Рассказы - Джером Сэлинджер

- Вот он умел меня рассмешить, - сказала Элоиза. - Смешил в разговоре. Смешил по телефону. Даже в письмах смешил до упаду. И самое главное, он и не старался нарочно, просто с ним всегда было так весело, так смешно. - Она повернула голову к Мэри Джейн. - Будь другом, брось мне сигаретку.

- Никак не дотянусь, - сказала Мэри Джейн.

- Ну, шут с тобой. - Элоиза опять уставилась в потолок. - А как-то раз я упала, - сказала она. - Ждала его, как всегда, на автобусной остановке, около самого общежития, и он почему-то опоздал, пришел, а автобус уже тронулся. Мы побежали, я грохнулась и растянула связку. Он говорит: "Бедный мой лапарастяпа!.." Это он про мою ногу. Так и сказал: "Бедный мой лапа-растяпа!" Господи, до чего ж он был милый!

- А разве у твоего Лью нет чувства юмора? - спросила Мэри Джейн.

- Что?

- Разве у Лью нет чувства юмора?

- А черт его знает! Наверно, есть, не знаю. Смеется, когда смотрит карикатуры, и всякое такое. - Элоиза приподняла голову с ковра и, сняв стакан с груди, отпила глоток.

- Нет, все-таки это еще не все, - сказала Мэри Джейн. - Этого мало. Понимаешь, мало.

- Чего мало?

- Ну... сама знаешь... Если тебе с человеком весело, и все такое...

- А кто тебе сказал, что этого мало? - сказала Элоиза. - Жить надо весело, не в монашки же мы записались, ей-богу!

Мэри Джейн захохотала:

- Нет, ты меня уморишь! - сказала она.

- Господи боже, до чего он был милый, - сказала Элоиза. - То смешной, то ласковый. И не то чтобы прилипчивый, как все эти дураки-мальчишки, нет, он и ласковый был по-настоящему. Знаешь, что он однажды сделал?

- Ну? - сказала Мэри Джейн.

- Мы ехали поездом из Трентона в Нью-Йорк - его только что призвали. В вагоне холодина, мы оба укрылись моим пальто. Помню, на мне еще был джемпер - я его взяла у Джойс Морроу, - помнишь, такой чудный синий джемперок?

Мэри Джейн кивнула, но Элоиза даже не поглядела на нее.

- Ну вот, а его рука как-то очутилась у меня на животе. Понимаешь, просто так. И вдруг он мне говорит: у тебя животик до того красивый, что лучше бы сейчас какой-нибудь приказал мне высунуть другую руку в окошко. Говорит: хочу, чтоб все было по справедливости. И тут он убрал руку и говорит проводнику: "Не сутультесь! Не выношу, - говорит, - людей, которые не умею носить форму с достоинством". А проводник ему говорит: "Спите, пожалуйста".

Элоиза замолчала, потом сказала:

- Важно не то, что он говорил, важно, как он это говорил.

- А ты своему Лью про него рассказывала? Вообще рассказывала?

- Tve? - сказала Элоиза. - Да, я как-то упомянула, что был такой. И знаешь, что он прежде всего спросил? В каком он был звании.

- А в каком?

- И ты туда же? -сказала Элоиза.

- Да нет же, я просто так...

Элоиза вдруг рассмеялась грудным смехом.

-Знаешь, что Уолт мне как-то сказал? Сказал, что он, конечно, продвигается в армии, но не в ту сторону, что все. Говорит: когда его повысят в звании, так, вместо того чтоб дать ему нашивку, у него срежут рукава. Говорит, пока дойду до генерала, меня догола разденут. Только и останется, что медная пуговка на пупе.

Элоиза посмотрела на Мэри Джейн - та даже не улыбнулась.

- По-твоему, не смешно?

- Смешно, конечно. Только почему ты не рассказываешь про него своему Лью?

- Почему? Да потому что Лью - тупица, каких свет не видел, вот почему, - сказала Элоиза. - Мало того. Я тебе вот что скажу, деловая барышня. Если ты еще раз выйдешь замуж, никогда ничего мужу не рассказывай. Поняла?

- А почему? - спросила Мэри Джейн.

- Потому. Ты меня слушай, - сказала Элоиза. - Им хочется думать, что у тебя от каждого знакомого мальчишки всю жизнь с души воротило. Я не шучу, понятно?

Да, конечно, можешь им рассказывать что угодно. Но правду - никогда, ни за что! Понимаешь, правду - ни за что! Скажешь, что была знакома с красивым мальчиком, обязательно добавь, что красота у него была какая-то слащавая. Скажешь, что знала остроумного парня, непременно тут же объясни, что он был трепло и задавака. А не скажешь, так он тебе будет колоть глаза этим мальчиком при всяком удобном случае... Да, конечно, он тебя выслушает очень разумно, как полагается. И физиономия у него будет умная до черта. А ты не поддавайся. Ты меня слушай. Стоит только поверить, что они умные, у тебя не жизнь будет, а сущий ад.

Мэри Джейн явно расстроилась, подняла голову с диванного валика и для разнообразия оперлась на локоть, уткнув подбородок в ладонь. Видно, она обдумывала совет Элоизы.

- Но не будешь же ты отрицать, что Лью - умный? - сказала она вслух.

