Колдовские страсти - Мария Жукова-Гладкова

Бояров, как и следовало ожидать, приехал вместе с Ленкой.

– Ты опять во что-то вляпалась? – хмыкнула Людкина сестра. Я смолчала, просто пригласив обоих гостей в комнату, где на диване лежала девушка.

– М-да, – только и изрек Бояров, но не зря его клиника пользовалось успехом в городе: гинекологию свою он знал, как и Ленка.

Не откладывая дело в долгий ящик, они осмотрели девушку, посовещались шепотом, потом объявили мне, что ее нужно немедленно доставить на операционный стол.

– Одеяло давай какое-нибудь, – велел Бояров. – Не так же ее нести.

Анна Ивановна тут же подсуетилась и сказала мне на прощание, что не ляжет, пока я не вернусь. Сынок, как я догадывалась, снова уйдет в Интернет и моего отсутствия не заметит.

А мы с Бояровым и Ленкой помчались на Ленкиной машине в клинику, благо было недалеко.

На операции я раньше не присутствовала никогда, но тут пришлось освоить еще одну профессию: не вызывать же Боярову медсестер среди ночи. Слава богу, что от вида крови я сознания никогда не теряла, но зрелище, признаюсь, было не самое приятное в моей бурной жизни. Врачом мне становиться никогда не хотелось, а про мужиков-гинекологов я вообще всегда думала: как они потом с женщинами в половые отношения вступают? Хотя, если судить по Боярову, очень даже активно: если бы не Ленкино зоркое око, еще бы и пациенток «лечил» вполне определенным способом на своем рабочем месте. Или подобная специальность, наоборот, способствует пробуждению и развитию кобелиных наклонностей? Ладно, не буду углубляться в научные дебри.

Бояров с Ленкой действовали слаженно и девушку в скором времени зашили, а также обработали ей все наружные кожные повреждения, потом Бояров перенес ее на кровать в отдельной палате, где также стоял и диванчик для родственников.

– Дежурить будешь ты, – сказал он мне.

Я кивнула и поинтересовалась, что мне конкретно делать.

– А ничего, – сказал он. – До утра не проснется. Но когда очнется, лучше, чтобы рядом кто-то был. Успокоишь. А завтра днем и я подгребу, посмотрю. Жаль, конечно, что у нас все в отпуске на время ремонта и первая смена только в понедельник выходит. Вызвать, конечно, можно, но, наверное, ни к чему. Полежит тут пару дней – и к себе ее заберешь. На понедельник у нас уже операции назначены… Значит, увезешь в воскресенье вечером. Думаю, оклемается.

– Ты что, хочешь сказать, что через двое суток уже бегать сможет? – воскликнула я.

– Бегать не сможет, но в чувство придет. У тебя дома полежит. Вы-то с бабулей, как я понимаю, такой уход обеспечите, что ни в одной больнице такого не будет. Тань, тебе бы, может, еще одного ребенка родить? Столько в тебе энергии невостребованной, я прямо поражаюсь. Ну хоть мужика заведи, что ли.

– А где его взять-то? Мои ровесники или спились, или заняты все – те, что поприличнее.

– Кто ищет – тот всегда найдет, – изрекла Ленка. – Вон она очухается, – Ленка кивнула на девушку, – ты и попроси найти себе какого-нибудь узкоглазого. В знак благодарности. Говорят, китайцы – любовники хорошие, искусство любви у них тысячелетиями изучают, потом «Камасутры» всякие пишут.

– Это Индия, а не Китай, – встрял Бояров. – Чему тебя только в школе учили?

– Этой самой «Каме» с утра и с вечера, – засмеялась Ленка.

«Вот только китайца или корейца мне не хватало для полного счастья», – тем временем подумала я. В особенности в моей «распашонке».

– Ладно, Таня, мы поехали, – сказала Ленка. – Если что – звони. Надеюсь, что все будет в порядке. Но вообще-то над ней здорово поизмывались…

Глава 2

До вечера воскресенья я жила в объединении «Алена», еду мне и девушке привозил сын. Бояров с Ленкой ее дважды осмотрели и дали добро на перевоз ко мне. Я не была уверена в том, что это стоит делать, но они категорически отказались оставлять ее у себя в клинике. С понедельника должны были поступать клиентки, которые за свое пребывание и таланты Боярова будут отстегивать немалые бабки. Но спасибо Олегу с Ленкой и за то, что они сделали.

У меня дома мы разместили больную на моем диване, а я устроилась на широком матрасе на полу. Девушка жестами стала показывать, что сама ляжет на пол, но мы втроем в ответ показали, что тверды в своем намерении разместить ее на диване.

