Рассказы - Джером Сэлинджер

- Всего за тобой доллар девяносто, - сказала Джинни, подходя к лифту.

Селина обернулась.

- Может, тебе просто интересно будет узнать, что моя мама очень больна, - сказала она.

- А что с ней?

- Вообще-то у нее воспаление легких, и если ты думаешь, что для меня такое удовольствие - беспокоить ее из-за каких-то денег... - В эту незаконченную фразу Селина постаралась вложить весь свой апломб.

По правде говоря, Джинни была несколько озадачена этим сообщением, хоть и не ясно было, в какой мере оно соответствует истине - впрочем, не настолько, чтобы расчувствоваться.

- Ну, я тут ни при чем, - ответила Джинни и вслед за Селиной вошла в лифт.

Наверху Селина позвонила, и прислуга-негритянка, с которой она, видимо, не разговаривала, впустила девочек, вернее просто распахнула перед ними дверь и оставила ее открытой. Бросив теннисное снаряжение на стул в передней, Джинни двинулась за Селиной. В гостиной Селина обернулась.

- Ничего, если ты обождешь здесь? Может, мне придется будить маму, и все такое.

- Ладно, - сказала Джинни и плюхнулась на диван.

- В жизни бы не подумала, что ты такая мелочная, - сказала Селина. У нее достало злости употребить слово "мелочная", но все-таки не хватило смелости сделать на нем упор.

- Ну, а теперь знаешь, - отрезала Джинни и раскрыла "Вог", заслонив им лицо. Она держала журнал перед собой до тех пор, пока Селина не вышла из гостиной, потом положила его обратно на приемник и принялась разглядывать комнату, мысленно переставляя мебель, выбрасывая настольные рампы и искусственные цветы. Обстановка была, на ее взгляд, отвратная: дорогая, но совершенно безвкусная.

Внезапно из другой комнаты донесся громкий мужской голос:

- Эрик, ты?

Джинни решила, что это Селинин брат, которого она никогда не видела. Скрестив длинные ноги, она обернула на коленках верблюжье пальто и стала ждать.

В гостиную ворвался долговязый очкастый человек - в пижаме и босиком; рот у него был приоткрыт.

- Ой... Я думал, это Эрик, черт подери. - Не останавливаясь в дверях, он прошагал через комнату, сильно горбясь и бережно прижимая что-то к своей впалой груди, потом сел на свободный конец дивана. - Только что палец порезал, будь он проклят, - возбужденно заговорил он, глядя на Джинни так, словно ожидал ее здесь встретить. - Когда-нибудь случалось порезаться? Чтоб до самой кости, а?

В его громком голосе явственно слышались просительные нотки, словно своим ответом Джинни могла избавить его от тягостной обособленности, на которую обречен человек, испытавший такое, чего еще не бывало ни с кем.

Джинни смотрела на него во все глаза.

- Ну, не так чтобы до кости, но случалось, - ответила она.

Такого чуднго с виду парня - или мужчины (это сказать было трудно) она в жизни не видела. Волосы растрепаны, верно, только что встал с постели. На лице - двухдневная щетина, редкая и белесая. Вообще с виду лопух.

- А как же вы порезались? - спросила Джинни.

Опустив голову и раскрыв вялый рот, он внимательно разглядывал пораненный палец.

- Чего? - переспросил он.

- Как вы порезались?

- А черт его знает, - сказал он, и самый тон его означал, что ответить на этот вопрос сколько-нибудь вразумительно нет никакой возможности. - Искал что-то в этой дурацкой мусорной корзинке, а там лезвий полно.

- Вы брат Селины? - спросила Джинни.

- Угу. Черт,я истекаю кровью. Не уходи. Как бы не потребовалось какое-нибудь там дурацкое переливание крови.

- А вы его чем-нибудь залепили?

Селинин брат слегка отвел руку от груди и приоткрыл ранку, чтобы показать ее Джинни.

- Да нет, просто приложил кусочек вот этой дурацкой туалетной бумаги, - сказала он. - Останавливает кровь. Как при бритье, когда порежешься. Он снова взглянул на Джинни. - А ты кто? - спросил он. - Подруга нашей поганки?

- Мы с ней из одного класса.

- Да?.. А звать как?

- Вирджиния Мэннокс.

- Ты - Джинни? - спросил он и подозрительно глянул на нее сквозь очки. - Джинни Мэннокс?

- Да, - сказала Джинни и выпрямила ноги.

Селинин брат снова уставился на свой палец - для него это явно был самым важный, единственно достойный внимания объект во всей комнате.

- Я знаю твою сестру, - проговорил он бесстрастно. - Воображала паршивая.

Спина у Джинни выгнулась:

- Кто-кто?

- Ты слышала кто.

- Вовсе она не воображала!

- Ну да, не воображала. Еще какая, черт дери.

- Н е т, не воображала!

- Ну да, черт дери! Принцесса паршивая. Принцесса Воображала.

