Цыганка - Лесли Пирс

— Она прирожденный борец, — с нежностью произнесла миссис Крейвен. — Как вы собираетесь ее назвать?

— Мне нравится имя Молли, — сказала Бет, присаживаясь на край кровати.

— Тогда пускай будет Молли, — слабо улыбнулась мама.

Глава 4

После рождения Молли у Бет совсем не осталось свободного времени. Она постоянно пеленала и успокаивала малышку, ухаживала за мамой, кроме прочего помогая ей справляться с ночным горшком, ведь Алиса была слишком слаба, чтобы ходить в уборную, стирала и занималась другой работой по дому. Снег шел почти каждый день, покрывая землю толстым ковром. В доме было так темно, что Бет часто приходилось зажигать газ днем. По пути в бакалейную лавку она нигде не задерживалась. Какими бы привлекательными ни казались ей украшенные к Рождеству витрины магазинов, лотки с жареными каштанами и уличные шарманщики на Чёрч-стрит, на улице было слишком холодно, чтобы оставаться там дольше, чем необходимо.

Маленькая сестра оказалась просто очаровательной. Ухаживать за ней было удовольствием, а не обязанностью, несмотря на остальные домашние хлопоты. Но спустя неделю эту радость затмила тревога за маму.

Сначала самочувствие Алисы заметно улучшилось. На третий день после родов она попросила Бет приготовить омлет и съела все без остатка. Покормив Молли, Алиса подолгу держала ее на руках и радовалась возможности поговорить с Бет, рассказывая ей о младенцах.

На четвертый день все было как прежде, но вечером мама неожиданно пожаловалась на то, что ей очень жарко. На следующее утро Бет пришлось идти за доктором Гиллеспи. У Алисы начался жар.

По словам доктора, на четвертый или пятый день после родов у женщин часто такое случается. Он посоветовал давать ей как можно больше жидкости и держать в тепле. Но Алисе становилось все хуже и хуже, в горячке она почти ничего не понимала. От нее плохо пахло. Алису мучила ужасная боль в животе, и ей не помогали даже лекарства.

Миссис Крейвен говорила, что это родовая горячка, а доктор Гиллеспи произнес какое-то сложное название. Он приходил два раза в день, промывал матку Алисы каким-то дезинфицирующим раствором, а затем закачивал в нее газ.

Они продолжали прикладывать Молли к материнской груди, даже когда у Алисы не было сил держать ее. Но однажды утром миссис Крейвен принесла стеклянную бутылку с резиновой соской. Бет поняла все без слов: Алиса была так слаба, что у нее не хватало молока.

Молли с удовольствием сосала соску, и Бет нравилось кормить ее, сидя в удобном кресле у печки. Во время еды малышка широко открывала глаза, и они становились похожи на два темно-синих стеклянных шарика. Она размахивала маленькими ручками, словно помогая себе сосать. Но к тому времени, как молоко заканчивалось, Молли становилась сонной, у нее слипались глаза, а ручки опускались.

Бет часто сидела с ней по часу или дольше, прислонив Молли к себе, и по совету миссис Крейвен растирала ей спинку, чтобы отошли газы. Бет нравился ее запах, нравилось прикасаться к нежной коже, нравилось то, как Молли выказывала удовлетворение, и вообще все. Даже сменив пеленки, завернув девочку в одеяльце так, что из него виднелась только крошечная головка, и уложив ее в кроватку, Бет не уходила, а стояла рядом, глядя на спящую малышку и восхищаясь чудом новой жизни.

Но ее радость омрачало плохое самочувствие матери. Доктор Гиллеспи и миссис Крейвен ни словом не обмолвились о том, когда она выздоровеет. Бет изо всех сил надеялась на лучшее, но даже ей было понятно, что жить Алисе осталось недолго.

Теперь соседка заходила к ним каждые два-три часа. Камин в комнате мамы горел постоянно. По напряженному лицу миссис Крейвен, неприятному запаху, доносящемуся из спальни, и все увеличивающемуся количеству испачканных кровью простыней Бет поняла, что смерть матери — это всего лишь вопрос времени.

Бет не говорила о своих страхах Сэму. Ему и так хватало забот с добыванием денег. Владельца чулочного магазина совсем не обрадовала просьба Бет отпустить ее с работы в самый разгар сезона. О том, что он сохранит за ней место, не могло быть и речи. Ко всему прочему, Сэм сильно страдал от холода в конторе.

— Очень трудно писать аккуратно, когда пальцы онемели и не гнутся, — жаловался он.

Мысль о предстоящих зимних месяцах, на протяжении которых ему придется работать в таком холоде, вызывала у Сэма ужас. Бет подозревала: узнав о том, что мама скоро умрет и ему в одиночку придется обеспечивать Бет и Молли, Сэм может сбежать.

