Полторы минуты славы - Светлана Гончаренко

Когда группа майора Новикова вплотную взялась за участников вечеринки, картина стала вырисовываться многофигурная, но зыбкая. Хорошо еще, что веселилась вчера не вся группа в полном составе, а лишь ее цвет, костяк, источник творческих импульсов.

Однако и с этими избранными ясности не было. Расходились они вчера в разное время, через разные выходы, включая дыры в заборе и перелазы. Сегодня многие от переутомления ничегошеньки не помнили из вчерашнего. Железный Стас выделил-таки десять самых активных участников вечеринки и решил заняться ими в первую очередь. Эти люди были ему интересны по разным причинам. Список получился такой:

1. Лилия Горохова (в титрах и для друзей Лика), актриса. Увезена папой домой в 21.10. Потом зачем-то вернулась и обнаружила труп.

2. Ник Дубарев, оператор. Не пьет совсем. Ушел с последней группой коллег через проходную, сдал ключ от павильона номер 1 на вахту в 0.39.

3. Островский Олег Адольфович, народный артист России, исполнитель роли сластолюбивого француза. Ничего не помнит. По свидетельству вахтерш, ушел вместе с Дубаревым — вернее, был им унесен.

4. Галанкина Екатерина Сергеевна, жена режиссера-постановщика Карасевича. Уехала вместе с Дубаревым и Островским в одном такси, которое было вызвано к проходной.

5. Карасевич Федор Витальевич, режиссер-постановщик. По уверениям жены, основательно напился и был оставлен в собственном кабинете отсыпаться. Она видела, как дверь запирали. В такси вместе с Островским Федора Витальевича не взяли, так как в пьяном виде в машинах его всегда зверски рвет (прежде уже бывало множество конфузов). Для восстановления здоровья, ясности сознания и памяти Карасевич должен был беспробудно спать до сегодняшнего полудня. Вместо этого он исчез, а на его диване под его пальто оказался неизвестный труп. Найти режиссера по известным адресам пока не удавалось. Жена предполагала, что он у какой-нибудь бабы, но объяснить, как он пробрался сквозь запертую дверь с бумажной пломбой, не могла.

6. Хохлова Марина Петровна, администратор группы. Очень сильно выпила, но дверь опечатала недрогнувшей рукой. Ее подпись на пломбе-бумажке тверда и несомненна. Хохлова уехала в другом такси, которое пришло к проходной одновременно с машиной, вызванной Дубаревым.

7. Рябов Александр Юрьевич, актер, исполнитель лирической роли верного жениха героини. Вице-чемпион России по бодибилдингу. Уехал в собственном автомобиле в 22.39. Не пьет, стало быть, может что-нибудь припомнить.

8. Супрун Антон (отчества почему-то никто не смог назвать), художник-постановщик. Выпил изрядно. Уехал в 22.39 вместе с Рябовым.

9. Кайк Алексей Аарвович, сценарист. Выпил в меру. Ушел одним из последних, в 23.40.

10. Кутузова Надежда Анатольевна, хозяйка модельного агентства «Смэш моделс», исполнительница роли второго плана. Удалилась вместе с Кайком. Эта пара тоже вызвала такси к проходной и отправилась на квартиру к Кутузовой — вохровки слышали очень нескромный разговор на эту тему в 23.40, когда Кайк с Надеждой застряли в турникете на выходе.

Вся эта разнообразно талантливая компания — кроме Карасевича, который как в воду канул, — была снова собрана воедино. Майору Новикову удалось это сделать лишь к четырем часам дня. Участники вечеринки, которые накануне последними покинули павильон или были трезвее остальных, поначалу устроились в заводоуправлении. Они должны были вспомнить как можно больше подробностей вчерашнего рокового вечера.

Беседы шли туго. Сначала майор пытался беседовать с каждым из сотрапезников поодиночке. Однако творческие работники вчера чересчур «оторвались», как юношески задорно объявил народный артист Островский. Они настроились на блаженный отдых после долгого напряга съемок (как сказал тот же Островский) и так болели после вчерашнего, что несли полную околесицу.

Железный Стас понял: полезной информации от них нынче не добьешься. Не могло быть речи и о том, чтобы везти их в морг глядеть на труп. Они и без того все были зеленые, многих подташнивало. Между тем время шло, следы стыли.

Тогда Станислав Иванович решил: надо опросить всех прямо на месте вчерашнего пиршества. Там легче будет установить, кто что вчера делал и что видел. Заняться этим следует побыстрее, пока свежие впечатления и мелкие подробности не стерлись из памяти свидетелей за ненужностью, как крошки со стола. Вчерашнее всегда легче припомнить, чем дело недельной давности, но с каждым часом детали блекнут и исчезают из вида, заваленные свежим мусором сегодняшней суеты.

