Обаяние амфибий - Вячеслав Шалыгин

— Отвлекись, дружище, мне нужна картинка «Тойоты».

Макс выполнил приказ молча. Передо мной вспыхнуло объемное изображение машины.

— Дай увеличение и смени угол, я хочу видеть лица.

Картинка плавно изменилась. Теперь я видел лица пассажиров, слегка искаженные изгибом лобового стекла. Они оживленно беседовали. Мимика и жестикуляция были вполне человеческими. Мне было очень любопытно узнать, о чем они так жарко спорят.

— Макс, читай по губам.

— Подслушивать нехорошо, — буркнул Макс.

— Жизнь шпиона аморальна и в целом, и частностях, — вздохнул я.

Картинка дополнилась звуком. Таких переливов и трелей я не слышал еще никогда. Хуже всего было то, что я не понимал ни слова.

— Можешь перевести? — я с надеждой посмотрел на синтезатор — ипостась Макса-кормильца и потому, лично для меня, свидетельство его всемогущества.

— С ходу — нет. Ни одного аналога в памяти, но если подвергнуть анализу — возможно.

— Подвергни, Максик, очень надо! — Я знал, что упрямый кибер особенно падок на такие вот детские уговоры.

— Как скажете, начальник, — словно бы нехотя согласился Макс.

На самом деле деваться ему было некуда, но теперь он проведет анализ в три раза быстрее. Вот такая вредная «железка».

— Что, кстати, говорят пленные?

— Полной ясности пока нет.

— К ужину будет?

— Постараюсь.

— Годится. Садись, будем знакомиться с «богемой» ближе.

Для такого захолустья ресторанчик был слишком хорош. Кроме оригинального интерьера и сносной кухни, он поражал скромностью цен и присутствием самых что ни на есть настоящих музыкантов. Их, правда, было только двое, и первый вместо рояля играл на старенькой «Ямахе», зато второй неплохо освоил саксофон, поэтому звук был скорее жив, чем мертв. В общем, пищеварение не страдало.

Волосы и одежда Анны высохли, она подправила макияж и сверкала теперь своей красотой в полной мере, элегантно и без малейших усилий разрывая сердца окружающих мужчин на три-пять частей. Дамы напряженно искали изъяны. Не найдя таковых, они заходились в явственно проступающей наружу внутренней истерике и принимались лихорадочно строить глазки Вику.

Находясь в тени и наблюдая весь этот цирк, я ощущал смутное беспокойство. Шпиону лучше быть незаметным. В этом я был убежден глубоко и прочно, а потому тактика приславших сюда Анну и Вика меня озадачивала. Я все больше склонялся к тому, что «художники» призваны не работать, а отвлекать внимание. Вопрос — чье внимание и от кого или от чего? Мое? Не та я птица. Так, полевой агент на ржавом корыте. Амфибий и их приспешников, устроивших базу в лесу? Возможно, но это еще надо доказать. Лучший способ заслужить доверие противника — «пострадать» от своих. Вариант номер три: их миссия не связана напрямую ни с нами, ни с «жабами». Маловероятно, учитывая массу совпадений: «ручей», «охотники», современное вооружение и оборудование…

Мне явно стоило набраться терпения и проследить за красавцами до сеанса связи, ведь в багажнике у них лежал спутниковый «телефон».

Придя к такому выводу, я немного успокоился и вновь включился в неторопливую беседу.

— …Так что влияние Ренуара здесь ни при чем, — закончил фразу Вик и напряженно замер, уставившись на входную дверь.

Я чуть повернул голову и скосил глаза в ту же сторону. На входе что-то происходило. С «привратником» беседовали трое крепких мужчин в тошнотворно одинаковых костюмах. Все четверо ежесекундно бросали на нас короткие взгляды, что-то деловито обсуждая. Я нащупал на своих наручных часах кнопку вызова Макса и приподнял руку так, чтобы циферблат был повернут в сторону двери.

— Вижу, — шепнул в ухе Макс, — вокруг меня бродят еще четверо. По-моему, они надеются попасть в наш багажник. Все четверо земляне. Оружие стандартное. Цель — ты, начальник.

— Как-то непрофессионально они работают. Не прячутся, пялятся во все глаза, — забыв о конспирации, пробормотал я.

— Вы что-то сказали? — поинтересовался Вик.

— Нет, я подпевал. Люблю эту мелодию, — я кивнул в сторону музыкантов.

— Новые сведения, начальник, «художников» им приказано не трогать, а тебя брать собираются на улице… Смешные…

Макса ситуация забавляла, а я чувствовал себя все-таки неуютно. «Брать»-то собирались меня.

