Колдовские страсти - Мария Жукова-Гладкова

С Зойкой я вообще люблю поболтать, да и Анна Ивановна ее любит, мы частенько общаемся. Зойке нужна разрядка – устает она от такого количества посетительниц за день. И ведь поскольку она вникает в проблемы своих клиенток, душевные силы у нее уходят, ей самой отдохнуть надо, высказаться перед кем-то, а мы, соседки, для этого подходим великолепно, хотя бы из территориальных соображений – ехать никуда не надо и засидеться можно за полночь. Я вообще много раз поражалась, откуда в Зойке столько силы – по габаритам она раза в два, если не два с половиной, меньше меня: небольшого росточка, худая, с остреньким носиком, вот только коса у нее толстенная, ниже пояса.

Пока я намывалась в душе (в ванну сесть не могу: не помещаюсь, мне бы бассейн, как у бегемота в зоопарке), Анна Ивановна сходила за Зойкой, и они расположились на кухне. От ужина Зойка отказалась, я питалась в гордом одиночестве, а они с бабушкой пили чай.

– Ну как сегодня у тебя денек? – поинтересовалась я у соседки с набитым ртом.

– Народу много было, – усталым голосом сообщила Зойка. – Вымоталась. – Потом помолчала немного и посмотрела на нас с бабушкой: – Я, возможно, не в свое дело лезу, но, тетки (она нас так называет), скажите честно: что за дела у вас с китайцами? Вот, честно, не думала, что к вам какие-то узкоглазые телевизор привезут. Или это вы новый в китайской фирме купили? И они доставили? Чего вы тогда на отсутствие бабок плакались?

Анна Ивановна заулыбалась, я тоже растянула губы до ушей – возможно, заразилась от господина Лима, днем распивавшего чаи с нами на этой же кухне. Вот еще поклонюсь Зойке – и точно стану Лим номер два.

– Откуда про телевизор вынюхала? – спросила я для начала. – Ты у нас что, теперь еще и ясновидящая? Взгляд сквозь стены проникает?

– Ой, надо бы наливочку открыть, – подала голос бабушка и на меня глянула. – Танечка, телевизор бы, ну чтоб хорошо работал… ну сама понимаешь…

Бабушка, несмотря на семьдесят один год, большая любительница наливочек, и если ее вовремя не остановить, может и буянить начать. Случалось такое на моей памяти. Выпить для нее – дело святое, хотя частенько вспоминает белую горячку своего благоверного. А какую закусочку она готовит… В особенности под водочку… Черные груздочки, которые я в лесу собираю, а капустка, огурчики – маленькие, крепенькие… Ох, не могу: слюнки потекли, и выпить захотелось.

В общем, я кивнула, из-за стола выпрыгнула и к стенному шкафу, который у нас у входной двери, резвенько поскакала. Шкаф – самая удачная часть нашей квартиры, за все остальное проектировщиков надо бы за ноги вниз головой подвесить, в особенности если вспомнить еще сливную трубу (с крыши), которая проходит в квартире напротив, за их входной дверью. У них плесень над дверью постоянно, а осенью, пока отопление не дали, все двери открываются с большим трудом. В те периоды я радуюсь нашей «распашонке» – мы, слава богу, живем без трубы, хотя и без изолированных комнат. У нас, конечно, других «прелестей» предостаточно (чтоб проектировщикам десять раз икнулось), но все-таки, по-моему, лучше, чем с трубой.

Наливочку бабушка у нас тоже сама готовит, ягодки черноплодной рябины и вишневые листики считает (она у нас всегда строго рецепту следует), и, как и все остальное, наливочка у нее получается – пальчики оближешь.

Мы выпили за телевизор, потом его для Зойки специально включили, сами в очередной раз поохали, восторгаясь многочисленными цветами (наш-то старый в основном одним красным казал – поэтому и назывался цветным). Эти самые многочисленные цвета продемонстрировал нам в одном из своих незабвенных клипов известный Филипп Зайкин (он же – рыбкин глазик и банькин тазик), вслед за которым мы насладились зрелищем серебристых роботов в водолазных очках, один из которых срывал с груди белую манишку и пытался напялить на то место, где у Адама был фиговый листок, но она там почему-то не держалась. Поняв, что третий номер программы представляет собой адскую смесь аэробики с цыганочкой, а также убедившись в многообразии красок в «Панасонике» и патологических типов на Руси, мы телевизор выключили и вернулись в кухню.

Петьки дома еще не было, он опять где-то халтурил на пару с дружком. А может, и не только халтурил, дело-то оно молодое. Главное – только б на здоровье. Я за то, чтобы он гулял побольше, лучше пусть по улице шляется, а не по Интернету своему. Вредно, говорят, столько перед компьютером сидеть. Я это сыну постоянно повторяю, правда, особых результатов своего воспитания не вижу.