Джинни все смотрела на него - он приподнял туалетную бумагу, накрученную в несколько слоев на палец, и заглянул под нее.

- Да вы моей сестры вовсе не знаете!

- Ну да, не знаю, прямо...

- А как ее звать? Как ее имя? - настойчиво допытывалась Джинни.

- Джоан. Джоан-Воображала.

Джинни промолчала.

- А какая она из себя? - спросила она вдруг.

Ответа не последовало.

- Ну, какая она из себя? - повторила Джинни.

- Да будь она хоть вполовину такая хорошенькая, как она в о о б р а ж а е т, можно было б считать, что ей чертовски повезло, - сказал Селенин брат.

Ответ довольно занятный, решила про себя Джинни.

- А она о вас никогда не упоминала.

- Я убит. Убит на месте.

- Кстати, она помолвлена, - сказала Джинни, наблюдавшая за ним. - В будущем месяце выходит замуж.

- За кого? - Он вскинул глаза.

Джинни не преминула этим воспользоваться.

- А вы его все равно не знаете.

Он снова принялся накручивать бумажку на палец.

- Мне его жаль, - объявил он.

Джинни фыркнула.

- Кровища хлещет как сумасшедшая. Ты как считаешь - может, смазать чем-нибудь? А вот чем? Меркурохром годится?

- Лучше йодом, - сказала Джинни. Потом, решив, что слова ее прозвучали недостаточно профессионально и веско, добавила:

- Меркурохром тут вовсе не поможет.

- А почему? Чем он плох?

- Просто он в таких случаях не годится, вот и все. Йодом нужно.

Он взглянул на Джинни.

- Ну да еще, он щиплет здорово, скажешь, нет? Щиплет как черт, что неправда?

- Ну, щиплет, - согласилась Джинни. - Но вы от этого не умрете, и вообще.

Видимо, нисколько не обидевшись на Джинни за ее тон, он снова уставился на свой палец.

- Не люблю, когда щиплет, - признался он.

- Н и к т о не любит.

- Угу. - Он кивнул.

Некоторое время Джинни молча наблюдала за его действиями.

- Хватит ковырять, - сказала она вдруг.

Селенин брат, словно его током ударило, отдернул здоровую руку. Он чуть выпрямился,вернее стал чуть меньше горбиться, и принялся разглядывать что-то на другом конце комнаты. Мятое лицо его приняло сонное выражение. Вставив ноготь между передними зубами, он извлек оттуда застрявший кусочек пищи и повернулся к Джинни.

- Ела уже? - спросил он.

- Что?

- Завтракала, говорю?

Джинни покачала головой.

- Дома поем. Мама всегда готовит завтрак к моему приходу.

- У меня в комнате половинка сандвича с курицей. Хочешь? Я его не надкусывал и ничего такого.

- Нет, спасибо. Правда не хочу.

- Ты же только что с тенниса, черт дери. Неужели не проголодалась?

- Не в том дело, - ответила Джинни и снова скрестила ноги. - Просто мама всегда готовит завтрак к моему приходу. Если я не стану есть, она разозлится, вот я про что.

Брат Селины, видимо, удовлетворился этим объяснением. Во всяком случае, он кивнул и стал смотреть в сторону. Но вдруг снова обернулся:

- Стаканчик молока, а?

- Нет, не надо... А вообще-то спасибо вам.

Он рассеянно наклонился и почесал голую лодыжку.

- Как звать того парня, за кого она выходит? - спро-сил он.

- Это вы про Джоан? - сказала Джинни. - Дик Хефнер.

Селенин брат молча чесал лодыжку.

- Он военный моряк, капитан-лейтенант.

- Фу-ты, ну-ты!

Джинни фыркнула. Он расчесывал лодыжку, покуда она не покраснела, потом принялся расковыривать какую-то царапину, и Джинни отвела взгляд.

- А откуда вы знаете Джоан? - спросила она. - Я вас ни разу не видела ни у нас дома, ни вообще.

- Сроду не был в вашем дурацком доме.

Джинни выжидательно помолчала, но продолжения не последовало.

- А где же вы тогда с ней познакомились?

- ...вечеринка.

- На вечеринке? А когда?

- Да не знаю. Рождество, в сорок втором.

Из нагрудного кармана пижамы он вытащил двумя пальцами сигарету, такую измятую, будто он на ней спал.

- Брось-ка мне спички, а? - попросил он.

Джинни взяла коробок со столика у дивана и протянула Селениному брату. Он закурил сигарету, так и не распрямив ее, потом сунул обгоревшую спичку в коробок. Запрокинув голову, он медленно выпустил изо рта целое облако дыма и стал втягивать его носом. Так он и курил, делая "французские затяжки" одну за другой. Видимо, то была не солонная бравада, а просто демонстрация личного достижения молодого человека, который, к примеру, время от времени, может быть, даже пробовал бриться левой рукой.

- А почему Джоан воображала? - поинтересовалась Джинни.