- Как не буду?

- А разве он не умный? - невинным голосом спросила Мэри Джейн.

- Слушай! - сказала Элоиза. - Что толку болтать впустую? Давай бросим. Я тебе только настроение испорчу. Не слушай меня.

- Чего ж ты за него вышла замуж? - спросила Мэри Джейн.

- Матерь божия! Да почем я знаю. Говорил, что любит романы Джейн Остин. Говорил - эти книги сыграли большую роль в его жизни. Да, да, так и сказал. А когда мы поженились, я все узнала: оказывается, он ни одного ее романа и не открывал. Знаешь, кто его любимый писатель?

Мэри Джейн покачала головой.

- Л. Меннинг Вайнс. Слыхала про такого?

- Не-ет.

- Я тоже. И никто его не знает. Он написал целую книжку про каких-то людей, как они умерли с голоду на Аляске - их было четверо. Лью и названия книжки не помнит, но говорит, она изумительно написана! Видала? Не хватает честности прямо сказать, что ему просто нравится читать, как эти четверо подыхают с голоду в этом самом глу или как оно там называется. Нет, ему надо выставляться, говорить - из-зумительно написано!

- Тебе бы все критиковать, - сказала Мэри Джейн. - Понимаешь, слишком ты все критикуешь. А может, на самом деле книга хорошая.

- Ни черта в ней хорошего, поверь мне! - сказала Элоиза. Потом подумала и добавила: - У тебя хоть работа есть. Понимаешь, хоть работа...

- Нет, ты послушай, - сказала Мэри Джейн. - Может, ты все-таки расскажешь ему когда-нибудь, что Уолт погиб? Понимаешь, не станет же он ревновать, когда узнает, что Уолт - ну, сама знаешь. Словом, что он погиб.

- Ах ты моя миленькая! Дурочка ты моя невинная, а еще карьеру делаешь, бедняжечка! - сказала Элоиза. - Да тогда будет в тысячу раз хуже! Он из меня кровь выпьет. Ты пойми. Сейчас он только и знает, что я дружила с каким-то Уолтом - с каким-то острякомсолдатиком. Я ему ни за что на свете не скажу, что Уолт погиб. Ни за что на свете. А если скажу - что вряд ли, - так скажу, что он убит в бою.

Мэри Джейн приподняла голову, потерлась подбородком об руку.

- Эл... - сказала она.

- Ну?

- Почему ты мне не расскажешь, как он погиб? Клянусь, я тебя никому не выдам. Честное благородное. Ну, пожалуйста!

- Нет.

- Ну, пожалуйста. Честное благородное. Никому.

Элоиза допила виски и поставила стакан прямо на грудь.

- Ты расскажешь Акиму Тамирову, - проговорила она.

- Да что ты! То есть я хочу сказать - ни за что, никому...

- Понимаешь, его полк стоял где-то на отдыхе, - сказала Элоиза. Передышка между боями, что ли, так в письме было, мне его друг написал. Уолт с одним парнем упаковывали японскую плитку. Их полковник хотел ее отослать домой. А может, распаковывали, вынимали из ящика, чтобы перепаковать, - точно не знаю. Словом, в ней было полно бензина и всякого хламу - она и взорвалась прямо у них в руках. Тому, второму, только глаз выбило. - Элоиза вдруг заплакала и крепко обхватила пальцами пустой стакан, чтобы он не опрокинулся ей на грудь.

Скользнув с дивана, Мэри Джейн на четвереньках подползла к Элоизе и стала гладить ее по голове:

- Не плачь, Эл, не надо, не плачь!

- Разве я плачу? - сказала Элоиза.

- Да, да, понимаю. Не надо. Теперь уж не стоит, не надо.

Стукнула парадная дверь.

- Рамона явилась, - протянула Элоиза в нос. - Сделай милость, пойди на кухню и скажи этой самой, ка ее, чтобы она накормила ее пораньше. Ладно?

- Ладно, ладно, только ты не плачь! Обещаешь?

- Обещаю. Ну, иди же! А мне неохота сейчас идти в эту чертову кухню.

Мэри Джейн встала, пошатнулась, выпрямилась и вышла из комнаты. Вернулась она минуты через две, впереди бежала Рамона. Бежала она, стуча пятками, стараясь как можно громче шлепать расстегнутыми ботинками.

- Ни за что не дает снять ботинки! - сказала Мэри Джейн.

Элоиза, так и не поднявшись с полу, лежала на спине и сморкалась в платок. Не отнимая платка, она сказала Рамоне:

- Ступай скажи Грэйс, пусть снимет с тебя боты. Ты же знаешь, что нельзя в ботинках...

- Она в уборной, - сказала Рамона.

Элоиза скомкала платок и с трудом села.

- Дай ногу! - сказала она. - Нет, ты сядь, слышишь?.. Да не там, тут, тут... Ох, матерь божия!

Мэри Джейн ползала под столом на коленках, ища сигареты.

- Слушай, знаешь, что случилось с Джимми? - сказала она.

- Понятия не имею. Другую ногу! Слышишь, другую ногу! Ну!..

- Попал под машину! - сказала Мэри Джейн. - Какой ужас, правда?

- А я видела Буяна с косточкой, - сказала Ромона.

- Что там с твоим Джимми? - спросила ее Элоиза.