Но Зойку интересовали китайцы. Нам с бабушкой захотелось похвастать своими достижениями – ну мы и выдали соседке все события последних дней под наливочку, бутылку которой быстренько на троих приговорили. Да и что таким трем теткам, как мы, какие-то пол-литра сладенькой?

– А ты откуда про китайцев узнала? – спросила я у Зойки, закончив свой рассказ.

– Ленька видел, как они выгружались из машины внизу, он с ними в лифт не поместился, потом, когда поднялся, услышал, что они в вашей квартире шастают. Слышимость-то у нас сама знаешь какая. Чего тебе объяснять?

Я кивнула. Я часто радовалась, что у нас последний этаж. Лучше протечки, чем соседи-алкоголики сверху. Или соседи-плясуны. Или соседи с утками. С утками (вернее, индоутками) у нас на лестнице вообще хорошо. Первыми их завели на нашей площадке в двухкомнатной – там живут мама, папа и бабушка, ну и четыре утиные семьи (селезень плюс две утки – семья), три птицы постоянно сидят на яйцах, по квартире также шастают тридцать или сорок маленьких (в зависимости от того, сколько вывелось) и столько же подрощенных. На этих птичках наши производители купили дочери квартиру, а сыну – машину. Вначале соседи под ними все бегали ругаться, а мы с Зойкой удивлялись: неужели утки так громко топают? Потом подумали: если учитывать количество взрослых особей и утят… Да еще и то, что они купаются – у них там мини-бассейн оборудован… Но потом соседи снизу прониклись прибыльностью предприятия и тоже завели себе птичек, и теперь уже к ним стали бегать с седьмого этажа. Сейчас на седьмом уже живет одна утиная семья… А на шестом этаже имеет свою базу некое лицо кавказской национальности по кличке Ахмет, поставляющее в наш город фрукты со своего родного юга, так что он индоутиный бизнес воспринимает правильно и относится к нему положительно. Поэтому и говорю, что Задорнова надо приглашать – ну или в «Аншлаге» наш дом показывать.

– Зой, а тебя что, еще чем-то удивить можно? – вылупилась я на соседку. – Ты уже столько всего наслушалась. Были у нас китайцы. Ну и что? Может, я следующую кореянку подберу. Или японку. Или негритянку. Я же не знаю, кого у нас теперь из машин выкидывают. Может, снимет мужик по пьяни какую-то экзотическую телку, а потом очнется. Ты же знаешь, что наши за рулем всегда трезвеют? Коля-то, царствие ему небесное, всегда трезвел. Так, Анна Ивановна?

Бабушка кивнула и также в дополнение к сыну вспомнила и своего мужа, сказав, что усаживание в родные раздолбанные «Жигули» снимало у него приступ белой горячки гораздо лучше всех лекарств.

– Так, давай оставим твои следующие приключения, – с самым серьезным видом заявила Зойка. – У меня свое мнение насчет того, кого стоит, а кого не стоит на улице подбирать, но оно к делу не относится. Я о конкретной китаянке.

– Слушай, какое тебе до нее дело? – откровенно не понимала я. Что там Зойка надумала? Да, я принесла в дом девушку, потому что мне стало ее жаль, я сделала все от меня зависящее, чтобы ее спасти. Теперь ее забрал отец. Дальше что?

Но в этот момент я вспомнила, что видела испуг, промелькнувший в глазах Мей Лу… Чего она боялась? Но я об этом при всем желании не могла ее спросить – мы говорили на разных языках…

– Значит, так, – вздохнула Зойка и выдала нам с бабушкой информацию, от которой наши челюсти поползли вниз, долго на место не возвращались, а когда вернулись, бабушка заявила, что после такого обязательно надо принять водочки. Без крепкого напитка она на такие темы не то что говорить, а думать не может.

… В последнее время (где-то с полгода) к Зойке с Ленькой стали ходить клиентки с проблемами, не встречавшимися в ее практике раньше.

К ней обратилось пять человек, у которых куда-то исчезли дети от двенадцати до девятнадцати лет. Зойка за такие дела никогда не бралась, понимая всю нереальность поиска пропавших. Хотя, насколько ей было известно, одна «колдунья», оперирующая в Питере, имеет в своем штате (подпольном, естественно) бригаду мужиков из бывших и действующих ментов и военных, которые и занимаются поиском пропавших людей – то есть, в принципе, выполняют свои непосредственные обязанности и применяют на практике знания, полученные во время учебы в государственных учреждениях. Но раз народ перестал верить государственным службам и предпочитает искать пропавших людей через экстрасенсов – что ж, ментам приходится этим магам-колдунам отстегивать процент. Вернее, маг, получающий заказы, отстегивает процент действующим органам. Но все довольны, так как в результате на карман получается больше, чем на государственной службе.