Отсроченная смерть - Илья Деревянко

– Б…ди! – злобно выругался опомнившийся провокатор, вскакивая на ноги. – Переиграли, уроды еб… Г-р-р-х-х, – получив от меня ногой под дых, он согнулся пополам, надсадно хрипя и роняя слюни.

– Не надо грязно выражаться, – прежним тоном посоветовал Борис Иванович. – Вы находитесь в приличном обществе, а не на эспээсовской блатхате.

– Иначе весь ливер отобьем. Для начала! – грубым голосом пообещал Логачев.

– И, вообще, зря ты ерепенишься, – миролюбиво добавил я. – Вообразил небось будто с ходу отправишься в кремационную печь вместо меня и напоследок решил показать себя крутым парнем?!

Федоров уныло промолчал, однако в глазах у него отразилось: «Да, именно так!»

– Напрасно, дорогуша, напрасно! – придавил его взглядом Васильич. – Наши мастера заплечных дел недаром зарплату получают. И если ты надеешься умереть с гордо поднятой головой, то вынужден тебя разочаровать – ничего не выйдет! За несколько дней интенсивной обработки ты превратишься в жалкое, трясущееся, спятившее от боли существо, которое будет молить лишь об одном: – «Прекратите весь этот кошмар! Скорее суньте меня живым в печку!!!»

Слова Логачева (вкупе с тяжелым, леденящим душу взглядом) подействовали на пленника должным образом.

Дерзкий вызов в глазах потух, сменившись беспросветным отчаянием. Красиво очерченное лицо смертельно побледнело. (На сей раз по-настоящему.) На лбу, на носу, на щеках выступили бисеринки пота.

– Вы сказали «надеешься умереть», – убито пробормотал он. – Ну а если нет?! Разве мы сможем договориться по-хорошему?!

– Разумеется, сможем! – лучезарно улыбнулся Нелюбин. – Ты будешь с нами активно сотрудничать, поможешь выйти на «басаевское наследство» и сдашь всех известных тебе господ, причастных к подготовке государственного переворота в начале 2008 года.

– А потом вы уничтожите меня как ненужный, отработанный материал, – губы Федорова заметно дрожали. – Разве нет?!

– Возможно, – не стал лукавить генерал. – Но до этого пройдет немало времени. И уничтожение уничтожению рознь. Сам знаешь! Кроме того… Кто знает, как оно там сложится? Вдруг ты окажешься о-очень ценным агентом? Тогда, невзирая на былые «заслуги», мы будем использовать тебя и дальше во благо Государства Российского. Как, например, того чеченца, из-за которого твои хозяева задумали подставить Корсакова. Он (в смысле чечен) злодей и мерзавец не меньше чем ты и заслужил не одну, а минимум несколько казней. Но… приносит большую Пользу! А посему – живет и процветает. Под нашим контролем, само собой. Не правда ли, Дмитрий Олегович?

Я утвердительно кивнул.

– Хорошо, я согласен с вами сотрудничать, – тускло произнес Федоров, – но они безжалостно устраняют всех свидетелей. По их приказу я велел Сущенко с Удаловым зарезать Семину, а им самим подсыпал в чай особый нигерийский яд[33]. Сегодня или завтра они умрут «естественной смертью» в ваших камерах-клетках. Ваше счастье, что допросить успели!.. Боюсь, и меня вскоре уберут, поскольку… – Майор внезапно пошатнулся, захлебнулся воздухом и ухватился обеими руками за сердце. Глаза у него покрылись мутной поволокой. На губах выступила пена.

– Проклятье! Его уже убрали! – воскликнул Логачев, бросаясь к майору и подхватывая падающее тело.

– «Отравленная рука», – коротко бросил он нам, достал из кармана маленькое шило, одним мощным рывком оголил насостоявшегося агента до пояса и начал поочередно колоть острием в какие-то точки на туловище.

Спустя некоторое время Федоров вновь задышал: редко, прерывисто, с надрывом. Глаза приобрели осмысленное выражение.

– Продержится секунд двадцать-двадцать пять, не более, – шепнул мне на ухо Нелюбин.

– Реанимировать нельзя? – также шепотом спросил я.

– К сожалению, нет!..

– Когда ты встречался с азиатом?! – настойчиво вопрошал между тем Логачев. – Говори же, говори! Я постараюсь тебя откачать!

– Через день… после разговора с Рюмашкиным, – чуть слышно прошелестел умирающий.

– Зачем? Где?

– В… спортзале… Он показывал мне… некоторые приемы… у-шу…

– Как его зовут? Как выглядит?!

– Толстый… лет пятьдесят… называет себя Лонг Шин… китаец, – по телу Федорова прошла волнообразная судорога. – Но паспорт у него… на корейское имя… недавно получил… российское гражданство…

– На какое имя паспорт?!! – Логачев не переставал выстраивать цепочку уколов, но Смерть уже вплотную приблизилась к майору… (я почти физически ощутил костлявое присутствие старой знакомой[34]. – Д.К.)… и бесцеремонно взяла свое.

– Ки-и-им, – сумел выдавить напоследок Федоров, сильно дернулся и застыл, уронив голову на плечо.

– Готов, – поднимаясь на ноги, угрюмо констатировал Логачев.

– Наши противники оказались гораздо предусмотрительнее, нежели мы рассчитывали, – тяжко вздохнул генерал. – Кстати, Рюмашкина они тоже убрали. Я просто не хотел вам говорить до завершения операции…

– Опять «отравленная рука»? – полюбопытствовал я.

