Отсроченная смерть - Илья Деревянко

Впрочем, я отвлекся. К утру кровь просочилась бы сквозь пол (перекрытия в нашем доме старые, изношенные) и начала бы капать с потолка у соседей этажом ниже. Ночью они слышали долгую подозрительную возню в моей квартире, возможно, начали подозревать недоброе, и когда увидят кровь, спешно вызовут милицию. А та передаст меня в «нежные объятия» Аппарата внутренних расследований ФСБ. С ног до головы увешанного доказательствами вины…

– Б-р-р!!! – я передернулся в ознобе, вытер со лба холодный пот, и в следующую секунду в дверь осторожно постучали.

Заглянув в телескопический глазок, я увидел на лестничной площадке Васильича, а также четверых крепких мужчин с каменными лицами, одетыми в одинаковые черные пальто. Оружия ни у кого видно не было. Кобуры выпирают из-под одежды только у «чайников», а эти, как я сразу почувствовал, являлись матерыми профессионалами.

– Ты как? – едва я открыл дверь, шепотом осведомился Логачев, не дожидаясь ответа, приподнял пальцем мое веко, внимательно осмотрел глазное яблоко, проверил пульс на шее и спросил: – Капсулы принимал?

– Да.

– Сколько?

– Три.

– Гм. Вообще-то, правильно, но… недостаточно, – покачал головой Васильич, – «…» препарат коварный. И даже после принятия противоядия способен сыграть с тобой злую шутку. Необходимо полностью очистить от него кровь. Я же тебя учил. Эх ты! Троечник! – с этими словами Логачев вынул из кармана шприц-тюбик, бесцеремонно задрал на моей руке рукав и ловко сделал укол в вену.

– Подействует через пару минут, – напомнил он. – Тогда отправишься в ванную и… Впрочем, теорию ты знаешь, а сегодня, считай, у тебя «лабораторная». Давай показывай добычу. Или гости еще не прибыли?!

– Тут они, – вздохнул я и добавил обиженно: – Никакой я не троечник. Про очистку крови все прекрасно знаю, но времени на нее не было.

– Ладно, не дуйся. Шучу! – добродушно проворчал Васильич, первым вошел в комнату и задушенно ахнул: – Боже Милостивый! Дочка Рябова! Так вот кого они решили выставить твоей жертвой!.. Что с ней?!! Почему без сознания?!!

– Семина сказала снотворное. Вскоре, дескать, сама очнется, – лицо Логачева вдруг поплыло и раздвоилось.

– Как спрашивал?! – недоверчиво сощурил он оба левых глаза.

– Психологически… надавил, – меня сильно шатнуло, тело внезапно ослабело, к горлу подкатила тошнота.

– Дуй в ванную, пока не поздно, – распорядился Васильич. – А с этой шалавой я сам потолкую…

Смысл последней фразы я разобрал с трудом, поскольку, заплетаясь ногами, уже вваливался в ванную. (Вернее, в совмещенный санузел.) С грехом пополам заперев дверь, я трясущимися руками сорвал с себя одежду, бросил поверх нее оружие и… пошло-поехало. Первым делом меня вывернуло наизнанку (хорошо мимо унитаза не промахнулся). А дальше началось самое главное. Процедура, доложу вам, не из приятных. Вколотый Логачевым препарат добросовестно очищал мою кровеносную систему от «…» и прочих шлаков. НО КАК! Подробности описывать не буду (мне их просто вспоминать жутко!) Скажу лишь одно. Спустя неопределенный промежуток времени (то ли год, то ли два) я стоял на дне ванны в луже собственного пота, мокрый как цуцик и трясущийся в лихорадочном ознобе. Ужасно хотелось пить. (Еще бы! Такая потеря жидкости!) Включив воду, я надолго припал губами к крану. Вылакав не менее трех литров, я наконец утолил терзающую нутро жажду, перевел дыхание и минут пять простоял под горячим душем, смывая с тела едкий, вонючий пот. Озноб постепенно прошел, ватное тело окрепло, самочувствие заметно улучшилось. Вытеревшись насухо махровым полотенцем, я оделся, снова вооружился, спрыснулся душистым одеколоном и вернулся в комнату. Судя по электронным часам на стене, я отсутствовал около сорока минут. Однако в комнате успели произойти значительные изменения. Ни Семиной, ни обоих убийц, ни подручных Логачева там уже в помине не было. Васильич сидел за столом рядом с очнувшейся Ириной и заботливо поил ее черным кофе.

– А вот и ты, Лунный Тигр, – завидев меня, расцвела она. – Подсаживайся к нам!

Девушка выглядела вполне здоровой, хотя и усталой. На щеках теплился легкий румянец.

– Лунный Тигр! – скептически прищурился Васильич. – Ну-ну…

– А что такое? – мигом взъерошилась дочка шефа.

