Смерть из консервной банки - Дарья Калинина

— Ты еще и недовольна? — зыркнула на нее Лора. — Знала бы, что ты такая неблагодарная, себе бы взяла!

Горничная отвернулась в сторону и прошептала:

— Конечно, взяла бы. А куда бы ты ее поставила? К себе домой?

А Лора все не унималась:

— Итальянский массив, а эта… еще и недовольна! Да такая мебель твоей матери и во сне не могла привидеться. Там одна только мраморная столешница дороже, чем вся ваша дача. И у твоей матери весь ее век простоит, так еще и твоим собственным внукам достанется. Девки, говорю вам, такие хозяева на вес золота. Они же ни счета толком не проверяют, во всем на нашу с вами честность полагаются. Это же настоящее Эльдорадо. Одна проблема… Паша. С ней надо что-то делать. Так работать с ней вместе нам все равно невозможно будет. И вот что я предлагаю сделать…

И, склонившись поближе к Лоре, оставшаяся часть прислуги принялась обсуждать план нейтрализации деятельности тети Паши и лишения ее доверия хозяев.

А тем временем Алена, даже не подозревая о том, к сколь неожиданным последствиям привела ее профилактическая беседа о вреде мелкого воровства, слушала взволнованную речь священника.

Отец Андрей перебрался к ним в поселок не так давно. Алена еще не успела достаточно близко узнать их нового священника, но ее уже радовал тот факт, что отец Андрей, будучи человеком молодым, был также куда менее строгих нравов, чем их прежний батюшка. С тем было жить очень сложно, чуть что, ему уже всюду мерещился смертный грех, с которым он боролся прямо-таки нещадно.

Бедного Василия Петровича прежний священник так запугал, что муж Алены совсем отказался от животной пищи, чтобы случайно не перепутать вторник со средой, а четверг с пятницей. Нынешний священник к подобным упущениям относился куда легче, мелкие грешки отпускал без лишнего драматизма, лишь неустанно напоминал, что пища телесная ничто по сравнению с пищей духовной. И потому лично он желал бы видеть у своей паствы не столько строгое соблюдение постов, сколько творение добрых дел, благие мысли и благорасположенность к своим близким. Ну а с этим у Василия Петровича проблем никогда не возникало. Более щедрого на добрые дела человека Алена просто не знала.

Но сейчас отцу Андрею было не до душеспасительных бесед, он искал, как бы кто-нибудь спас его собственную голову.

— Потому что отец Тихон от меня мокрого места не оставит, если я потеряю икону, которая ему досталась еще от его отца, а тому от деда, а тому… В общем, это их семейная реликвия, для отца Тихона необычайно ценная. Да и вообще ценная.

— Ну, так и держал бы ее при себе, если она такая ценная!

Но священник чуть ли не плакал.

— Ах, Алена Игоревна, как все плохо! У меня тут Катя — новая воспитательница из нашего детского садика, она вроде бы видела воровку, которая унесла икону.

— И кто воровка? Катерина ее узнала?

— В том-то и дело, что по описанию эта девушка не из местных. Мы уже побывали у матушки Анны, думали, вдруг это ее знакомая или вовсе родственница. У матушки Анны и впрямь сейчас живет молодая девушка Таня — ее племянница. Но Катя сказала, что это точно не она.

Алена не очень-то поняла ход мыслей священника, которые привели его в дом к своей ближайшей помощнице. Ведь если воровка — чужачка, то надо было бы поскорее ехать совсем не к матушке Анне, а в их пансионат или гостиницу, то есть в два места, где могли остановиться приезжие в Дубочки люди.

Гостиницу, которую пришлось построить год назад, так как наплыв деловых визитеров в Дубочки настолько возрос, что помещать деловых знакомых Василия Петровича в главной усадьбе стало несколько затруднительно, Алена оставила на потом. Там преимущественно селились люди деловые. А девушка, судя по рассказу отца Андрея, к таковым совсем не относилась. Вероятно, ее стоит поискать в пансионате.

— Отец Андрей, главное, вы не волнуйтесь. Все будет в порядке, я уверена.

— Я молюсь, Алена Игоревна, — раздался жалобный голос священника. — Взял у матушки Анны икону Божьей Матери Казанской и молюсь, чтобы вернула нам пропажу.

— Правильно, — одобрила его действия Алена. — Когда случается беда, каждый должен заниматься тем, что знает и умеет лучше всего.