Члены съемочной группы, которых в конце концов свезли в бывший сборочный цех, наверное, часто смотрели детективы по телевизору: они сами стали рассаживаться по вчерашним местам. Споря и грохоча стульями, они никак не могли восстановить нужную мизансцену. Вечернее солнце озаряло их мятые невеселые лица и вспыхивало радужными искрами в невозможной шевелюре Катерины Галанкиной. Яркий свет и резкие тени делали остатки вчерашнего пира очень неаппетитными — полупустые бутылки, усохшие ломти пиццы, кофейные чашки, пятна на бумажной скатерти, тарелку, где вчера были соленые огурчики, а сегодня стояла противная бурая лужица с укропным зонтом посередине. Большая муха, должно быть прошлогодняя, недавно пробудившаяся от зимней спячки, кружила над столом. Она непрерывно и страстно гудела и никак не решалась выбрать угощение.

Первым делом Железный Стас достал несколько фотографий потерпевшего. Покойник был представлен в формате обычного делового снимка и выглядел неплохо. Только бессмысленное, вялое выражение его лица и неживой взгляд настораживали. Женщины чувствовали неладное, ежились и ни в какую не узнавали мертвеца.

Впрочем, страшно стало не всем. Например, Олег Адольфович Островский долго и по-доброму разглядывал фото.

— Вы знаете этого человека? — спросил Станислав Иванович.

— Конечно! — широко улыбнулся Островский и поднял на майора свои глаза — мудрые, водянистые, сплошь в кровавых прожилках. — Знаю, еще бы. Только он ведь давно умер!

Железный Стас оживился:

— Умер? Давно? В каком это смысле «давно»?

— А в прямом! Лет уж тридцать, как скончался. Это Лино Вентура.

— Кто-кто, простите?

— Лино Вентура, звезда французского кино, — уверенно сказал Олег Адольфович.

— Ну вы хватили — звезда! — отмахнулся от него майор. — Да еще и французская. А если это наш соотечественник?

— Какой к черту соотечественник! Что я, Лино Вентуры не видал?

Майор начал сердиться:

— Давайте все-таки допустим, что это не Вентура!

— Скажете тоже! А кто это тогда, по-вашему? Жерар Депардье?

Островский, давно игравший француза и поднаторевший в парижском произношении, слово «Депардье» выговорил так сочно, картавя и загоняя голос не в носоглотку даже, а куда-то в уши, что майор ничего не понял. Островский снисходительно повторил мудреную фамилию. Кто-то из группы пересказал ее более привычными звуками.

— Нет, вряд ли это Жерар, — поморщился майор. — Этот человек вчера был здесь, в этом самом павильоне номер 1.

— Что? Депардье тут был? С какой стати? — стал изумляться народный артист громовым голосом. Французский акцент звучал в его речи все явственнее.

Железный Стас бесцеремонно остановил Островского:

— Хватит! Прошу всех внимательно посмотреть снимки и припомнить, не встречали ли вы этого человека когда-либо раньше.

Творческие работники снова дружно уткнулись в фотографии.

— Нос и вправду очень похож на Депардье… — робко начала толстая красивая администраторша Хохлова.

— Никакой это не француз! — рявкнул Железный Стас.

«Кстати, почем я-то знаю, что не француз? — подумал он тут же. — Ни черта ведь про потерпевшего не известно. А сам он ни на каком языке больше ничего не скажет».

Члены съемочной группы долго рассматривали фотографии и даже передавали их друг другу, хотя все снимки были одинаковые. Но никто так и не смог вспомнить убитого. Зато все были уверены, что этот французоподобный гражданин не присутствовал на давешней вечеринке, не заглядывал в павильон и никому не попадался на глаза на территории завода.

Только когда дело дошло до событий «вчерашнего», воспоминания пошли живей. Выяснилось, что произошло как раз много приметного: сценарист Кайк облился красным вином, Надя Кутузова показала танец живота, а режиссер Федя Карасевич (до того, разумеется, как слечь в полном бесчувствии на диван и затем оттуда испариться) обнимался с Ликой Гороховой. Когда Лика уехала, Федя ни с того ни с сего начал ухлестывать за Маринкой Хохловой. Правда, другие голоса, и сам Кайк в том числе, уточнили: облился сценарист не вчера, а в прошлый раз, в пятницу. А вот танец живота в самом деле состоялся. Маринка Хохлова это подтвердила. Зато она ничего не помнила про ухлестывания за собой Карасевича.