Санторин - Алистер Маклин

— Да, и немало. Это ведь настоящее искусство — вести непринужденный разговор и одновременно пытаться что-то выяснить. Она честная и достаточно открытая девушка, бесхитростная, если вы понимаете, что я имею в виду, и довольно прямолинейная. В общем, производит впечатление человека, которому нечего скрывать. Она заявляет, что плохо знает машинное отделение, хотя пару раз там была. Постепенно перешли к вопросу о причинах взрыва. Я пытался изобразить удивление и естественное любопытство. Надеюсь, она это так и восприняла. Я был абсолютно не прав, считая, что возможны только два способа размещения топливных цистерн. Оказывается, возможен и третий. В обеих частях машинного отделения находятся по две цистерны — одна с топливом, а другая с водой. Какого объема были эти цистерны, она понятия не имеет, но считает, что не меньше нескольких тысяч литров. Был ли там запасной топливный бак, она тоже не знает. С нетерпением жду, сэр, что нам скажет мистер Андропулос по поводу своего решения не покидать судно.

— Я тоже жду. Думаю, это будет интересно. Ну а пока — мои поздравления. Хорошая работа.

— Обратите внимание, сэр, ни одного судна! — Ван Гельдер окинул взглядом морские просторы. — Вам это не кажется странным? Неужели только мы одни услышали сигналы SOS? Мне почему-то казалось, что горизонт должен буквально чернеть от многочисленных кораблей, спешащих на помощь.

— Ничего странного тут нет. В это время года здесь можно натолкнуться только на частные яхты да на рыбацкие лодки. У большинства из них вообще нет рации, а те, кто имеют ее, как правило, настроены на другие частоты и не ловят сигналы бедствия.

— Но мы-то здесь!

— Тут я оказался сообразительнее вас. На «Делосе» знали — по крайней мере, Андропулос знал, — что мы будем постоянно настроены на частоту, на которой передаются сигналы бедствия, и сразу уловим любой сигнал, откуда бы он ни исходил. Отсюда следуют две вещи: он знал, что мы — военный корабль и что мы находимся где-то поблизости.

— Вы понимаете, о чем говорите, сэр? Простите, я не хотел, чтобы это так прозвучало. Но ваши предположения наводят на нехорошие мысли.

— Мне тоже они не нравятся, зато открывают простор для интересных размышлений, вы согласны? — Он повернулся к Маккензи, который в этот момент поднялся на мостик. — Ну, как там наши заляпанные нефтью страдальцы, главный старшина? — спросил Тальбот.

— В полном порядке, сэр. Все вымылись и переоделись, хотя, конечно, вид у них еще тот. — Он посмотрел на Ван Гельдера. — Как я понимаю, сэр, времени для отбора одежды у вас не было, поэтому они выглядят немного странно, но вполне прилично. Я знаю, что вы хотели их видеть, капитан. Мистер Андропулос очень жаждет поговорить с вами. А так как вы не любите, когда на мостике находятся посторонние люди, я осмелился пригласить четверых мужчин и двух молодых дам в офицерскую кают-компанию. Надеюсь, я все сделал, как надо, сэр.

— Прекрасно. Попросите нашего врача и лейтенанта Денхольма подойти туда. А также поставьте двоих ваших парней впередсмотрящими. Кто знает, может, нашему радару удастся взять выходной.

Шесть уцелевших с «Делоса» в неловком молчании стояли, сбившись в кучку, когда в кают-компанию вошел Тальбот в сопровождении Ван Гельдера. Четверо мужчин действительно представляли собой неординарное зрелище. По их внешнему виду можно было подумать, что они ограбили лавку старьевщика: ни один предмет их одежды не сочетался с другими. В отличие от них девушки были одеты шикарно — в белых юбках и белых блузках, словно только что сошли со страниц журнала «Вог».

— Пожалуйста, располагайтесь, — сказал Тальбот. — Прежде чем мы начнем разговор, я хочу расставить наши приоритеты. Прежде всего — самое главное. Вы пережили немало неприятных минут и счастливо спаслись. Думаю, вы нуждаетесь в восполнении своих сил. — Он нажал на кнопку вызова, и появился буфетчик. — Дженкинс, принесите закуски. Выясните, что предпочитают наши гости.

Дженкинс опросил присутствующих и вышел.

— Я капитан, — продолжал Тальбот. — Моя фамилия Тальбот. Это капитан-лейтенант Ван Гельдер. — Он оглянулся на дверь, которая снова открылась. — А это командир медицинской службы Грирсон, с которым вы встречались и чьи услуги, к счастью, вам не понадобились, и лейтенант Денхольм. — Он посмотрел на маленького коренастого мужчину, сидевшего напротив него. — Вы, как я понимаю, мистер Андропулос, владелец «Делоса».