– Нет, обычная автокатастрофа. Сегодня утром, по пути в офис у его машины отказали тормоза. Водитель погиб на месте. Рюмашкин, не приходя в сознание, по дороге в реанимацию. Грамотно работают, сволочи! – Нелюбин вздохнул еще тяжелее и сумрачно осведомился: – Итак, господа, сколько ниточек у нас осталось?

– Две, – не раздумывая, ответил я. – Одна – мой агент, вторая – азиат. Но тот уж по части Васильича. И по вашей, Борис Иванович.

– Иголка в стоге сена, – проворчал генерал. – Кимом зовут каждого второго корейца!

– Зря вы так, – не согласился Логачев. – Зацепки у нас есть, и немало! Называет себя Лонг Шин, – начал загибать пальцы он. – По национальности китаец, толстый, на вид лет пятидесяти… К тому же мастеров такого уровня – раз, два и обчелся! Все они так или иначе где-нибудь да засветились. (В среде профессионалов, естественно.) Попробую навести справки по собственным каналам. А вы, – обратился он к Нелюбину, – пробейте, пожалуйста, всех без исключения «Кимов», недавно получивших российское гражданство. Это значительно сузит круг подозреваемых. Дмитрий же тем временем займется работой с агентом. Глядишь, и возьмем гадов, не мытьем, так катаньем!

– Действительно! – просветлел генерал. – Вы оба абсолютно правы, а я… чего-то раскис. Прошу простить за минутную слабость и… начинаем действовать!!!

ГЛАВА 5

Сутки с лишним спустя.

Вечер понедельника

Разыгранный для покойного Федорова грандиозный спектакль все-таки принес определенную пользу. Сотрудники Нелюбина пустили по Конторе туманный слушок, будто бы «полковник Корсаков задержан до выяснения некоторых обстоятельств»… (читай – арестован и подвергается усиленной обработке. – Д.К.)… и неизвестные враги пока пребывали в уверенности, что их гнусный план сработал. На службе ни вчера, ни сегодня я не появлялся. Моя квартира стояла опечатанная. А сам я отдохнул, отоспался и отъелся в известном читателю «офисном здании». Потом тщательно загримировался у нелюбинских умельцев, послал агенту шифрованную эсэмэску и с наступлением темноты поехал на конспиративную квартиру, расположенную в престижном районе города, в монументальной сталинской высотке. И слушок, и грим, и выбор места встречи объяснялись трогательной заботой генерала о моем чертовом Эмире… (Век бы его не видеть, да нельзя! Слишком полезен! – Д.К.)…

Агента, как мы теперь убедились, никто из врагов не знал. Ваш покорный слуга вроде как находился под арестом. Стало быть, слежки за мной не будет, и все по идее должно пройти гладко. Но это по идее…

Однако если кто-то вдруг случайно увидит нас вместе… Особенно те, кому ненадо!..

Поэтому встречу назначили не на улице (в одном из условных мест), а на означенной конспиративной квартире – единственной, которую знал Эмир и где проходила вторая завершающая стадия его вербовки в августе 2004-го.

Для тех, кто не читал четыре предыдущие книги, вынужден дать о нем краткую справку. До вербовки Эмир (в миру Ваха Асланов) был самым настоящим «духом» из разряда «непримиримых». Активно участвовал в обеих чеченских войнах на стороне мятежников, а потом перебрался в Н-ск и, вероятно за «особые заслуги», возглавил Службу Безопасности недоброй памяти Умара Халилова – организатора целого ряда террористических актов в Н-ске, в том числе чудовищного взрыва в больнице на улице Березовая, унесшего жизни ста десяти человек. (Из них шестьдесят детских!)[35] Поймать проклятого Умара до поры никак не удавалось. (В Конторе ему помогал очередной предатель – генерал Боярский.) Так, например, в результате сложной оперативной комбинации мы вычислили Халилова, взяли штурмом его логово, но… террориста там уже не оказалось. Предупрежденный Боярским, он ушел из дома за час до начала штурма, бросив на произвол судьбы и домочадцев, и охрану. Вот тогда-то в наши руки и попал Ваха, единственный из выживших при штурме боевиков. (Тоже хотел смыться через подземный ход, да не успел.) Догадываясь о существовании предателя где-то в верхних эшелонах Конторы, мы с Рябовым сперва скрыли от коллег факт поимки Асланова (типа ухитрился удрать, собака!), а затем на собственный страх и риск провели хитроумную и жестокую операцию по его вербовке (см. «Изнанка террора»), одно упоминание о которой способно вызвать затяжную истерику у господ-правозащитников. Так или иначе, но наши действия оказались на редкость эффективны, спрыгнуть с крючка Ваха не мог при всем желании и в дальнейшем ударно, хотя и не добровольно, потрудился во благо Государства Российского. С его подачи нам удалось взять живым Умара Халилова, уничтожить подчиненную ему террористическую сеть, разоблачить иуду-Боярского, повязать кучу продажных ментов и спровоцировать беспощадную кровавую междоусобицу между наиболее враждебными России тейпами чеченцев. Кроме того, руками Вахи и его кунаков мы иногда обделывали такие делишки, о которые не желали мараться сами. Или же использовали их «втемную» в качестве ударной силы в некоторых щекотливых ситуациях. (Опять-таки, если не могли или не хотели задействовать соответствующие подразделения Конторы.) Одновременно, по мере необходимости, Ваха снабжал нас ценнейшей оперативной информацией…[36]