5. Полет. Две недели назад

Первая неделя на корабле была объявлена периодом адаптации. Солдаты слонялись по серебристым помещениям, изучая устройство корабля под руководством вахтенных офицеров. В тире, размером с олимпийский стадион, проходили тренировки по стрельбе из лучевых винтовок, предложенных Гостем в качестве основного оружия бригады. После стрельб на том же «стадионе» примерялись и подгонялись по размеру боевые костюмы из какой-то совершенно невероятной ткани. Мягкие и удобные, они выдерживали прямое попадание из стандартного пулевого оружия, а на теле не оставалось даже синяков. Десантники становились практически неуязвимы для привычного вооружения.

— Странно все это, — делился за ужином своими сомнениями Смит. — Костюмчики замечательные, слов нет, но где гарантия, что на Грунмаре воюют при помощи порохового оружия?

— Гость, наверное, знает, что делает, — пожал плечами Орлов.

— Они просто глушат нас, как рыбу, своими супертехнологиями, — пожаловался посерьезневший Кровицкий. — У моих ребят уже кепки на головы не налезают, так мозги распухли от обилия информации.

Волкофф, вяло ковырявший ложкой приятную на вкус, но бесформенную питательную массу, поднял взгляд на Орлова и медленно, словно подбирая слова, спросил:

— Когда же будет основной инструктаж, герр майор? Мы здесь уже неделю, а о Грунмаре не знаем ничего, кроме названия.

— Обещали завтра, после «прыжка».

— А вам это не кажется странным?

— Кажется, но у Гостя, возможно, есть веские причины. Миссия секретная, так что такое умолчание может быть стандартной процедурой.

Орлов сам с трудом верил в подобный вариант, но оставить без ответа вопрос Волкоффа не мог.

— Тогда Гостю не следовало называть и планету. Если миссия секретна, то основной тайной должна быть конечная точка, не так ли? — не унимался немец.

— Возможно.

Сергея самого мучил этот вопрос.

— Ты хочешь сказать, что мы летим не на Грунмар? — вмешался Смит.

— Или Гость сам не знает о планете никаких подробностей, — кивнул Волкофф.

— В таком случае версия об освобождении — липа? — негромко предположил Дуэро.

— Шитая белыми нитками, — невпопад добавил Чен, сверкнув щелочками глаз.

— Постойте, логики-аналитики, а если планета просто называется по-другому, как в случае с именами членов экипажа, и Грунмар — всего лишь вольный перевод? — предположила Стефания.

— Белла донна права, — поддержал ее Кровицкий. — Не имея достаточного количества информации, мы не можем обвинять Гостя в лукавстве.

Волкофф кивнул, но по лицу было видно, что он остался при своем мнении.

Инструктаж не состоялся и после прыжка. Когда командующий бригадой попытался встретиться по этому поводу с Гостем, тот заверил генерала, что лекция о Грунмаре обязательно состоится, но после получения свежих новостей о положении дел на планете, то есть завтра-послезавтра. Комбрига этот ответ не удовлетворил, и он попытался созвать совещание высших офицеров.

Орлову результат попытки еще не был известен, когда коммуникатор буркнул голосом зампотеха батальона:

— Орлов, к «папе».

Сергей поднялся с удобной койки и, с недоумением посмотрев на часы, шагнул к двери. Серебристая дверка мгновенно растаяла, но выйти в коридор Сергею не удалось. Что-то удерживало его от следующего шага. Он протянул руку — никаких препятствий движению не ощущалось.

«Что за черт?» — Сергей наклонился, перенося вес тела вперед, но, не достигнув той критической точки, когда по законам физики ему следовало упасть носом в пол, выпрямился. Складывалось впечатление, что кто-то приказал телу поступить вопреки приказу хозяина. Орлов попытался передвинуть ногу. Ничего не вышло. Он развернулся и шагнул к койке. Это движение не стесняло ничто.

«Заперли?» — Сергей набрал на коммуникаторе код каюты полковника. Комбат сидел за письменным столом, задумчиво поигрывая авторучкой. В его глазах застыла безнадежность и смертная тоска. Заметив присутствие постороннего, командир сосредоточился и придал своему лицу более подобающее выражение.

— Товарищ полковник, это Орлов. Что происходит, Иван Константинович?

— А почему вы решили, что что-то происходит?

— Я не смог выйти из каюты…

— Не вы один. Я пытаюсь оперативно обзвонить всех офицеров, может быть, кто-то не пострадал, но пока положительных результатов нет.

— Пострадал? Почему вы применили такой неприятный термин?