Без работы - Александр Александров

Мысли о благотворительности перебивали яркие впечатления иного порядка. С билбордов Крючкову приветливо улыбались картинки счастливой и самодостаточной роскоши. Павел следил за красивыми женщинами, изучал витрины дорогих магазинов, прикидывал стоимость пролетающих мимо шикарных машин.

Прошагав по Сущевской, Крючков повернул на Селезневскую, где перепрыгнул через скользкие трамвайные рельсы и продолжил идти в направлении Самотечной. Из-за деревьев высунулась угластая громада театра Советской Армии. Дорога вела под гору. И очень скоро Павел оказался на большой площади перед Суворовым, который, держа руку у шпаги, с высоты своего постамента с недоумением глядел на остановившегося перед ним Павла. Из-за ограды салтыковской усадьбы на героя топорщил усы взъерошенный Фрунзе. А со спины его закрывал бастион гигантского здания, возвышавшегося на фундаменте грубых циклопических плит с раструбами широких лестниц, ведущих к его многочисленным входам. Грандиозный ампир и кумиры прославленных подвигов прошлых столетий не трогали Павла. Его мысли крутились совсем в других сферах.

Павел ощупал пачку купюр через материю куртки. Он не представлял себе, каким по размерам был сорванный куш. По его представлениям, сумма должна была быть очень серьезная. Следовало пересчитать наличность. Огромная, хоть и безлюдная, площадь не располагала к столь интимному действию. Заметив чуть в отдалении зажатый между дорогами парк, Крючков поворотил в его сторону. Достигнув цели, он уселся на лавке, куда кто-то заботливо положил кусочек картона. Кроме бронзового изваяния солдата, прятавшего за раскинутой плащ-палаткой бегущих детей, вокруг никого не было. Павел нахохлился, вытянул пачку купюр и, пришептывая, пересчитал зеленые и малиновые бумажки. Итог превзошел ожидания. Сто девяносто тысяч рублей! Таких денег у Павла еще никогда не было. Ощущая себя богачом, он подумал, что цифра сто девяносто без всяких сомнений — это знак. Когда-то давно, еще маленьким мальчиком, выступая за честь своей школы, он участвовал в забеге под номером сто девяносто. Он очень нервничал. В результате в своей возрастной категории прибежал первым и поднялся на тумбу почета под грохот торжественной музыки, шумные поздравления и аплодисменты.

С тех пор число сто девяносто занимало в сознании Крючкова особое место. Его душу еще согревали восторги от привалившей удачи, но эйфория пошла на спад. Прокралась мыслишка, что сумма хоть и немалая, но и недостаточно велика. Крючков с ироничной улыбкой подумал: «Жаль, что мой знаковый номер не триста или еще лучше пятьсот». Предварительно отделив три тысячи на текущие траты, наш герой спрятал пачку денег во внутренний карман, встал и продолжил свое путешествие по городу.

В районе Лубянки восторги, толкавшие Павла к праздношатанию по городу, окончательно стихли. Следовало разобраться, как действовать дальше. Средства на благоустройство имелись. Осмотр квартиры с последующим заселением ждал окончания рабочего дня. Оставался один неразрешенный вопрос, связанный с несостоявшимся трудоустройством.

Неожиданно зазвонил телефон. Павел вздрогнул, достал аппарат и посмотрел на дисплей, где светился какой-то загадочный номер. Ему стало не по себе. Он подумал, что коварные мошенники опомнились, раскусили блеф и теперь пытаются найти его, куда-нибудь заманить и отобрать деньги. «Хотя как меня могут найти и куда-нибудь заманить?» — стараясь избавиться от накатившего параноидального приступа, сказал себе Павел. Вернув долю уверенности, он решительно прижал к уху пластиковую коробочку.

— Здравствуй… кхе-кхе, — зазвучал звонкий голос мужчины, неожиданно обрубил окончание слова приветствия, закряхтел и надсадно закашлялся.

— Здравствуйте, — осторожно произнес Крючков.

— Ой, извините, простите, сейчас… — сквозь кашель пытался объясниться молодой человек.

Крючков терпеливо ждал. Наконец тот смог отчетливо выговорить:

— Меня зовут Федор Михайлович Глыба. Кадровое агентство «Стар Стаф». Я по поводу работы. Хотел пригласить вас на интервью.

Крючков выдохнул и принялся внимательно слушать.

— Есть ли у вас возможность подъехать к четырем к нам? — молодой человек назвал уже знакомый Крючкову адрес.

— Да, могу, — с готовностью ответил Крючков.

— Ну, тогда ждем. И, пожалуйста, обязательно не забудьте взять с собой паспорт.

