Врата времени - Лайон Де Камп

Енох забыл про следы от колес!

— Учти! Все, что бы ты сейчас ни заявил, может быть использовано против тебя, — напомнил о моих правах старина Шелби. — Теперь можно и отправляться, Сет.

И мы отправились в участок. Когда мы приехали в поселок, то полицейскую машину буквально облепила толпа зевак. Горластые бабы начали подбивать “настоящих мужчин” тут же “разделаться” со мной. Но шерифу удалось их отогнать, и я наконец очутился в местной каталажке, в тиши и полной безопасности. Меня поместили в среднюю камеру. Две боковые оказались свободными, так что я пребывал в привычном одиночестве. Разумеется, не считая Еноха.

Рано поутру Шелби вместе со своими помощниками куда-то испарились. Видимо, они решили попытаться извлечь тело блондинки. Мне не было сказано ни единого слова и вопроса, и этот факт меня сильно обеспокоил.

Шелби оставил здесь хозяйничать Чарли Поттера, который принес мой завтрак и принялся сыпать вопросами.

Я по-прежнему хранил молчание. Что толку разговаривать с таким придурком, как Чарли Поттер? Да и к тому же он считал меня психом, как и толпа снаружи.

Посудите сами, что я мог рассказать ему? Он ведь все одно ни за что мне не поверил бы, расскажи я ему правду про Еноха.

Вот я и молчал да слушал его разглагольствования.

Чарли с важным видом поведал мне о поисках Эмили Роббинс и о том, что шериф уже давненько обратил внимание на исчезновение разных людей. Чарли сообщил, что предстоит крупный процесс и из округа уже выехал прокурор. И еще он слышал, что будто они пригласили какого-то доктора, на предмет моего состояния здоровья.

И что вы думаете? Только-только я поел, как появился тот самый доктор. Чарли увидел, как тот подъехал к управе, и проводил его внутрь здания, едва успев захлопнуть дверь перед парочкой настырных обывателей. Тем взбрело в голову меня линчевать. Нет, вы только подумайте!

Док оказался коротышкой с идиотской бороденкой. Звали его Сильверсмит. Он деловито отправил Чарли в контору у входа, а сам устроился поудобнее перед камерой и завел со мной разговор по душам.

До этого момента я ничего особого не чувствовал, поверьте. Все произошло так стремительно, что я толком еще не успел осознать происходящее. Здорово смахивает на отрывок из сна: шериф, толпа, разговоры о каком-то процессе, угрозы линчевания…

Но с появлением доктора Сильверсмита что-то встало на свои места. Он был самой настоящей реальностью. Разговаривал спокойно, как добрый врач с больным пациентом. Похоже, он собирался упечь меня в психушку, как только будет найдена моя мамочка. О том, что с нею произошло, он спросил едва ли не в первую минуту нашего общения. От такого внимания к моей скромной персоне я почувствовал себя с ним легко и свободно.

Вскоре я уже рассказывал ему о том, как мы с маменькой жили в заброшенном сарае, как она варила приворотные зелья на продажу, о большом котле и ночном сборе трав. Рассказывал о тех ночах, когда она уходила куда-то в одиночку, и как я вслушивался в странные звуки ночи, доносящиеся откуда-то издалека.

Потом мне наскучило рассказывать, но док и сам кое-что знал и продолжил, сообщив мне, что мою мамочку все называли “ведьмой” и что однажды вечером к нам ввалился Санто Динорелли и зарезал ее, потому что она продала приворотное зелье его дочери, и та сбежала с каким-то охотником. Сильверсмит знал и о том, что с тех пор я жил в сарае один-одинешенек.

Но он ничего не знал о Енохе!

Том самом, что дрых у меня на макушке, нисколечко не заботясь о том, что со мной тут происходит…

Не знаю почему, но я заговорил с доком о Енохе, пытаясь втолковать ему, что ту блондинку убил вовсе не я, потому мне и пришлось упомянуть о Енохе и рассказать, как матушка заключила ту памятную сделку в лесу. Меня она, как всегда, не взяла с собой — мне тогда едва исполнилось двенадцать, — но забрала у меня немного крови, уколов палец иглой и нацедив в небольшую бутылочку. Не могу утверждать, чем она занималась всю ночь, но, вернувшись поутру, Енох уже был с нею. Видеть, конечно, я его не мог, но матушка рассказала все о нем, и тогда я впервые почувствовал, как он забрался ко мне на голову.

— Он будет с тобой всегда, — сказала женщина. — Станет заботиться о тебе и всячески помогать.

Вот это все я и выложив доктору, объясняя, почему вынужден подчиняться Еноху, после невосполнимой потери маменьки. Енох защищал меня, понимая, что я не выживу в одиночку. Я попытался объяснить это Сильверсмиту, поскольку он показался мне умным и добрым человеком.

Как я ошибся!

Я сразу это понял, как только увидел его пронзительный взгляд, поглаживание бороденки и постоянное приговаривание: “Да-да, разумеется”.

Глаза у него были точь-в-точь, как у шерифа Шелби. Буравчики. Недоверчивые. Внимательные. Следящие. И подсматривающие глаза.

Потом он принялся задавать всяческие забавные вопросики. Странно, ведь он должен спрашивать о Енохе, но вместо этого Сильверсмит жаждал узнать, не слышу ли я некие еще потусторонние голоса или видел ли я нечто такое, о чем он заведомо знал, что это полнейшая чепуховина и вымысел.

Затем он поинтересовался моими ощущениями после убийства Эмили Роббинс, мол, не хотелось ли мне с нею… нет, такое повторить язык не поворачивается! Честное слово, он сейчас разговаривал со мной, как с настоящим сумасшедшим!

Но я лишь рассмеялся в ответ и решил впредь помалкивать в тряпочку. Тогда он заметно приуныл и удалился, сокрушенно покачивая головой. Я вновь рассмеялся ему вдогонку, сознавая, что он так и не разнюхал того, что ему так хотелось.

А хотелось ему выпытать тайны маменьки и Еноха, это точно.

Но номер не прошел, поэтому я так веселился. Посмеявшись от души, я завалился спать и провалялся таким образом почти до вечера.

А проснувшись, увидел прямо перед решеткой камеры незнакомца с пухлой физиономией и добрыми глазами.

— Привет, Сет, — улыбнулся толстяк. — Как спалось?

Я почесал на макушке. Еноха, разумеется, не обнаружил, но я-то твердо знал, что он на месте и продолжает давить на массу. Он ловко умеет изворачиваться, даже когда спит.

— Ты только не волнуйся, я тебя не собираюсь обижать, — продолжал незнакомец.

— Вас прислал доктор?

— Ну, почему обязательно доктор, — рассмеялся тот. — Меня зовут Кэсиди. Эдвин Кэсиди, окружной прокурор. Здесь везде я распоряжаюсь, сынок. Не будешь возражать, если я войду к тебе?

— Но меня тут заперли.

— У меня найдутся и ключи.

Он отпер камеру, вошел и присел рядом на нары.

— А вы не боитесь меня, сэр? Меня все считают убийцей.

— Нет, Сет, — опять рассмеялся он. — Не боюсь. Я ведь знаю, что ты и не думал никого убивать.