Девушку звали Мей Лу, и была она китаянкой. По-русски она многое понимала, кое-что могла сказать сама, но по большей части мы общались на пальцах. Как я заметила, сынок на нее все время украдкой поглядывал, что для Мей Лу не осталось незамеченным. Она скромно опускала ресницы. Девушке, по ее признанию, было двадцать два года, хотя, откровенно говоря, я могла бы ей дать любой возраст от шестнадцати до тридцати, точнее определить не могла своим русским глазом.

В понедельник Мей Лу показала жестами, что хочет позвонить. К сожалению, у моего аппарата длинный провод отсутствовал, так что я помогла постоялице дойти до него и усадила на табуретку перед телефоном.

– Таня, а она не в Китай случайно звонить собирается? – ухватила меня за рукав Анна Ивановна. – Если нам потом счет придет? Кто его оплачивать будет? Ты представляешь, сколько это стоит?

Мы с Анной Ивановной стали напряженно прислушиваться к вращениям диска – аппарат у нас допотопный, но выделить средства на новый никак не получается. Мои квартирантки со смехом каждый раз обещают презентовать – в особенности, если с кем-то из них клиент телефонным аппаратом расплатится.

Мей Лу набрала номер из семи цифр.

– Уф! – выдохнули мы с Анной Ивановной. Питерские номера как раз семизначные.

Мы обе превратились в два больших уха (а сидели мы на кухне, как две мышки, хотя я, как и обычно, чувствовала себя в ней бегемотом), но, к нашему великому сожалению, понять из разговора Мей Лу с неведомым нам абонентом ничего не смогли.

– Эх, надо было языки учить, – вздохнула Анна Ивановна.

– Надо, – кивнула я и тоже вздохнула. Хотя бы английский выучить, что ли, к пенсии? Вон Петька более или менее освоил, в особенности, когда у нас компьютер завелся. Познакомится еще с какой-нибудь девахой по своему Интернету и приведет в дом виртуальную реальность. Как она мне тогда по хозяйству помогать будет? Тоже виртуально?

Мей Лу говорила минут пятнадцать, но даже по ее голосу мы не могли разобраться в выражаемых ею эмоциях: интонации какие-то другие, отличающиеся от русских. Но мы с Анной Ивановной все равно слушали и то и дело многозначительно переглядывались. Я строила в голове различные версии, предполагаю, что бабуля наша тоже. Потом сравним. Кто эта китаянка? Откуда свалилась на наши шеи? И, главное, не нажили ли мы себе на буйные головы каких-то неприятностей, ее у себя приютив? Хотя я ведь не могла ее бросить умирать на газоне…

Затем, как мы услышали, Мей Лу положила трубку на полированную тумбочку, на которой стоял аппарат, и двинулась по стеночке в кухню. Мы с Анной Ивановной тут же вскочили ей навстречу.

– Вы, – сказала Мей Лу, на меня глядючи своими черными глазами. – Там. Папа. Позялюста. – И показала в сторону прихожей.

По-моему, «позялюста» было любимым русским словом нашей постоялицы, она заменяла им «спасибо» и ряд других.

Расспросить я ее, к сожалению, ни о чем не могла (вернее, могла, но толку-то? Как она мне отвечать будет?), так что только кивнула и проследовала к телефону.

– Алло! – сказала с некоторой робостью. Что там за папа и на каком языке он намерен со мной общаться? Кстати, мафиози своих начальников папами зовут или как-то по-другому? В смысле, при личном обращении? Про крестных отцов слышала не только моя подруга Людка, но и мы с бабулей. Тема-то весьма модная в наше время.

– Добрый день, – сказал мягкий мужской голос с небольшим акцентом. – Меня зовут господин Лим, я – отец Мей Лу.

– Здрасьте, – протянула я, немножко обалдев, в первую очередь от того, что господин Лим очень даже неплохо лопочет по-русски.

Он выяснил мое отчество, тепло поблагодарил за Мей Лу, которая, как он выразился, «ему все рассказала», и попросил разрешения приехать за дочерью, для чего хотел узнать наш адрес. Я сказала про клинику Боярова, про то, что врачи еще должны осмотреть Мей Лу и будут ко мне заезжать каждый день, так что, может, стоит пока оставить девушку у меня? Я глянула на Мей Лу, подпиравшую стенку напротив. Услышав мое предложение, Мей Лу вроде обрадовалась: в черных глазенках промелькнула радость, но потом ее лицо лишилось всякого выражения.

Мой же собеседник проявил настойчивость в своем желании со мной познакомиться.

– Татьяна Александровна, я в состоянии обеспечить своей дочери лучших врачей, не беспокойтесь. Я – богатый человек, Татьяна Александровна. Давайте я приеду к вам, и мы все обговорим лично. Я хочу вас отблагодарить.

– Да не за что меня благодарить! Я сделала то, что сделал бы любой нормальный человек! Не могла же я оставить Мей Лу на газоне!

– К сожалению, Татьяна Александровна, далеко не каждый человек поступил бы так, как вы, – проворковал китаец. – Продиктуйте мне, пожалуйста, свой адрес.