Сама Алена уже для себя твердо решила, что молитва молитвой, а она лично возглавит поиски пропавшей иконы. И пока местная полиция раскачается, именно Алена предпримет неотложные меры к тому, чтобы задержать воровку. Но так как в глубине души Алена испытывала некоторую неуверенность — все-таки искать предстояло не хлебный каравай, а вещь большой исторической и художественной ценности, она обратилась за помощью к человеку, которому привыкла доверять во всех щекотливых, а порой даже и опасных ситуациях.

Алена позвонила их начальнику охраны — бравому отставному командиру роты спецназа, которого сама хозяйка Дубочков привыкла звать не иначе как Ваней. Этот человек долгое время служил телохранителем Василия Петровича, не раз и не два делом, а не словом доказывал свою верность, преданность и отвагу. И поэтому сейчас по справедливости занимал второй по значимости пост в Дубочках.

— Ваня, у нас ЧП!

— Что случилось?

— Из церкви пропала икона.

— Из нашей церкви?

По голосу Вани было слышно, как безмерно он удивлен. Алена его хорошо понимала. Она и сама была в шоке, когда священник позвонил ей со своей жалобой. Чтобы у них в Дубочках что-то пропало! Такого не случалось… почти никогда не случалось. Но тут же Алену неприятно царапнуло воспоминание об увеличившихся расходах всякой бытовой химии и тому подобного. Как знать, не одного ли это поля ягодки? И хотя на первый взгляд казалось, что одно к другому не имеет никакого отношения, Алена поостереглась пока что делать какие-либо выводы.

— Надо разобраться.

Встретившись с Ваней и обнаружив отца Андрея в доме у его пожилой помощницы, Алена первым делом предложила им всем заглянуть в пансионат.

— В пансионате чаще всего предпочитают останавливаться женщины с детьми. Но так как при пансионате имеется и грязелечебница, то у них частенько останавливаются весьма раскрепощенные дамы, любительницы свободной жизни. Лечат свое пошатнувшееся на свободе здоровье кумысом и грязевыми обертываниями.

— Эта была не дамой, а скорее девицей.

— Девицы тоже останавливаются.

— И их пускают? Все-таки дети…

— Если они ведут себя прилично, почему бы и нет? Они такие же люди, имеют право на отдых.

Ваня уже распорядился, чтобы на ближайшей к Дубочкам железнодорожной станции внимательно наблюдали, не появится ли там подходящая под описание Кати девица. Также он послал своих ребят на автобусную остановку и по дорогам, выходящим из поселка. И теперь все с чистой совестью смогли начать облаву на воровку в самих Дубочках.

Ваня поехал в гостиницу, а Алена со священником и Катей — в пансионат.

Пансионат был личной гордостью Алены, которая его любовно взращивала и пестовала многие годы. Он располагался в живописном треугольнике, откуда в равной степени было близко как до конного завода с ипподромом, так и до лесного массива и молочной фермы, где располагался детский зоопарк, в котором приезжающие в Дубочки городские дети могли свободно играть с жеребятами, телятами, ягнятами, козлятами и поросятами. А также при желании (а оно у них неизменно возникало) могли повозиться с волчатами, лисятами, зайчатами и прочими лесными детенышами, которых притаскивали в Дубочки местные охотники и которые до поры своей зрелости вполне мирно уживались с щенятами, котятами и другими мелкими обитателями Дубочков, не только не делая попытки этих самых обитателей сожрать, но играя с ними весело и дружно.

Алена, сама не имеющая детей, очень хотела, чтобы приезжающим к ним в Дубочки больным детям, родители которых верили в чудеса иппотерапии, было хорошо у них. А так как Василий Петрович свято верил в целебную силу природы, то Алена постаралась устроить пансионат таким образом, чтобы эта природа была тут в максимальном доступе.

Прибыв в пансионат, они сразу же прошли к стойке.

— Алена Игоревна! — расплылась в улыбке Таня. — Какими судьбами к нам?

— Есть вопросы об одной вашей постоялице.

— Какой?

Алена взглянула на воспитательницу:

— Катя, опишите нам еще раз ее приметы, будьте добры.

Таня внимательно слушала, наморщив лоб.

— Знаете, а ведь была такая, — произнесла она.

— Была? То есть она уже уехала?

— Выписалась вчера в два часа дня.

Разочарование было велико. Вчера! Так давно!

— А почему именно в два часа дня? Ведь, если я не ошибаюсь, расчетный час у вас — полдень?

— Как всегда, Алена Игоревна, вы правы, — улыбнулась Таня. — Расчетный час и впрямь у нас в двенадцать. Но эту девушку мы сумели выковырять из ее номера лишь к двум часам. Да и то пришлось ей пригрозить, что возьмем с нее за следующие сутки. Только тогда она соизволила выползти из номера.