион Максим выяснил, что к месту событий – на Брежневскую площадь едет только четвёртый курс, а остальные в резерве. Это правильно! Нечего молодёжь толкать в пекло, – с одобрением подумал он, о решении, принятом начальником училища.

Но то, что оружие и снаряжение было предписано не брать, не понравилось никому – ни курсантам, ни их командирам.

– Почему, товарищ капитан, форма одежды у нас повседневная? – роптали его подчинённые. – Бунтари с ломами и арматурой, а мы с голыми руками…

Максим не нашёл лучшего, чем сказать им:

– Начальству видней…

Хотя в его подсознании мелькнуло, а может командование до конца не верит, что возможен и трагичный исход происходящего.

В отличие от него, его близкий друг Николай, командир второго взвода, откровенно был возмущён этим решением.

– Зря мы никакого снаряжения не берём, – заявил он. – Кишками чувствую, что у казахов будут ножи, заточки и арматура. Они, как только увидят, что пустили нам первую кровь, остановить их будет трудно…

– К машинам! По местам! – послышался раскатистый голос командира дивизиона.

Колонна ЗИЛ-131, вытянувшись в цепочку, выехала за вороты хозяйственного контрольно-пропускного пункта.

Менее чем через полчаса колонна грузовиков с курсантами въехала на площадь Брежнева со стороны здания ЦК.

– Повезло нам, товарищ капитан, что объездные дороги не были забиты народом. Если мы с вами поехали бы по центру, то там нас попросту могли не пропустить, – сказал водитель ЗИЛа.

Максим поразился. Он никогда не видел здесь столько людей, вся площадь перед зданием ЦК и прилегающий к ней проспект были забиты молодёжью.

Первая линия оцепления, состоящая из сотрудников милиции, стояла по рубежу правительственной трибуны, у самого края площади…

– Посмотрите, товарищ капитан, экстремистская молодёжь милицию снежками забрасывает, – обратил его внимание замкомвзвода старший сержант Астапенко. – Может быть, мы сюда зря приехали, они просто решили в снежки поиграть, – рассмеялся он.