Но воскресным вечером, глядя на встревоженное лицо брата, который весь день провел дома, наблюдая за их хлопотами, Бет стало ясно, что Сэм наконец осознал серьезность ситуации.

— Почему ты мне не сказала? — с укором спросил он у сестры. Бет сидела рядом с ним, держа на руках Молли.

— Тебе и так есть о чем беспокоиться, — честно ответила она. — Кроме того, я надеялась, что мама поправится.

Тут Бет услышала звон маленького колокольчика, который повесили рядом с кроватью Алисы, чтобы она в любой момент могла их позвать. Девушка встала и вместе с Молли пошла в спальню матери.

В комнате было душно и жарко. Неприятный запах усилился.

— Дать тебе попить, мама? — спросила Бет, стараясь не смотреть ей в лицо. Девушке было больно видеть, как оно исхудало. Глаза стали еще больше и выкатились из орбит, как у рыбы на прилавке.

— Нет. Позови Сэма. Я должна поговорить с вами, — ответила Алиса еле слышным хриплым шепотом.

Сэм пришел сразу же. Он поморщился от запаха.

— Подойдите ближе, — прошептала мама. — Мне тяжело говорить.

Брат и сестра пододвинулись к ее кровати. Бет крепко прижимала к груди Молли.

— Что случилось, мама? — дрожащим голосом спросил Сэм.

— Я хочу рассказать вам кое-что неприятное, — сказала Алиса. — Я знаю, что умру, и не могу уйти с этой ношей.

Сэм принялся говорить о том, что она не умрет, и о том, что их мама — честная и хорошая женщина, но она слабо отмахнулась, заставляя его замолчать.

— Я плохая женщина, — произнесла она, запинаясь. — Ваш отец покончил с собой из-за того, что я сделала.

Сэм вопросительно взглянул на сестру. Бет пожала плечами, полагая, что мама бредит.

— У меня был другой мужчина. Ваш отец узнал о нем за несколько недель до своей смерти. Он сказал, что простит меня, если я поклянусь никогда больше не видеться с этим человеком.

Она замолчала и закашлялась. Сэм и Бет даже не двинулись с места, чтобы предложить ей воды.

— Я дала клятву, — продолжила Алиса, когда кашель утих, — но не смогла ее сдержать и продолжала видеться с этим мужчиной каждый раз, когда уходила из дому. Последняя наша встреча произошла утром того самого дня, когда Фрэнк повесился.

Новость ошеломила Бет.

— Как ты могла? — закричала она.

— Ты… ты… Ты шлюха! — воскликнул Сэм, краснея от злости и отвращения.

— Никакие слова не заставят меня чувствовать себя хуже, чем теперь, — выдохнула Алиса. — Я предала вашего отца и виновата в его смерти. Он был хорошим человеком, слишком хорошим для меня.

— А Молли? Кто ее отец? — закричала Бет.

— Тот, другой мужчина, — сказала их мать, закрывая глаза, словно была не в силах видеть рассерженные лица детей. — Посмотрите в ящике, где я храню чулки… Там лежит записка. Я нашла ее той ночью у себя под подушкой.

Сэм открыл один из ящиков туалетного столика, порылся в нем и наконец достал лист бумаги. Затем подошел с ним к газовому рожку, чтобы разобрать написанное.

— Что там? — спросила Бет.

«Дорогая Алиса, — прочитал Сэм. — Мне известно, что ты продолжаешь встречаться с любовником. К тому времени как ты найдешь эту записку, я буду уже мертв, а ты обретешь свободу и возможность жить с мужчиной, который значит для тебя больше, чем я. Ради наших детей я лишь прошу тебя соблюсти приличия и выждать необходимое время после моей смерти, прежде чем сообщать о ваших отношениях.

Я любил тебя, жаль, что этого оказалось недостаточно.

Фрэнк».

Бет расплакалась. Она представила себе, как ее тихий, спокойный отец пишет эти строки в магазине, а затем идет наверх, чтобы во время обеда положить записку под подушку матери.

Несмотря на свое разбитое сердце, он не выказал злости или ненависти, а оставался любящим отцом и мужем до самого конца.

Сэм подошел к Бет и обнял ее одной рукой, глядя на спящую Молли. По его щекам тоже катились слезы.

— Мама, почему?! — воскликнул он. — Почему ты так поступила?

— Я и вправду любила вашего отца, но это была любовь к другу, — обреченно ответила она. — Страсть — совсем другое. Возможно, однажды вы сами испытаете ее и все поймете.

— Но почему тот другой мужчина не позаботился о тебе? Если это была настоящая любовь, то почему его нет рядом?