— Да, командир, это я.

Андропулос был необычайно смуглым человеком с черными волосами, темными глазами и белыми зубами. Он выглядел так, словно забыл побриться; впрочем, он был из разряда тех людей, которые всегда кажутся небритыми. Вскочив на ноги, Андропулос схватил Тальбота за руку и стал энергично ее трясти. Он прямо-таки светился, излучая потоки благожелательности и признательности.

— У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Вы появились очень вовремя, командир. Каждый из нас обязан вам своей жизнью.

— Не буду долго распространяться, лишь замечу, что ваше положение было плачевным.

— Плачевным?

— Я имею в виду, вы попали в опасную ситуацию. Глубоко сожалею о гибели членов вашей команды и вашей яхты.

— Яхта — ничто. Я всегда могу купить другую. У меня есть представитель в Лондоне, который сделает это. Печально, конечно, потерять такого старого друга, как «Делос», но еще печальнее, намного печальнее, потерять троих членов моей команды. Я с ними был многие годы и высоко их ценил.

— Кто погиб, сэр?

— Мой механик, шеф-повар и буфетчик. Они много лет проработали у меня. — Андропулос покачал головой. — Их будет сильно не хватать.

— А почему шеф-повар и буфетчик оказались в машинном отделении? Это вам не кажется странным?

Андропулос печально улыбнулся:

— Для «Делоса», капитан, нет ничего странного. Мы живем не по правилам кораблей Королевского военно-морского флота. У этой парочки была привычка после обеда немного выпить с механиком — с моего разрешения, конечно, но они предпочитали делать это в уединении. А более уединенного места, чем машинное отделение, не найдешь. Увы, их осторожность стоила им жизни.

— Н-да, ирония судьбы. Вы мне не представите своих спутников?

— Конечно, конечно. Это мой лучший друг, Александр.

Александром оказался высокий человек с худощавым лицом и темными холодными глазами. У него было настолько мрачное выражение лица, что его трудно было представить чьим-то другом.

— А это мой капитан, Аристотель.

Андропулос не стал вдаваться в подробности и объяснять, имя это или фамилия. У Аристотеля был настороженный взгляд и серьезное выражение лица, но в отличие от Александра временами он пытался изобразить на лице улыбку.

— Это Ахмед.

Андропулос не сказал, чем занимался этот улыбчивый молодой человек с приятной внешностью. Тальбот даже не стал задумываться, какой национальности этот юноша. Было очевидно, что не грек.

— Но я совершенно забыл о манерах. Прискорбно, достойно сожаления. Ведь сначала следовало представить дам. Моя племянница, Ирен.

Тальбот подумал, что Ван Гельдер был прав в отношении ее, только он не заметил, что у девушки зеленые глаза и очаровательная улыбка.

— А это Евгения.

Эта девушка как раз соответствовала представлениям Ван Гельдера о горячих южных красотках: смугловатая кожа, черные волосы и теплые карие глаза. Она тоже была довольно красива. «Похоже, — решил Тальбот, — Ван Гельдер вскоре окажется в затруднительном положении».

— Поздравляю вас, мистер Андропулос, — любезным тоном произнес Тальбот, — да и нас. Таких чудесных пассажиров еще не было на борту «Ариадны». А, вот и буфетчик.

Андропулос взял свой стакан с изрядной порцией виски и одним глотком уничтожил половину содержимого.

— Боже, как мне это было необходимо! Благодарю вас, командир, благодарю. Конечно, я уже не молод и не так вынослив, как раньше. Впрочем, все мы рано или поздно постареем.

Он допил оставшееся виски и вздохнул.

— Дженкинс, — сказал Тальбот, — налейте мистеру Андропулосу еще. На этот раз побольше.

Дженкинс бесстрастно посмотрел на капитана, на мгновение прикрыл глаза и вышел.

— "Ариадна", — произнес Андропулос — Странное название, вам не кажется? Греческое название у британского корабля.

— Знак внимания в адрес вашего правительства, сэр. Мы вместе с греками проводим здесь гидрографические работы.

Тальбот не счел необходимым добавить, что никогда в жизни не занимался гидрографическими исследованиями и что корабль был специально назван «Ариадной», чтобы напомнить грекам о его многонациональной функции и склонить колеблющееся греческое правительство на сторону НАТО, иметь дело с которым, в конце концов, не так уж плохо.

— Гидрографические, говорите? Так поэтому вы стати на мертвый якорь — зафиксировали свое положение с носа и с кормы, чтобы иметь возможность точно определять координаты?