– Нет, нет, все нормально. Не надо выцарапывать глаза старому служебному псу! – в притворном страхе он прикрыл лицо руками, пружинисто поднялся на ноги и уже нормальным тоном обратился ко мне: – Давай «Тигр», отвези потерявшегося котенка домой. А затем не мешкая двигай сюда. – Логачев протянул мне бумажку с адресом. – Мой человек тебя встретит.

– Пленные? – лаконично уточнил я.

– Да. Тебе же надо получить ВСЮ информацию…

Указанный в записке адрес оказался ничем не примечательным офисным зданием в нескольких кварталах от Лукьянки. Я подъехал туда в двадцать минут седьмого, на полчаса позже, чем изначально рассчитывал. Передача Ирочки в руки плачущей от счастья матери затянулась надолго. Жена Рябова то, причитая, лобызала вновь обретенную дочь, то норовила напоить меня чаем… (И на фига, спрашивается? – Д.К.)… И, главное, ни в какую не хотела отпускать. Дочь, между прочим, тоже. Вновь завела старую песню о «Лунном Тигре, спасителе юных девушек» (см. «Операция Аутодафе») и требовала, чтобы «Тигра» накормили до отвала. Нельзя ему, дескать, без усиленного питания. Я краснел, потел, невразумительно бормотал о неотложных делах, но ни та, ни другая не желали ничего слушать. Сам генерал в квартире отсутствовал, а посему не мог заступиться за подчиненного. (Вчера вечером он вылетел в срочную командировку в Питер.)

В конце концов помощь все-таки пришла в лице десятилетней Олечки – младшей дочери шефа.

– Да отпустите вы человека! – не по-детски твердо потребовала она. – Неужто не видите, он страшно спешит! А вы сырость развели, за штаны ему цепляетесь. Не стыдно?!

– А? – ошалело вытаращились мои невольные мучительницы.

Воспользовавшись их замешательством, я пулей вылетел на лестницу и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз к ожидающей у подъезда машине…

У «офиса», косясь на часы, переминался с ноги на ногу один из недавно виденных мною подручных Логачева.

– Идемте, полковник, вас ждут, – пробасил он, – о машине не беспокойтесь. За ней присмотрят.

– Да кому она нужна?! – презрительно фыркнул я, имея в виду свою неказистую, видавшую виды «девятку». – На подобную рухлядь ни один угонщик не позарится!

– Зато могут бомбу подложить, – невозмутимо возразил логачевец и повторил: – Идемте!

Вместе с ним мы зашли внутрь здания, миновали просторный холл с пустующим столом охранника и неработающим турникетом, прошли мимо двух кабин лифтов и по узкой лесенке спустились в полуподвал, до половины заставленный какими-то коробками.

– Минуточку, – подручный надавил ладонью на выступ в углу. Кусок стены бесшумно скользнул в сторону, открыв третью кабину, с виду ничем не примечательную.

– Прошу, – когда двери раздвинулись, вежливо предложил мой сопровождающий и, зайдя следом, нажал кнопку «-8». Других (без знака «-») на панели управления просто не было. Спустя секунды двери вновь раздвинулись, мы прошли метров двадцать по прямому выложенному плиткой коридору и уткнулись в пластиковую дверь в тупике, одного цвета со стенами, практически не отличимую от них.

– Прошу, – набрав на небольшом пульте комбинацию цифр, вновь повторил логачевец.

Дверь распахнулась, и в нос мне ударил тяжелый, смешанный запах горелого мяса, пота, каких-то медикаментов и человеческих испражнений. За дверью находилось обширное помещение, поделенное невысокими барьерами на пять отсеков разных размеров. В одном, дальнем, зловеще возвышалась работающая кремационная печь, в другом размещались четыре стальные клетки, в третьем стояли три оцинкованных стола со специальными зажимами для рук и ног, четвертый представлял собой подобие комнаты с диваном, креслами, чайным столиком, видеодвойкой. И, наконец, пятый являлся точной копией средневековой камеры пыток, в углу которой виднелась массивная, чуть приоткрытая крышка канализационного люка… (Так вот откуда запах дерьма! – Д.К.)… В четвертом отсеке вольготно развалились в креслах полковник Логачев и генерал Нелюбин. А трое подручных Васильича аккуратно пристроились на краешке дивана, готовые в любой момент сорваться с места и выполнять приказы начальства.

В помещении было довольно многолюдно. Кроме людей вышеперечисленных, в клетках предсмертно стонали и молили о пощаде три незнакомых обнаженных типа с чудовищно разбитыми физиономиями, с изъязвленными паяльником телами. На столах лежали «обезьяна» и «черноволосый» и словоохотливо отвечали на вопросы мужчин в белых халатах.

А в пыточной камере два мордоворота в мясницких фартуках молча прикручивали проволокой к железному «стулу» бьющуюся в истерике обнаженную Вику…