— Конечно, не забуду, — пообещал Крючков. И тут же вспомнил, что вчера на Ленинградском вокзале, собирая с асфальта раскиданные свои вещи, он какого-то черта сунул паспорт в пакетик, где лежали грязные носки. То есть паспорт остался в одной из сумок, оставленных на хранение в съемной квартире Брусничниковых.

Крючков заметил два сообщения, висевших на телефоне. Одно было от мамы, другое от Васи.

Мама спрашивала, как Павел устроился и все ли с ним хорошо. Вася интересовался, что приключилось в конторе мошенников и удалось ли вернуть свои деньги.

Крючков бросился звонить Васе. Умолчав про сорванный куш, наш герой обмолвился только, что финансовых затруднений теперь не испытывает; затем поинтересовался, когда может забрать свои вещи.

— Ну, я на работе, — ответил Вася. — Можно вечером. Ты вписку нашел?

— Нет пока, — сказал Павел. — Мне бы только паспорт забрать. Я его в сумке забыл. А он мне позарез сейчас нужен.

— Натаха сегодня во вторую смену выходит. Дома пока. До трех; если успеешь приехать, то заберешь, — сообщил Вася.

— Через полтора часа буду в Химках, — заверил Крючков.

— Ну, тогда я позвоню ей, чтобы никуда не уходила и дождалась тебя.

В грядущем апреле Наталья Брусничникова отметит свое двадцатисемилетие. Ей не снятся, как прежде, волшебные сны, где она гуляет в огромном сверкающем доме со стеклянной стеной, сквозь которую видно барашки на гребнях катящихся сине-зеленых волн океана. Она не верит, что когда-нибудь сможет войти в этот сказочный дом. Каждое утро она просыпается на продавленном жестком матраце. Находит себя в окружении пшеничного цвета обоев неблагоустроенной съемной квартиры, с льняными подтеками на потолках. Она видит старый побитый диван. Ее ждет безрадостный день на обрыдлой работе. Никакого огня, никаких очаровательных встреч. Не о такой серой жизни мечтала она. Наталья смотрит на свою жизнь (в последнее время подобное происходит нередко) и с отчаянием ощущает, что лучшие годы уже позади, а будущее неприглядно, пугающе, неопределенно, туманно. Тогда ей хочется громко кричать, чтобы проснуться, осознать, что это не навсегда. Что это лишь кошмарное сновидение, а не реальность. В такие минуты муж пытается ее успокоить. Звучат пустые слова обещаний. Но Наталья не верит словам. Она кричит, что так жить нельзя. А он только глупо моргает и разводит руками. В конце концов она надевает розовый пуховик, забирает семейные сбережения, уходит из дома и возвращается с Ней. Невозможно откладывать каждый день счастье на завтра. Когда оно необходимо прямо сейчас! А деньги нужно не экономить, а уметь зарабатывать! Вот только муж не понимает ее. Он твердит, что она хочет жить не по средствам. И совершила (именно так и сказал!) подлый поступок.

— Нет. Это ты ведешь себя, как трусливый, посредственный лузер. Ты неудачник! — отвечает она. Василий молчит. Правда, лучше бы ему согласиться и молчать. Молчать.

Хм… Не для того ли, чтобы ничего не сказав, впустить в дом рыжего бродягу — наглеца, который полночи шарится по квартире, не дает спать. Паршивого забулдыгу, который, словно здесь не квартира, а склад, оставил две большие уродливые и грязные сумки.

Погруженная в невеселые мысли Наталья вышла в прихожую, открыла шкаф и заглянула внутрь. На нижней полке лежала согнутая, похожая на жирную змею труба пылесоса, а над ней висел розовый пуховик, грубый Васин кожан, ветровка с тремя полосами и Она. Наталья нежно провела рукой по черной, переливающейся в фиолетовый цвет, мягкой, ласкающей шерстке. С трудом оторвав взгляд от шубы, Наталья достала трубу, зашла в комнату и воткнула трубу в пылесос. На какое-то время она застыла, о чем-то раздумывая. Оживившись, Наталья подошла к окну, раскрыла его. Из окна потянул сухой и морозный воздух. Наталья улыбнулась, снова вышла в прихожую, открыла шкаф, достала и надела шубу. Она долго разглядывала себя в шубе, стоя у зеркала. Распахивала и запахивала ворот, прятала в мех свои нежные щеки, смешно закатывала большие глаза. Шуба, словно живая, подмигивала и светилась вызывающей роскошью. Эта игра продолжалась достаточно долго.

Наконец Наталья вернулась к пылесосу и, напевая популярную песенку Димы Билана Believe Me, приступила к уборке. Ее отвлек телефонный звонок. Звонил Вася.

— Ты дома? — спрашивал он.

— Дома пока, — отвечала Наталья.

— Павел сейчас приедет.

— Зачем?!

— Хочет свои вещи забрать.